— Чего молчишь? Близко к нему не подходи! А то я твои ноги то переломаю! И деньги отдавай! Поняла?
Какие деньги? Она вообще о чем?
— Вы же в разводе давно. Разве нет?
— В каком разводе! Мы еще не женаты!
Она злобно вонзилась в меня взглядом и быстро продолжила, — Но скоро поженимся.
Я совсем потеряла ориентацию в пространстве. Это что? Николай крутит сразу два романа? Да нет! Не может такого быть.
— Может вы меня с кем то спутали? Вы сейчас о каком мужчине говорите? С кем вы скоро поженитесь?
— Ты дуру-то из себя не строй! Я видела, как вы недавно тут возле твоего подъезда стояли, любезничали. Сама видела. Своими глазами. Я как раз в окно посмотрела. Стоят голубки. Воркуют. Он вечером домой пришел злой. На меня наорал. Скажешь просто так все? Совпадение? И приказал о деньгах забыть. Как же! Забуду! У нас их не так много, чтобы их всяким швабрам дарить.
— Вы вместе живете? В этом доме? — вычленила я главное из ее непонятных обвинений.
— Да! В этом доме! А то ты не знаешь. Ты мне зубы не заговаривай. Гони двадцать тысяч. И не смей больше приближаться к моему мужчине, зараза.
— Причем тут двадцать тысяч?
— При том! Взяла, значит, деньги отдай. А то любительница тут нашлась всего готовенького. И мужика ей подавай и долг прости!
Я опять зависла, ничего не понимая. Какой мужик? Какой долг? Все же, видимо, она меня с кем то перепутала.
Пока мы с дамочкой разговаривали, собаки стояли рядом. Добродушная Лапа молча смотрела. А Джек нервничал все больше и больше. И сейчас как раз решил, что ему пора вмешаться. Мужик он или не мужик! Почему в его присутствии на его хозяйку орут? И он, грозно зарычав и оскалив зубы, начал обозначать атаку. Не прыгал вперед, но подпрыгивал, с силой опускаясь на передние напряженные лапы. Ему бы роста побольше, и выглядело бы грозно. А так, скорее умилительно. Маленький пес — бесстрашный защитник. Хотя, дамочка, наверное, испугалась, но видимо в силу своего характера вместо того чтобы снизить тон, с воплем «Ах ты, мелкий поганец!» сама кинулась на Джека.
Я увидела занесенную для пинка ногу в высоком черном сапоге с острым, длинным носком и у меня взыграли инстинкты бойца. Нам в Академии боевую магию пять лет преподавали через день по два часа. Так что дальше я действовала на автомате. Выставила воздушный щит, в который и врезался этот хищный черный носок. А вторую ногу подсекла воздушной петлей. Мне воздушная магия всегда очень легко давалась. Дамочка грохнулась на задницу. Я в последний момент удержалась от воздушной колотушки. Джек маленький. Если бы она успела его с силой пнуть, неизвестно чем бы это кончилось для него. А если бы я не удержала свой боевой инстинкт — неизвестно чем бы это кончилось для этой дуры.
Все это, и ее пинок, и падение — все заняло мгновение. И выглядело так, как будто в момент пинка она поскользнулась. Сейчас она сидела на заднице и материлась. Ну, значит все с ней в порядке. И предлагать ей помощь не буду. Не нравится мне она. Я подхватила собак и молча пошла к подъезду. В спину мне продолжала нестись ругань на меня, на «поганца», и даже на погоду и неизвестного мне дворника. Но последняя ее фраза была опять о деньгах.
— Двадцать тысяч сама отдай, пока я на тебя участковому не пожаловалась.
Надо все же с Николаем об этом непонятном знакомстве поговорить.
Николай приехал, восхитился моим видом, содрал с меня и куртку и джемпер, и утащил в мою комнату. Усадил к себе на колени, ловко расстегнул крючки на бюстгальтере, сдернул и выкинул его куда-то за спину, опрокинул на подушку и начал целовать груди. Поочередно то одну, то другую. Лаская их руками, слегка прикусывая сосок и тут же втягивая его в горячий рот. Дыхание ускорилось и у него, и у меня. Кожа на бедрах пылала и брюки на них раздражали и мешали, были абсолютно лишним элементом, и я ждала, когда же Коля сдернет их с меня. Но вместо этого он внезапно остановился. Поднялся сам и поднял меня. Усадил опять к себе на колени. Прижал, широкоплече обнимая и взволнованно дыша в макушку, прошептал, — Не сейчас… прости. Потерял контроль.
Я тоже его в очередной раз потеряла. Отрываться от его твердой груди, мощных плеч и сильных рук и ехать в ЗАГС именно сейчас абсолютно не хотелось. А хотелось продолжать целоваться и сидеть у него на коленях. И чтобы он снял с меня брюки. И сам…разделся…да. Хочу его всего рядом с собой, на мне, во мне…
— Тебе не тяжело?
— Глупенькая ты…
Ну, наверное, да. Но это быстро пройдет. Вот замуж выйду и стану умной.
— Все, одевайся, и едем заявление подавать. А потом — в салон свадебных платьев.
Николай нежно провел губами по виску, шумно выдохнул и поставил меня на ноги.
У меня в голове был туман, и немножко разочарования. Его мощное самообладание обескураживало. Я не могла понять — это хорошо? Я должна быть ему благодарна?
В машине он прошептал мне на ухо.
— Долго. Всю ночь. Буду ласкать тебя так, что ты не заметишь, что это первый раз. Ты моя сладкая, горячая девочка! Не на ходу. Не на пять минут. Не обижайся, Настенька.
Раньше я бы была шокирована, если бы мне кто-то такое сказал. Я сочла бы это недопустимым и пошлым, даже в разговоре супругов. А сейчас у меня от этих слов в голове закружились видения одно порочнее другого. И дыхание перехватило. Николай, видимо, понял это. Прижал меня к себе еще теснее. И я с наслаждением утонула в его объятиях.
Подавать заявление оказалось волнительно. Я не то что засомневалась в своих решениях, но очень четко поняла их важность для меня и моей дальнейшей судьбы. Николай опять как будто прочитал меня.
— Не переживай из-за того, что переживаешь. Все в этот момент переживают.
И белозубо улыбнулся мне.
— Ты тоже?
— Я переживаю, что ты переживаешь.
— А я переживаю, что мы здесь, вместо того чтобы быть там.
Глаза Николая блеснули.
— Все, провокаторша. Ты договорилась!
Я заинтересованно вскинула голову. До чего я договорилась?
— Сегодня поедем ночевать ко мне.
Я вздрогнула и покрылась мурашками. От страха и одновременно предвкушения.
Николай засмеялся.
— Идем платье выбирать, трусишка-провокатор.
В салоне мы пробыли не долго. Первое же платье понравилось и мне и Николаю. На всякий случай я примерила еще пару. Но, по обоюдному согласию, вернулись к первому. Нежное, белоснежное полотно лифа подчеркивало тонкую талию. Без кружев, с длинными обтягивающими рукавами. Довольно глубокое, красивой формы декольте, сильно открывало плечи и красиво обрамляло грудь. Юбка была средней пышности, двойная. Верхняя — из неизвестной мне ткани, полупрозрачной, с тонким глянцевым узором. Платье создавало образ нежный, романтичный. В сравнении с моим первым свадебным платьем оно было довольно скромным. Но этот контраст мне показался очень значимым. Никакого золота, никаких бриллиантов, только я и белоснежная нежность. Оно мне шло, подчеркивая все достоинства фигуры. Нежную линию шеи и плеч, тонкую талию, высокую, упругую грудь.
— Уверена? — спросил Николай. — Может быть, еще посмотрим?
— Нет. Оно меня вполне устраивает.
Девушки-продавщицы вдруг засуетились, и одна из них неожиданно заговорила с нами.
— Вы жених и невеста? Нельзя же, чтобы жених видел невесту до свадьбы в свадебном платье. Вот совсем нельзя! Разве вы не знаете?
Я вдруг поняла, что да, знаю. Только это знание этого мира где-то лежало спокойно в отдаленном уголке памяти, и только сейчас всплыло в сознании. В моем мире наоборот, жених выбирает платье вместе с невестой, так как и оплачивает его он. Тот же принц Калин вообще не удосужился со мной советоваться, когда его выбирал.
Мы переглянулись с Колей. Я всегда была суеверной. Магия подтверждала, что мир полон незаметных связей. Порвешь одну ниточку, и за этим обязательно что-то последует.
— Так. Николай, выйди и жди меня в машине.
Николай удивленно задрал бровь. Чего это он? А! Ко мне неожиданно вернулся мой командный голос.
