взлетели и принялись стирать себя, обтираясь об хозяина дома. Орки же сплоченно прыгнули и повалили на пол жертву. Сражались они активно, яростно и с руганью.
Простыня обрадовалась и принялась стирать себя более активно, уже обо всех мужчин. Подушки, в свою очередь, принялись молотить по головам всех без разбору, уж по кому попадали. И только одеяло, зависнув на несколько мгновений в воздухе, плавно опустилось вниз и всех плотно укутало.
Повисла напряженная тишина. Затихли все. И моя зеленокожая команда, и дракон. Мы с горгульей так и застыли у подоконника, просто не успев пройти в глубь комнаты.
— Я в востольге. — Нарушила затянувшуюся паузу Зараза. — У нас класивый голенький музь. Зялко такого на удобления лозотькам. Хозяютька, давай его себе оставим?
— Нет, нам не нужен дракон насовсем. Нужно избавиться от...
— Хозяютька, ну позялста-а-а, — заныла нечисть и направилась к куче тел под одеялом. — Отдай мине тогдя его? Будеть только моя музя, не обсяя.
Кашлянув, я пошла следом. Как-то подозрительно все пятеро мужчин не шевелятся и молчат. Не к добру это.
Зараза кружила вокруг и что-то неразборчиво бормотала. А я взялась за край одеяла и потянула. Одеяло трепыхнулось, вырвало из моих пальцев уголок и снова подоткнуло его под чью-то ногу в сапоге. Дракон был голый и босый, значит, нога кого-то из орков.
— Эй, вы там живые? — неуверенно позвала я.
В ответ донесся хор из нестройного мычания. Не поняла...
Опять схватила одеяло и потащила его активнее, чем в первый раз. Ожившая постельная принадлежность проявила небывалое сопротивление, не желая выпускать своих пленников.
Пришлось подумать, вспомнить, что я магичила, и произвести деактивацию заклинания стирки. Одеяло обмякло и на этот раз поддалось.
Стащить его, правда, оказалось не так-то просто. Оно действительно умудрилось подоткнуться со всех сторон под лежащие вповалку крупные мужские тела. Но ничего, справилась я. Оттащила и в замешательстве уставилась на занятную композицию.
— Однако... — пробормотала я.
Мне достались пять взбешенных взглядов. Подушки немыслимым образом исхитрились затолкать свои пышные уголки во рты мужчин, заткнув их лучше всяких кляпов. А огромная простыня спеленала орков и дракона в одну большую пятиголовую гусеницу.
— Это не я! — открестилась я от яростного обвинения, плескавшегося в мужских взглядах. — Оно как-то само...
— Вы зе мои холосенькие! — Хихикнула горгулья и забралась на этот кокон. Прошлась снизу вверх.
Орки-то были привычные, а вот у дракона глаза на лоб полезли. Вот его-то нечисть и выбрала в качестве собеседника. Встала четко напротив его лица, расправила юбочку, покрутилась и кокетливо спросила:
— Нлавлюсь? Ты нась музь.
Блондин моргнул и перевел ошеломленный взгляд на меня. Причем в голубых глазах не было ни малейшего признака узнавания. Я вот что-то не поняла, он меня не помнит?
— Орать будешь? — спросила я его, подходя и присаживаясь на корточки. — Моргни один раз, если собираешься орать и ругаться. И два раза, если готов к мирной беседе.
Сначала дракон моргнул один раз. Тут же опомнился и снова моргнул, уже два раза подряд.
Я вытащила уголки подушки сначала из его рта, а потом изо ртов орков. Те клыками порвали наперники, и на пол посыпались перышки и пух.
— Ой, пелыски! — обрадовалась горгулья и, спрыгнув с поверженных тел, побежала играться.
— Ты кто?! — тихо, но проникновенно спросил меня дракон.
— Жена, — грустно вздохнула я. — Давай по-хорошему?
— Давай, — обалдело отозвался он. — Чья жена-то?
— Твоя. Ты почему, гад чешуйчатый, разводиться не пришел? Я тебя целый день в храме прождала, как договорились. А ты?
— Я?! — Он смотрел на меня как на полоумную. Ни проблеска понимания ситуации у него не возникало, судя по виду.
— Та-а-ак, — прищурилась я.
То, что мой муж блондин, я знала. Имя его мне сообщили орки. А вот с внешностью — тут велик шанс ошибиться, потому что я плохо помнила облик своего нечаянного супруга.
— Феечка, ты в своем уме? — осторожно поинтересовался этот самый блондин.
Орки молчали, внимали, в разговор не вступали. Вождь говорит, дело воинов помалкивать.
— Ирден Маркус Ланц? — уточнила я, дождалась кивка и продолжила: — Чуть больше месяца назад был в Эстарине? — Снова кивок. — Браслет твой? — продемонстрировала левую руку.
Ответом мне был ошеломленный взгляд.
— Так что? Браслет твой?
— Мой, — медленно, словно не веря в то, что видит, ответил он.
— Ну вот. Женился? Я тебя спасла? Давай разводиться теперь.
— Зачем? От кого спасла?
— Спасла от них, — кивнула я на своих подопечных, туго примотанных к моему же мужу. — Разводиться, потому что ты обещал. Ты же сам сказал: фиктивный брак на неделю и развод. А сам что?
— А что я?
— А сам сбежал! И я не могу родным сообщить, что умудрилась выскочить замуж за какого-то мутного типа непонятного происхождения! Меня ж со свету сживут. Разводиться давай!
— Почему это мутного? И очень даже понятного! — оскорбился мужчина. — Ирден Маркус Ланц. Из старинного аристократического рода. Подданный Клайдберриса. Служу на благо короны. А тебя как зовут, феечка?
— Прекрати называть меня феечкой! Это... недоразумение. Я человек. Кларисса Терезия Монк. Урожденная подданная королевства Эстарин, но на днях утвердили двойное гражданство с Клайдберрисом.
— Монк? Некроманты?
— Дя! Плиставляешь, как тюдесно? — напомнила о себе горгулья. — Мама некламанть. Папа некламанть. Блатики некламантики. Дедуська тозе некламанть. И иссе дедуська — отлавитель ядиками. А мы — феи! А ты — нас музь! — И она улыбнулась во всю пасть.
Орки дернулись, хотя должны были бы уже привыкнуть.
Дракон обладал большей выдержкой, но шокировать нечисть умела. Этого у нее не отнимешь.
— А ты кто? — вкрадчиво уточнил Ирден.
— Я Зараза Монк! — гордо сообщила она, впервые не исковеркав свое имя и произнеся его правильно.
У блондина дернулись глаз и щека. Кажется, ему весело, невзирая на абсурдность происходящего.
— Кларисса Терезия, значит, — со смешком выдал он спустя паузу. — И Зараза. А я ваш муж. М-да. Кларисса, тебя не затруднит освободить мне руки? Ну и все остальное желательно. Думаю, нам нужно обсудить возникшую сложную ситуацию и решить, что дальше делать.
— Вождь! И нас!
Ну освободила, куда деваться-то. Голый супруг встал, с опаской покосился на взбунтовавшуюся простыню и решил
