Та, благополучно прослушав все сказанное, решила держать мхатовскую паузу. Потому как сначала нужно разобраться, кто тут на чьей стороне, а потом уже делать ‘заявления для прессы’.
А вот Доротее было море по колено. Достойная дама молчать не стала.
- Боюсь, что мы не готовы к подобному визиту, – отрезала она.
- Но... - смешалась монахиня.
- Сначала служба, потом все остальное, – подал голос позабытый дамами герцог. Его слова подействовали на женщин как ведро воды на сцепившихся кошек. Они дружно зашипели и, если бы позволил возраст и статус, отскочили бы друг от друга.
Γерцог подобное поведение никак не прокомментировал. Молча предложил руку жене и отправился в храм. Колокола как раз созывали прихожан на молитву. Елена Павловна подчинилась мужу с охотой. Служба - как раз то, в чем она нуждалась. И речь идет не об утешении или пастырском напутствии. Дело во времени, которое понадобилось на анализ ситуации.
Слишком странно ведет себя мать-настоятельница. С одной стороны ее радость от визита герцогской четы неподдельна, а с другой имеет место быть подобострастное отношение к Нэвилше. Чего только стоит это ее ‘леди готова принять вас’. Можно подумать, речь идет о королеве, а не о получившей отставку фаворитке, родившей вне брака. Что это, истинная позиция настоятельницы или уступка королеве матери, прессинг которой не почувствовать мог только слепоглухонемой иностранец? А, впрочем, какая разница? В любом случае Нэвилша надолго в обители не задержится. Как говорил незабвенный товарищ Саахов, у нее теперь только два пути - только не в ЗАГС или к прокурору, а в Балеар или под венец с тем, на кого укажет его величество.
Вот, кстати, ещё один скользкий момент. Вэль своей властью выдать замуж Энн не может, а Аларик... Его реакции в последнее время трудно предсказуемы. Остается надеяться, что Арвэль сумеет договориться с братом относительно будущего отвергнутой фаворитки. Само собой ради этой договоренности придется пойти на поводу у желаний его величества и выполнить его требования. Вэль окажется обязанным брату, это не хорошо, но от этого никуда не деться, увы. Вариант с тем, что Нюшкин ребенок oкажется сыном Арвэля, даже не рассматривался.
‘Короче, куда ни кинь, всюду клин,’ - с неудовольствием поняла Елена Павловна, преклоняя колени перед образом великомученицы Катарины. Обильные достоинства святой неизвестный скульптор передал на редкость реалистично. ‘Вот тоже проблема, - вздохнула Пална, осеняя лоб святой звездой.’ ‘Я очень, – ласточка умоляюще посмотрела на святую, – просто очень люблю детей. Но никогда не думала, что рожать их придется каждый год. Умоляю, дай хоть пару лет передохнуть.’ Превращаться в озабоченную крольчиху, рожающую каждый год по двойне, решительно не хотелось. ‘Одни проблемы от Нюшки, чтоб ей жизнь малиной не казалась,’ - от всей души пожелала Елена Павловна.
О вине Вэля Ласточка ‘позабыла’, что было весьма мудро, но несколько необъективно с ее стороны.
***
Все в жизни относительно. Иной раз служба казалась леди Ласточкиной бесконечной, а нынче промелькнула незаметно. Только вошли в храм, а уже святые дары преподносят. А это значит, что пришла пора навестить молодую мамочку. Можно, конечно, потянуть время и завернуть в монастырскую трапезную, но зачем? Не лучше ли встретиться с соперницей и взглянуть в лицо собственным страхам немедля? ‘Как там говорится то? – прикусила губу Пална в тщетных попытках вспомнить. – С открытым забралом? Или это про другое? Неважно. Настала пора общнуться с Нюшкой на предмет: кто тут главная, и чей Вэльчик!’
Потому-то получив очередное приглашение от матери-настоятельницы, Елена Павловна не стала протестовать. Возражений не нашлось и у Арвэля. Ободряюще улыбнувшись жене, он крепко сжал ее ладошку и повел к любовнице. Отставной, мать ее, но все равно любовнице!
Покои леди Нэвил, как-то иначе назвать анфиладу богато обставленных комнат не получалось, были весьма обширны. Елена Павловна старалась не хмуриться и не скрипеть зубами. Вместо этого она вспоминала отечественную царевну Софью, которая неплохо устроилась в Новодевичьем монастыре. Не то чтобы это сильно помогало, но отвлекало однозначно. ‘Очнись, мать, – уговаривала себя женщина. – Ты хотела, чтобы Нюшка одевалась в рубище и сидела на хлебе и воде? Нет? Тогда сделай морду попроще и руки разожми, а то вцепилась в Вэля так, что костяшки побелели. А если захочешь выцарапать его бесстыжие синие глазюки, делай это без свидетелей.’ Аутотренинг помогал слабо, но хоть пальцы удалось разжать,и то спасибо. Как всегда, за раздумьями Елена Павловна пропустила дорогу и очнулась в тот момент, когда массивные двустворчатые двери распахнулись перед ней (вообще-то перед герцогом Балеарским, но не будем заострять внимание на мелочах).
- Леди Нэвил готова пpинять вас, - торжественно провозгласила настоятельница, но под удивленными взглядами герцогской черты внезапно смешалась и отошла в сторону.
- Мне одной кажется, что с ней не все в порядке? – не выдержала Елена Павловна.
- Не забивай себе голову, ласточка, – напряженным голосом откликнулся Вэль. - Сильные мира сего - слабое место матушки Терезы.
- Сама она из простых, – откуда-то сзади раздался голос Дорoтеи, и Пална вздрогнула, успев напрочь позабыть о тетушке, - потому перед лицами власть предержащими робеет страшно. Впрочем, с обязанностями своими она справляется отлично. Я специально узнавала.
- Ик, – воздержaлась от более цветистых выражений Елена Павловна, только подумала, что у бригийцев какая-то альтернативная логика. Ну как можно было определить высокопоставленную пленницу под присмотр подобной особы? Удивительно, что Нэвилша хотела отсюда уехать, наверное, мечтала быть поближе к Вэлю. Надо бы разобраться.
- Вижу, мысли о матушке-настоятельнице помогли тебе собраться, Эли, - добродушно усмехнулась Доротея.
- Да? - удивилась Пална, но, прислушавшись к себе, поняла, что тетушка совершенно права. – А ведь вы совершенно правы. Как же я вас люблю.
- И я тебя, детка, – понимающе хмыкнула та.
- Кхм, – объяснение в любви прервал сердитый кашель.
На этот раз Елена Павловна за сердце хвататься не стала. Да что там, она даже не дрогнула. Только глянула удивленно, уже примернo зная, что, вернее когo, увидит - покрасневшую от возмущения свекровь.
- Матушка, с вами все в порядке? – ‘встревожился’ Арвэль, глядя на раздувшуюся от возмущения женщину.
- В полном, - постаралась взять себя в руки та, но досада брала свое. И то сказать, столько времени было потрачено на подготовку встречи отца и сына, а проклятая невестка срывает ее раз за разом. То ей в храм приспичило,то поболтать захотелось. А где трепет перед появлением на свет Всевышнего новой жизни? Где слезы на глазах при виде малютки, столь похожего на Вэля? Где, наконец, крики, обвинения в неверности и истерика? Откуда смех? Кто позволил?!
Глядя на неподдельное возмущение свекрови, Елена Павловна едва сдержала ехидную улыбку, а потом вспомнила, как Вэль знакомился с законными детьми, и не удержалась - засмеялась тихонечко. Видно, Балеарскому на роду было напиcано знакомиться с отпрысками через седалищный нерв. В наступившей тишине смех герцогини прозвучал демоническим хохотом. Во всяком случае так показалось большинству присутствующих. Няньки, лекарь, мамо и Нэвилша уставились на нее с удивлением,испугом... и надеждой. А ну как помешалась с горя обманутая супруга?
‘Хрен вам,’ - без труда угадав всеобщие надежды и чаяния, Елена Павловна приветливо помахала ручкой. Утритесь, мол. Народ впечатлился.
- Дорогой, возьми на руки сына, – слово опять взяла королева-мать.
Битая жизнью тетка успела успокоиться и совладать со своим гонором. Она снова была готова к сражению. Ребенок Энн - последнее, что осталось у этой женщины. После всех несчастий и смертей, только этот малыш связывал ее с любимым Ричардом. Больше ничего не осталось.
