Дух снова в маленького мохнатика перкинулся и сопит недовольно.
— Страшилой меня кличут издавна.
— Тебе подходит. Чего здесь поселился-то?
— Хорошо у них, уютно.
— А коли хорошо, так чего смуту наводишь? И живи себе спокойно.
— Себе дом хочу. Чтобы весь мой был. Светится он, греет…
— А ежели хозяева из него уйдут, так и светиться дом перестанет. Это ведь они энергетику в нём создают.
Страшило задумался.
— Говоришь, не стоит их выгонять?
— Совершенно верно. Лучше помогай. Видишь, домового здесь нет, но на такую энергетику скоро обязательно явится и выгонит тебя, коли будешь хозяев обижать. А так, сдружитесь. Побудь пока сам защитником до прихода кутного Бога.
— И то верно говоришь. Хорошо. Уж очень мне не хочется отсюда уходить. Хорошо — тепло, сытненько.
— Вот и ладно. Пошла, скажу хозяевам, что смирно будешь себя вести. Ты уж не пугай их больше.
На том и порешили. Оксану успокоила, сказав, что охранный дух у дома появился. Трогать и пугать семью больше не будет. Договорилась я с ним. Женщина обрадовалась, поблагодарила и хотела проводить меня, но я отказалась.
— У меня свой защитник имеется. Не волнуйтесь.
Домой шла в отличном настроении. Только под конец живот разнылся. Хотелось быстрее прилечь. До вечера добросовестно отдыхала, а ближе к сумеркам решила огород полить. Ярик мне систему наладил. Вышла на грядки и как скрутило меня. Я пополам согнулась — не вздохнуть, не выдохнуть. Поняла, что время пришло, а я совсем одна. И до дома дойти не могу, чтобы телефон взять. Благо камушек волшебный в кармане всегда ношу. Схватила его, сжала и Ярика позвала.
Он материализовался передо мной спустя несколько секунд. Мокрый, запыхавшийся, весь в ряске и тине. Я даже про боль на мгновение забыла.
— Веля, что?!
— Рожаю я, — скулю, чувствуя новый спазм.
Ярик на руки меня хватает и в дом несёт.
Глава 40
— Раздевайся, Вель. Я тебя всю перепачкал тиной. Федя, неси горячую воду, полотенца и спирт! А, и мою аптечку прихвати. Она на тумбочке в кухне. Я пока что сам в душ схожу.
— Ага. Сейчас-сейчас! — суетится Фёдор, а я скидываю с себя мокрые вещи и ложусь под покрывало.
Боль адская, но пока что вспышки редкие, есть возможность передохнуть. Ярик появляется через несколько минут и садится на край кровати, беря меня за руку.
— Ты как?
— Фигово, — улыбаюсь через силу. — Надо бы маму позвать…
— Я сам! — огорошивает меня Яр.
— Чего? Ты в акушерстве смыслишь что ли?
— Я пересмотрел кучу обучалок, потом курсы прошёл. Ну, типа такие, которые для пожарных и полицейских предназначены. А ещё тренировался на коровах.
Я в шоке. Понятия не имела, что Ярик так серьёзно готовился, да и вообще собирался при процессе присутствовать.
— Я тебе что, корова?! — выдаю на эмоциях, сжимая его руку до хруста. Как раз спазм новый начался.
Ярик морщится, но терпит.
— А кто бы меня к людям пустил?
— Вот и я тебя не пущу! Не хочу, чтобы ты это всё видел!
— Веля, дыши и расслабься, — Ярик гладит меня по голове.
В препирательствах проходит несколько часов. Потом мне не до споров. Боль адская. А тут ещё и Федька бегает вокруг, подвывает.
— Хоть его выгони! Вам тут театр одного актёра что ли?
— Никуда я не уйду, — безапелляционно заявляет анчутка. — Туточки буду!
Хорошо хоть затыкается. Я лихорадочно вспоминаю всё, что по акушерству в бабушкиной книге читала. Мама знатно меня муштровала. Знала…
— Ярик! Яричек!.. — ору на очередной схватке, впиваясь в его предплечье пальцами. У парня на коже тут же багровые синяки расцветают, но он молча терпит. — Я сейчас умруууу! — кричу, срывая голос. — Ауууу, — начинаю выть. — Сделай что-нибудь! Мне больно!
— Могу обезболивающий укол, но он вряд ли поможет. У тебя, кстати, схватки уже очень частые. Дай посмотрю, — он пытается край покрывала поднять, а я ему чуть пяткой в нос не заряжаю.
— Не смотри туда! — ору, как умалишённая.
— А как я помогать должен? Вель, успокойся!
Вижу, что и Яр уже на взводе. Его трясёт, но он пытается держаться и меня успокаивает.
— Мне надо глянуть. Не бей меня.
Выбирает момент, когда мне не до чего. Новый приступ скрутил.
— Всё по плану, — поднимает голову. — Ты умница. Всё правильно делаешь.
Я начинаю рыдать.
— Ярик, не могу больше! Мне кажется, что внутри всё в фарш перемололо, вместе с костями! Ааааа!
— Ещё чуть-чуть, маленькая. Уже недолго осталось, — Яр сжимает мне руку, дышит вместе со мной, как надо.
Когда мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание, раздаётся первый крик моей дочери. Ярик держит её на руках, плачет и смеётся одновременно. Его буквально лихорадит. Он огромными глазами смотрит то на маленький пищащий комочек, то на меня. Федька рядом крутится.
— Дай-дай посмотреть! — пищит.
Ярик на корточки опускается и показывает Лесю Федьке. Тот замирает в немом восторге.
— Дочку дайте, — прошу сорванным голосом.
Муж подходит и кладёт мне малышку на живот.
— С ума сойти! — шепчет с восторгом, запуская грязные руки себе в волосы. Но на такие мелочи он сейчас не обращает внимания. — Я папкой стал! Это чудо! Настоящее чудо! Мне надо выпить! — резко выдыхает, утирая рукавом слёзы, и уносится на кухню.
А я, тем временем, свою малышку рассматриваю. Она возится у меня на груди, кряхтит. Пересчитываю пальчики на ручках и ножках, внимательно её осматриваю. Моя доченька, моя крошечка! Внутри настоящий взрыв из нежности и любви. Я сейчас самый счастливый человек на всей Земле. С удивлением отмечаю, что дочка белокурая. У меня и у Сергея волосы тёмные, а тут такое… Возможно, у него в роду есть блондины. Но это сейчас такая незначительная мелочь, что не заостряю внимания.
Ярик вскоре возвращается, они с Федькой обмывают Лесю, убирают всё, затем он сам ещё раз душ принимает и только после этого присаживается рядом. Малышку уложили в колыбельку, и она тут же заснула. Муж наклоняется и нежно меня целует.
— Ты как, родная?
— Жива, — хриплю и улыбаюсь вымученно. — А ещё очень счастлива.
Ярик протягивает мне специальный отвар, заставляет выпить всё до капли и оставляет отдыхать. Тут же в сон проваливаюсь. А когда просыпаюсь, застаю самую умильную на свете картину. Муж держит дочку на руках, строит ей рожицы и тихонько качает. А Федька просто рядом стоит и с благоговением разглядывает малышку.
— Вот и мама наша проснулась, — сюсюкает Ярик. — Теперь можно и покушать, да? А ну-ка, мамка, расчехляйся. Доча и так тебе выспаться, как следует, дала.
Со стоном принимаю полусидячее положение и протягиваю руки. С трепетом беру дочку, гладя по крохотной головке.
— Она у нас блондиночка, — говорит Яр.
— Ты тоже заметил? Странно, правда?
— Какая разница. Главное здоровенькая, и с тобой всё хорошо.
— Мне бы помыться, — отдаю дочку Яру и пытаюсь встать.
— Я помогу, подожди! — муж кладёт Лесю в кроватку, берёт меня на руки и несёт в ванную. — Ты сама тут справишься? Я постель перестелю пока.
Киваю с улыбкой. У меня золотые мужчины. Пусть Федька технически и нечисть, но тоже настоящий помощник и опора. А за Ярика никогда не устану благодарить Богов и его родителей. Он у меня самый лучший!
Первые дни после рождения дочки самые суматошные. По очереди приходят гости, поздравляют, нянчат Лесю, сетуют, что мы живём так далеко. Через несколько дней кутерьма стихает. Но всё равно мы с Яриком вымотаны. Спим урывками посменно. Не представляю, как одинокие мамочки справляются с такой нагрузкой. Это же повеситься можно! Постоянный недосып, стирка и всё остальное. Но всё равно — это радостные хлопоты.
Через несколько месяцев всё приходит в нормальное русло. Дочка перестаёт донимать нас по ночам, и мы, наконец, немножко расслабляемся. Велес наведывается в гости регулярно. Подолгу нянчится с Лесей, что-то нашёптывая ей на ухо, лукаво улыбаясь. Дочка у него на руках всегда спокойно себя ведёт. Ей нравится общаться с Богом.
