- Соглашусь с их высочеством и с вами. Таить свои дарования в момент, когда Фриниция стоит на пороге прорыва не только в области наук, но и искусств – преступление. Скрывать свой талант к рукотворному прекрасному только потому, что в недавнем прошлом для высокородных это считалось чем-то недостойным – недопустимое расточительство главного ресурса, возвышающего величие страны. Ведь именно истинный дворянин является образцом культурного, всесторонне развитого человека. Именно его задача показывать пример того, какой должна быть передовая личность, и продвигать этот идеал в жизнь. – заливалась соловьём я, отмечая, что, наверное, следует выбирать формулировки попроще.
Кажется, не все досконально понимали глубокую суть моего патетического изречения.
Мужчины так и вовсе, пардон, припухли, слыша подобные рассуждения из уст дамы. Ну и ладно, зато зрители до глубины души прониклись высокой нотой самого посыла нашего «просветлённого» разговора.
- Да-да, мадам. Более того, скажу вам по секрету, - Ноэль добавил в голос нотку интригующей таинственности, - нынче в Лионе вас сочтут скучным и несовременным человеком, если у вас не имеется какого-либо творческого увлечения.
- Сын мой, вы говорите удивительные вещи. – Кларисс, в отличие от остальных, моментально поняла, что Ноэль увлекает присутствующих в какую-то игру.
Матери ли не знать своего ребёнка. Даже я отчётливо понимала, что парень ведёт себя несколько, как это… нетипично для своего обычного стиля общения. И мудрая родительница тут же подключилась к беседе, чтобы либо поддержать чадо, либо вовремя остановить, если интрига покажется ей рискованной.
- Что вы имеете ввиду? – продолжила мадам, взглядом вопрошая у меня, что, мол, всё это значит.
Я так же молчаливо изобразила успокоительную гримасу и с интересом воззрилась на своего собеседника, приглашая её сделать то же самое.
- Мама, я хочу сказать, что необыкновенно рад тому обстоятельству, что и в нашей провинции имеется человек, опередивший свою эпоху. Уникальный творец, имя которого известно только нашей прекрасной мадам Корин. Но она отказывается его называть. Может быть, вам удастся уговорить её открыть эту тайну?
И умел же этот юный интриган накалить обстановку! Вот уж, где талантище! Все носы, все взгляды были устремлены на нас. Зал затих в натянутом, напряжённом ожидании.
Любопытство слушателей раздулось до пределов помещения и грозило вот-вот разнести его стены на крошки, щепки и лоскуты.
- Ох, и раззадорили же вы нас! – Кларисс немного театрально всплеснула руками и искристо улыбнулась мне:
- Корин! Что же такого вы показали Ноэлю, что привело его в подобное восхищение? Я
давно не припомню, чтобы мой сын был так возбуждён.
Я выдержала необходимую убедительную «станиславскую» паузу, обводя взглядом присутствующих и отмечая, как вытянули шеи и щурят очи мои «доброжелательницы», с какой заинтересованностью поглядывают оставшиеся в строю мужчины… Рози так вообще –
отдельная песня.
Сноха застыла, перестала шевелиться. Только глазки ехидные, радостные продолжали хаотично двигаться, перескакивая с одной фигуры нашего солирующего трио на другую. Из её рта даже неприлично высунулся кончик языка – настолько родственница затаила дыхание в ожидании того, как прямо сейчас я захлопну дверцу её мышеловки.
Потрясающая, я бы даже сказала фантастическая наивность. Особенно после нашей кулуарной «встречи». Хотя, скорее всего, Рози просто уверовала, что пылкий юноша, с которым я могла поделиться новостью о своём рукоделии, неосторожно сыграл ей на руку, затеяв этот разговор на глазах у всех. (Про моего туза в рукаве, имевшегося в заначке, сноха сном-духом не ведала.) И теперь я буду вынуждена открыться и окончательно похоронить себя в этой битве.
- Ну что ж, готовься к болезненному приземлению, дорогая родственница. – мысленно усмехнулась я и потянулась к своим волосам. Лицо Ральфа при этом необыкновенно вытянулось, а глаза превратились в плошки:
- Мадам Кларисс, речь шла вот об этом цветке. Что вы о нём скажете?
И пока над розочкой восторгалась хозяйка дома, а потом шедевр ходил по рукам, вызывая охи-ахи и прочие экспрессивно-одобрительные реплики в рядах зрителей, я обратила своё внимание на брата.
Прежде чем открыть тайну авторства работы, мне нужно было получить его согласие. Наш диалог, хоть и был немым, оказался ну очень эмоциональным. Никогда ещё щёки Ральфа не полыхали таким насыщенным алым колером.
Тут ещё Рози, в буквальном смысле теряющая почву под ногами, вцепилась в его руку, как чесоточный клещ, тщетно пытаясь остановить ход сдвигающейся с места лавины.
Но вы же знаете, я, даже без слов умею быть убедительной. К тому же мы, с эффектной подачи Ноэля, отлично подготовили почву для кульминационного признания. И ещё, Рози своими жалкими потугами урезонить мужа, натянуть узду, только разозлила брата и подстегнула нашего скромника к решительности.
Одним словом, Ральф колебался недолго. Неожиданно болезненно поморщился, раздражённо глянул на супругу (Щипала его эта дура втихаря, что ли?), аккуратно отцепил её от своего локтя и согласно кивнул мне.
- Так всё же, кто тот кудесник, что сумел создать творение, почти не уступающее в изысканности мастерства саму создателю? – Кларисс действительно была под впечатлением. И
интерес её, не уступал по силе любопытству остальной публики.
- Мадам, с огромной гордостью хочу представить вам и всем уважаемым гостям этого великого мастера… - я натурально задрала нос и снова обвела народ победоносным взором, задержала его на готовой разрыдаться Рози и остановила на Ральфе.
- Здесь?
- Он здесь?!- послышался шепоток, возрастающий в ропот.
- Да! И вы все с ним прекрасно знакомы. Это мой замечательный брат.
- О-ох-х-х… - почтенное общество онемело и дружно присело в изумлении. Все глаза сейчас были устремлены на героя моей пламенной речи.
- Но это ещё не всё! – звонко продолжила я, ловко и эффектно используя возникшую на фоне коллективного онемения паузу.
- Не всё?! Ральф! – Кларисс перевела блестевшие восторгом глаза с меня на рдевшего смущением брата.
- Да, дорогая мадам. Наш художник специально для вас приготовил изумительный подарок. – я подала знак слуге, которому мы с Ноэлем доверили до нужного момента подержать коробку с орхидеей.
Ошалев от того, как перед ним (впервые, наверное, в жизни) расступаются именитые господа, пропуская к центру зала, парень в парадной форме пошёл ко мне. Но я жестом перенаправила его к Ральфу, которому он торжественно вручил свою ношу.
Теперь уже все, как недавно Рози, совершенно задохнулись, нетерпеливо предвкушая чудо, ожидавшее своего часа в упаковке.
Брат послал мне ошеломлённую благодарную улыбку и, не отваживаясь прямо смотреть на зрителей, медленно пошёл к хозяйке вечера:
- Дорогая Кларисс, мадам… в знак моего глубочайшего уважения к вам и вашей семье... и просто… - от колоссального волнения, речь брата получилась сбивчивой, но очень искренней и трогательной:
- Кларисс, Франсуа, как самым добрым своим друзьям, хочу подарить вам… Примите, прошу, эту частичку моей души. Пусть этот цветок освещает красотой ваш прекрасный дом и дарит радость. Я надеюсь, вам будет приятно… - он, наконец, отдал коробку в руки женщины, и та немедленно открыла крышку, являя всем ту самую орхидею, которую он мастерил, когда я застукала Ральфа за работой в первый раз.
Ну вы представляете, что началось. У меня уже эпитеты закончились, и суффиксы с приставками превосходной степени завязли на зубах. Это был фурор! Эта была та самая лавина славы, что в одну секунду накрыла Ральфа и подняла на недостижимый пьедестал.
И началась она с первых чётких, уверенных аплодисментов, раздавшихся от двери. Там, у самого входа стоял и наблюдал за всем Андрэ. Ноэль и я подхватили, а дальше…
В общем, про танцы все благополучно забыли. Каждому хотелось подойти к новоявленной звезде, отметиться рядом, выразить своё всяческое восхищение. Ставшую окончательно несчастной Рози оттеснили от мужа, окружив того плотным кольцом внезапно вспыхнувшего обожания.
