«Еще бы: куда иголка, туда и нитка», — снова охватила меня злость, но я с удивлением отметила, что ее градус был уже значительно ниже.
— Алиса подпитывала Руслана, тот смог проехать в участок, туда же вызвали и Михаила Ивановича.
— Прошу, просто Михаил, — поднял руку депутат, наверняка устав от того, что он один тут именуется по отчеству. Или, может, просто молодится?
— Хорошо. Так вот…
— Мы с Михаилом здорово побеседовали, пока ехали в участок, — тонко усмехнулся Руслан, перебив Егора. — Уговорили водителя нас не подслушивать, понятное дело, с помощью внушения, — и смогли выяснить несколько интересных деталей. Получается, некий доброжелатель хочет ввести в игру человечество, посвящая их в планы биовампиров…
— Да, — я вскинула подбородок, хотя внутри дрожала от необходимости перечить бывшему, словно я какая-то маленькая девочка, а он — всесильный отец. — Они имеют право быть с вами на равных, если это, конечно, вообще возможно, учитывая ваши сверхспособности… Согласись, борьба должна быть честной.
— Раньше я бы не согласился, — мотнул светлой головой Руслан и прожег меня голубым взором. — Но, кажется, обстоятельства изменились. Выходит, существуют люди, которые, не являясь биовампирами, умеют дарить свои чувства…
— Надеюсь, ты не будешь пользоваться Алисой, как рассчитывал попользоваться мной, — с гадливостью высказалась я, сцепливая руки под грудью. Не удержалась — слишком уж продуктивный был разговор, слишком уж мало было в нем живого, человеческого.
А ведь так хочется показать биовампирам, что они — такие же, как люди!
Если уж выбирать сторону, на какой я хочу остаться — я выбираю людей. Я сама — человек! А моя магия — это просто дар.
Дар, который, как оказалось, доступен не только биовампам. А значит, мы все должны быть едины. Мы все — одно и то же! И хотим, если разобраться, одного и того же — любви. Простой человеческой любви.
— Ты, конечно, не поверишь, — криво ухмыльнулся Руслан и на изумление всем нам, распахнул свой блок, — но Алису я по-настоящему люблю. Я испытывал к тебе, Николия, странные чувства, которые интерпретировал как симпатию, но я ошибался. Моя любовь была направлена как бы сквозь тебя — к твоей подруге. Только благодаря тебе я смог с ней познакомиться. Я очень признателен тебе за это, потому и поспешил выручить в сложной ситуации. Я, на самом деле, должен перед тобой извиниться…
Я обхватила себя за плечи, как будто защищаясь от такой болезненной, но искренней тирады. В том, что Руслан говорил правду, невозможно было усомниться — его чувства были как на ладони.
И его самого корежило от того, что он говорил. Он не привык чувствовать себя виноватым… Как же ему хочется запереть чувства в клетке и забыть про них…
— Прости меня, — посмотрел прямо мне в глаза мой бывший мужчина, и Алиса, поднявшись с дивана, поспешила его обнять. — Прости, но я не мог иначе. Я искал счастья, я хотел найти его в тебе — но ты была лишь промежуточным пунктом. Мое сердце оказалось умнее моего разума, оно знало, к кому и каким путем меня привести. Ты оказалась просто случайной жертвой в моей собственной игре под названием жизнь. Я виноват только в том, что обманул твое доверие, в том, что играл твоими чувствами ради выгоды… Да. Я такой. Алиса знает это, видит это — и все равно со мной. За нее не переживай, она не будет знать со мной горя. А ты… Тебе я его принес, и хочу извиниться.
Я замотала головой, как будто была не готова принять это, как будто хотела еще злиться на гада, как будто так было проще… Я мазохистка, что ли?
Может, он умудряется снова играть в какую-то игру?
Может, я просто уже боюсь кому-либо доверять, чтобы снова не разочароваться?..
Выздоравливаем от плохого
От Руслана
— Это все, конечно, мило, — взял вдруг слово Михаил, приподнимая руку, — но у меня не так много времени. Давайте обсудим дело.
— Разумеется, — кивнул я ему и обратился уже ко всем. — Мы здесь собрались по поводу войны, которая, как оказалось, не всем и нужна. И оказалась не такой выгодной, как предполагалось. Давайте снимем блоки, чтобы каждый мог друг другу доверять и, как итог, создать идеальный план для… изменения ситуации.
— Поддерживаю, — подал голос Егор, то и дело бросая на меня яростные взгляды. Нда, мне ж еще и с ним надо поговорить… Вот что со мной Алиса делает! Я становлюсь каким-то тюфяком.
Ника и Михаил опустили заслоны, и я невольно втянул носом воздух. Сильные чувства бывшей девушки пробудили желание их выпить, но я усилием воли остановил себя. Не могу — Ника сразу все поймет, и хрупкое доверие будет разрушено.
А она мне доверяет, да — прониклась сказанным. Только что в глазах слезы, в душе сомнения и страхи, но… Самое главное сделано.
— Итак, — подался я вперед, оперся локтями о стол и соединил кончики пальцев, — у нас собрались представители гедонистов, диетиков и человечества, а также тот, кто заварил эту кашу. В принципе, неплохой набор для возвращения мира.
— Почему ты решил поменять сторону? — насуплено посмотрела на меня Ника, и я улыбнулся краешком губ:
— Потому что моя любимая женщина очень убедительно меня попросила.
Я не врал, и все это почувствовали. Как почувствовали обиду Ники, которая была уязвлена тем, что не смогла сделать то, что удалось ее подруге.
— Я переосмыслил приоритеты, — добавил пояснение, — и понял, что хочу, во-первых, жить, а во-вторых, жить счастливо. И, если так подумать, мне достаточно положения главы клана. Мне больше не за чем гнаться, поскольку теперь, — и я привлек к себе рукой непривычно тихую Алису, — у меня есть все, что мне нужно.
Я верил в то, во что говорил. После пробуждения в больнице у нас с Алисой произошел серьезный разговор, который потряс меня до глубины души. Я оказался на волосок от смерти, я заставил любимую плакать… Эти события перевернули мое понимание о себе на сто восемьдесят градусов.
— Расскажите, а в чем ваш интерес? — повернулась Ника к Михаилу, и тот от ее внимания аж выпрямился:
— Мне невыгодна война. Я только начал неплохую карьеру депутата, а тут — какие-то войны, разруха, смерть… Нет, мне это сейчас абсолютно не нужно.
— Правда? — не успокаивалась Ника. — Именно в проблемах проявляются самые лучшие человеческие качества и формируется доверие к лидеру. Я понимаю, что зря об этом говорю, но все же — почему вам невыгодна война?
— Мы и дальше будем трепаться о пустом? — мотнул темной головой Михаил. Я чувствовал в его словах искренность и не сомневался, что у него есть стоящие причины быть здесь сейчас с нами. — Давайте все же о деле. У меня есть план, который является продолжением плана Николии.
Ника с Егором переглянулись, и последний едва заметно кивнул. Алиса тоже не удивилась услышанному. Выходит, о плане Николии знают все, кроме меня.
— Думаю, есть резон собрать всех на одной площади для финальной битвы, — вещал Михаил, оформляя свои слова жестами, — только предварительно выставить парламентеров и произвести последние переговоры. Может быть даже голосование.
— Если все соберутся, то будут настроены убивать, — я тут же покачал головой. — Иначе что, они зря собирались и готовились?
— Да, но они же увидят смерть очень близко, и это заставит их переосмыслить кое-что.
— Они переосмыслят только если сначала немного повоюют, — мрачно буркнул я, осознавая, что говорю о самом себе.
— А что в этом плохого? — взял слово Егор, оглядывая каждого. — Пусть повоюют, раз хотят. Зато один раз и навсегда.
— Ты что! — воскликнула Ника, полыхая возмущением. — Зачем нам лишние смерти?!
— Нам незачем, — кивнул Егор и ободряюще улыбнулся ей, — но мы же не будем решать за них? Они сами выбрали свою судьбу. Те, кто выживет после первой стычки, протрезвеют, понимаешь?
Он говорил убежденно, и я больше не слышал от него «нуканья», больше не видел неуверенного парнишку, которого я взял под свое крыло. Мальчик вырос и стал взрослым. Подростковый бунт прошел, остались логика, некоторая мудрость и умение находить баланс между чувствами и разумом.
