Грегор же притих, поняв, что чуть не задел дряхлого старика.
— Вы не понимаете, ваше святейшество, — начал он со вздохом. — Это мое решение, я хочу вести Ристанию новым путем. Он ничуть не противоречит постулатам церкви, лишь открывает новые дороги, развивает нас. В Фолинтии столько достижений науки, а мы застыли. Люди запуганы и не хотят делать ничего выдающегося, лишь бы их не заметили и не обвинили.
— Если человек не одарен, ему нечего бояться. Церковь благоволит науке.
Грегор с сомнением скривился.
— Разве не церковь казнит за преступления против воли Создателя? Да вы приговоров в месяц подписываете больше, чем я за все правление, — выдал король. — Стена, — он понизил голос. — Она мешает развитию.
— Это богухульство! — кардинал почти пропищал, уходя в скрип несмазанных петель. — Ты думаешь, мальчик мой, что ошибались все? Не только я, но и мои, — кардинал запнулся, закашлявшись, и продолжил — предшественники, и твои отец, дед, и прадед? Все глупы, все неверно правили. А едва взошедший на трон юнец, поправ их достижения, решил построить новый мир? Так вот, юнец, этот мир не твой.
Кардинал оказался рядом, чего мне хотелось меньше всего. Но меня удостоил лишь одного раздраженного взгляда. Я была мебелью. Насекомым в его глазах, которое пока нельзя было прихлопнуть. Подсаженный паразит, что медленно губил носителя.
Взгляд Грегора стал мягче. Он задумался, и нехотя качнул головой.
— Не хочу осквернять все то хорошее, что мои предки делали для Ристании, но…
— Никаких но, Грегор. Никаких. Есть только две стороны у монеты. И даже став на ребро, рано или поздно она должна будет упасть. Выбор неизбежен. И готов ли ты быть тем, кто сметёт основы? Разрушить легко, но способен ли ты подобно Ристану выстроить все с нуля? Новый мир?
Кардинал говорил словно с ребенком, насмешливо заглядывая в глаза. Даже будучи ниже на голову, он умудрялся смотреть надменно на монарха. В этот момент мне окончательно пришло осознание: Август ни во что не ставит Грегора. Он ему, что пятая нога собаке, лишь мешает вершить свою истину. И нет никакого права выбора строить будущее. И нет иного будущего у Ристании. Мир поделен Церковью на черное и белое, и эти законы сильнее законов физики и математики, они незыблемы. А кто считает иначе — обсудите с кардиналом, и он объяснит, где ваше место.
Удивительно, как власть священнослужителей умудрилась занять такое прочное место. Неужели Ристан был слаб и уступил. Или так сильно верил с собственные догмы?
Грегор с мольбой взглянул на меня.
— Лия, но хоть ты скажи, я ведь не совсем запутавшийся глупец? Мои идеи здравы! Можно перестать губить кучу магов, поданных, людей, что способны принести Ристании пользу. Мы можем многое получить от Фолинтии, открыв проходы в стене. Торговля начнет развиваться. Магия строго контролироваться. Я же не говорю о всеобщем праве творить беспредел.
В горле пересохло. Сейчас на меня уставились две пары глаз. Одни с надеждой и жаждой поддержки, другие с немой угрозой.
— Создатель осуждает магический дар вне служения Ему и жалеет о своей ошибке. И не стоит ее усугублять.
Пару мгновений король, еще не осознав смысл сказанного, продолжал смотреть на меня. В его глазах горела искра, что бывает лишь у гениев и сумасшедших. Она была его бесконечным вдохновением, источником нескончаемой энергии и веры в будущее.
А затем плечи опустились, Грегор словно осунулся и поник, а на лице проскользнуло удивление и обида.
Я вдруг поняла, что словами больно ранила человека, который мне доверял. Король не мог не понять, что я говорила под давлением, не свои мысли, но дела это не меняло. Моей смелости не хватало для поддержки.
Кажется, именно это расстроило его сильнее. Слабость и неспособность бороться ради него. Даже если на другой стороне кардинал.
Август же выглядел довольным. Он положил руку мне на голову, заставив слегка наклониться вперед. Что еще унизительного старик может со мной сделать? Но пришлось улыбаться с благодарностью, хотя губы сводила судорога.
— Пожалуй, уже поздно, — заявил Август. — Старому телу нужен отдых. Грегор, леди стоит проводить, не отправляться же ей одной через весь замок, — распорядился он и ушел.
Я все так же молча смотрела на него, и пыталась уловить хоть толику прежней теплоты. Грегор был молчалив и мрачен. Меж его бровей залегла морщинка, губы сжались в нить, а руки прятал, прижимая к себе. И пришлось сделать первый шаг самой.
— Прости, не могла иначе. Кардинал… — я подошла ближе, заглянув ему в лицо. — Он так сильно пугает меня. Когда смотрит… Боюсь, что одно неверное слово и меня казнят.
— Но ты ведь ничего не делала, и вообще, под моей защитой, — взгляд Грегора потеплел, а я, перехватив его руку, применила дар.
— Обними меня, и прости, пожалуйста.
Король подошел ближе, заключив в круг своих рук, и зарылся лицом в волосы.
— Неужели мы навсегда останемся в оковах, — тихо и устало произнес Грегор.
Не видела его, но представила по голосу, насколько расстроен.
— Если не найти сил, что то изменить. Грегор тебе нужна поддержка, настоящая, способная дать отпор силе Августа. Лишь так он тебя услышит.
— Церковь всегда была сильной. Как мне сместить чашу весов? — он спрашивал, но вряд ли у меня. Скорее искал ответ в своих мыслях, а потому решила молчать. Слишком опасно поддерживать Грегора, как и помогать кардиналу. Это игра в шахматы с самой собой: в любом случае придется проиграть. И пока, для меня нет иного выхода, как слушаться Августа.
Идя по коридору под руку с королем в голове зрела мысль. Я должна была это сделать давно, но каждый раз испытывала ужасную панику. Мерзко, очень мерзко. Но, если не заставить короля думать, что принадлежу только ему, здесь и сейчас, велика вероятность, что завтрашним утром меня вышвырнут из замка. А вскоре найдут в ближайшей подворотне с перерезанным горлом. И это в лучшем случае.
Показалась дверь спальни. Мы вошли вовнутрь, я чуть впереди, Грегор, закрывая за собой засов. Его рука по-хозяйски обхватила мою талию, притягивая к себе. Спиной почувствовала, как тяжело дышит. Откинув локоны с шеи, он припал к ней губами, заскользив руками по груди. Я ощутила, как расслабляется шнуровка корсета.
В голове крутилась паническая мысль, что хочу все прекратить.
Но вопреки своим желаниям, потянула короля вглубь покоев, к спальне. Он и не сопротивлялся, шагал, нога в ногу, упираясь в мою спину, когда я стала замедляться. Мужчина резко развернул лицом к себе и, придержав за подбородок, заглянул в глаза.
Не знаю, что он в них увидел, но вдруг отклонился. От того стало еще страшнее. Я не могу позволить ему уйти.
Практически повиснув у него на шее, заставила повернуться и поцеловать, выпуская всю силу, что рвалась наружу.
«Ты провел со мной ночь. Я была с тобой искренне и страстна, ты чувствовал, что я отвечаю взаимностью. Ты доверяешь мне. Полностью доверяешь. Засыпай».
Я с трудом удержала заваливающееся тело Грегора, поняв свою ошибку. Нужно было зайти чуть дальше, но струсила. Теперь же пришлось втаскивать его на высокую кровать, с трудом затягивая под руки. Уложив головой на подушку, оценила картину. Король лежал точно усопший, со сложенными на животе руками.
Выругавшись, принялась растягивать рубашку, стащить которую так и не удалось.
— Пусть так, — бросила, и принялась за обувь и ремень.
Закончив с наведением марафета короля, я вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и устало повалилась в кресло, пол сам уходил из-под ног.
В этот момент в двери постучали и, оглянувшись на спящего мужчину, я выскользнула из комнаты и выглянула за дверь.
Петра. С ее вечно недовольным надменным выражением лица. Окинув меня выразительным взглядом она протянула записку и криво улыбнувшись, ушла, бросив напоследок: — Развлекайтесь, леди.
Я развернула маленькую бумажку:
«Король должен обвинить фолинтийцев в покушении».
Ночь предстояла быть длинной. Час за часом, пришлось внушать спящему монарху эту мысль, так чтобы она надежно засела у него в голове.
