подопечный, благодаря ее усилиям, постепенно набирался сил и энергии, и терпеливо сносила его мужской эгоизм и бахвальство. Только скупо и мягко улыбалась да возносила своим и степным богам молитвы, надеясь на их милосердие и понимание.
Когда Ману крепко и надежно встал на собственные ноги и занялся привычными ему делами, всё вернулось на круги своя. Но теперь к воинам Рикса, охранявшим Анифу, присоединился и Ману, за холодным безразличием и пока еще незрелым рассудком обнаружилась искренняя благодарность спасшей его девушке и восхищение перед ее мужеством и умением, а не соблазнительной красотой. Наравне с ее молчаливыми охранниками он оберегал ее спокойствие и уединение, отваживал не в меру раздухарившихся степняков, которые решили рискнуть и посягнуть на рабыню вождя, и даже подносил небольшие, но по-своему ценные подарки. Это мог быть простой речной камень, плоский и гладкий и очень удобный для растирания трав, или вырезанная из кости спица для волос, или связка рыбин. Или даже связка бусин из личных запасов трофеев парня, или подбитая мехом короткая накидка, теплая и очень мягкая.
В какой-то момент Анифа подумала, что Ману напоминает ей одного из ее братьев, чьи лица давно стерлись из ее памяти. Оттого трепетней стали эмоции, которые она испытывала к молодому мужчине.
Однажды утром, в окрестностях Дариорша выпал снег. Его было немного, и, когда поднявшееся солнце стало скупо пригревать землю, он быстро растаял, но поднявшаяся на рассвете Анифа, словно завороженная глядела на покрытую словно алмазной крошкой землю и без единой мысли в голове любовалась представшей ее глазам красотой. На ее сердце было неожиданно мирно и спокойно, и хотя она зябко куталась в накидку и плащ, не торопилась ни обратно в палатку, ни к костру, чтобы раздуть угли, развести жаркий огонь и заняться завтраком. И глубоко вдыхала сухой и холодный воздух, теперь уже не казавшийся ей ни опасным, ни пугающим.
Тем же днем в степную столицу прискакал вестник Шах-Рана. Спустя два месяца после отбытия армии Повелитель племен возвращался с победой. Дариорш загудел и зашевелился, готовясь встретить своего вождя.
Анифа волновалась и нервничала. Не зная, что ей делать и какую роль сыграть перед Шах-Раном, она просто занялась привычными делами. К тому же на ее попечении был еще один пациент, который во время тренировки со своим товарищем травмировал свою ногу. И хотя лично к ней никто не обращался, ее заметно повысившийся в последнее время авторитет как искусной врачевательницы позволил ей не попросить — потребовать! — показать ранение, которое оказалось довольно серьезным, так как задело сухожилие.
Однако когда горизонт потемнел от приближающейся орды, девушка покинула степняка, чтобы привести себя в порядок. Она старательно вымылась и расчесала свои волосы, сделал прическу и надела нарядное, недавно сшитое, платье и украшения. И хотя Анифа надеялась, что за время своего похода Шах-Ран забыл о ее существовании, ей не хотелось по незнанию разозлить его.
А ведь это почти случилось…
Шах-Ран и его воины вошли в Дариорш, как и ранее, под громкие приветственные крики и полные ликования и радости песни. Прибывшие мужчины расслабленно улыбались, радуясь своему возвращению, и потрясали своим оружием и трофеями. Покрытые грязью и засохшей кровью, толком не отмытой в походных условиях, они тем не менее были полны достоинства и мрачного торжества.
Видимо, поход удался на славу.
Когда мужчины спешились, к ним тут же бросились женщины и дети — кто-то искренне порадоваться возвращению мужа, сына или брата, кто-то — поприветствовать и подарить ласку особенно отличившемуся воину. Лекарь и знахарки тут же приступили к своим прямым обязанностям — обступили две повозки, которые прибыли следом и занялись ранеными и больными.
Анифа не торопилась разделить всеобщее веселье, хотя непроизвольно улыбалась, невольно заражаясь настроением степняков. Она стояла позади толпы, в тени одной из колонн разрушенного храма и с неожиданно для себя жадностью пыталась разглядеть в прибывших одного конкретного человека.
Благодаря росту и светлым, почти белым волосам, увидеть северянина не должно было оказаться делом трудным. Но…
Анифа не видела ни мощного, заметно отличающего его от прочих степняков, разворота плеч, ни массивной фигуры, ни светловолосой головы.
Где же побратим вождя?
… Ближе к вечеру в степной столице тише не стало. Наоборот, как и в день, когда Анифа оказалась здесь, вместе с сумерками Дариорш наполнился высокими кострами, звуками песен и музыки, пьяным хохотом и гуляниями. И снова маленькая танцовщица, как, казалось, целую вечность назад, оказалась в женском углу вместе с благородными женами командиров и предводителей отрядов. Но теперь Анифа не была среди них чужачкой — месяцы совместного проживания сблизило женщин, и если они не прикипели к ней душой, как к одной из своих, но, в отличие от наложниц Шах-Рана, испытывали почтительное уважение, по заслугам оценивания и ее скромность, и ее таланты, которые она в полной мере смогла проявить.
Особенно это чувствовалось со стороны Нимали, сына которого спасла Анифа полтора месяца назад. Именно она сидела рядом с танцовщицей, тем самым показывая свое расположение, и делила с ней одно блюдо на двоих. Немолодая, много раз рожавшая женщина была уже давно не так красива, как в годы юности, но отличалась спокойным и уравновешенным нравом и мудростью прошедших лет. Помимо нее у ее супруга было еще две жены, но она не печалилась по этому поводу, отдавая всю себя воспитанию своих детей и детей других жен. Наверное, и к Анифе она испытывала что-то наподобии материнских чувств. А сейчас женщины тихонько, не притрагиваясь к пиву и вину, щедро лившиеся рекой, обсуждали незамысловатые женские дела — сладости, которыми можно побаловать детей, стирку, которой надо будет заняться поутру, да пополнением запасов продуктов.
Изредка Анифа бросала быстрые взгляды на Шах-Рана — немного похудевший и осунувшийся, но по-прежнему крепкий и уверенный в себе, сейчас он отдыхал. Расслабившись, мужчина возлежал на низком топчане, а его наложницы — Дарина и Малья — прислуживали ему, подавая то или иное блюдо или наполняя чарку вином. Еще одна молодая женщина — беременная Зарна — сидела в его ногах на подушках и с гордым видом оглаживала свой заметно округлившийся живот. На всех наложницах были дорогие и яркие, как у роунских модниц, наряды и украшения, а их головы покрывали изысканные и тонкие вуали, вышитые золотыми нитями и блестящими камешками. Но уже не в первый раз Анифа подумала о том, что это выглядит странно на фоне совершенно простой и незамысловатой одежды кочевников, сшитой
