немедленно пройти в актовый зал. Состоится важное собрание.
– Ты сделала достаточно и сейчас вряд ли чем-то поможешь. А я давно решила, что этот мир давно пора менять. И я способна на это. Идём, посмотрим, что можно сделать, – Лина подошла к амулету, что лежал на полу, и подняла его.
А ведь я совсем о нём забыла! Вяцлава подставили? Это была ловушка?
____
Одиозный – крайне неприятный.
Вяцлав
Шёл к Альцине, как на смертельную казнь, но совершенно ни о чём не жалел. Все те несколько минут, пока нас не обнаружила Каролина, я был счастлив. Никогда не думал, что любовь действительно существовала и могла принести настоящее блаженство.
На мгновение по-другому посмотрел на своих родителей. Может, стоит навестить их? Моя мать беременна очередным будущим волшебником. У них скоро родится дочь, и она не будет одинока в этом жестоком мире магии. У неё есть я, старший брат, который поможет во всём разобраться.
Альцина, увидев меня, на мгновение посерела, но потом быстро взяла себя в руки, осуждающе покачав головой.
– Ты же понимаешь, что за этим последует?
Коротко кивнул, не сопротивляясь. Знал, что виноват, и готов заплатить по счетам. Этот мир всегда был ко мне жесток. И я всегда готовился к очередному удару судьбы.
Альцина же заговорила в специальное устройство, благодаря чему её услышал весь МУТОВ.
Позор на весь университет?
Усмехнулся: плевать.
Ярослава
Ещё никогда не была в Актовом зале МУТОВа. Нам с Линой повезло: аудитория оказалась всего в паре лестничных пролётов от женской душевой. Мы пришли в числе первых, и Лина настояла сесть на первом ряду.
Огляделась по сторонам. Внушительное помещение буквально кричало о магии. В воздухе парили свечи с волшебным огнём, что не сжигал воск, но дарил очень много света и тепла. Мягкие удобные стулья идеально подстраивались под сидящего. Сцена была просто огромной, под стать залу. На ней стояла кафедра для выступающего.
Занервничала. Я всё испортила. Почему мы не могли как нормальные люди просто обсудить и потерпеть полгода?!
– Вы не могли. Рано или поздно это бы случилось. Не кори себя, – оборвала мои мысли Лина, и я тяжело вздохнула.
Вскоре за кафедру встала грозная Альцина. Она бросила строгий взгляд на присутствующих. Её взгляд остановился на мне, и я сжалась, испытав острое желание провалиться под землю, испариться, стать невидимкой, исчезнуть. Она всё знала. Это было ясно по её поведению.
– Мы собрались здесь, чтобы обсудить грубейшее нарушение древнейших правил двумя студентами, – Альцина вновь оглядела зал, и лёгкие перешёптывания мгновенно прекратились.
Вяцлав тоже вышел на сцену. Он держался холодно. Его спина была прямая. Даже если он и нервничал, то это никак не отражалось на его равнодушном лице. Он умел держать себя.
Похоже, именно это свело меня с ума окончательно.
– Вяцлав нарушил одно из основных правил наставничества: вступил в отношения со своей подопечной Ярославой. Как известно, за этим следует незамедлительное исключение из университета, – жёстко произнесла Альцина. Похоже, ей было плевать на то, что Вяцлав относился к ней, как к родной матери.
Ненавидела её всей душой и сердцем. Она единственная, кто могла повлиять на ситуацию. Единственная, кто могла отменить устаревшее правило, но… не хотела.
Внутри меня всё похолодело, оборвалось. Словно из меня вытащили душу, вырвали клок души и приказали: живи так. Это было невыносимо больно. Но что я могла сделать? Как я могла исправить эту ужасно несправедливую ситуацию?!
О, я была бы согласна на всё, лишь бы Вяцлав остался в университете.
Не выдержала и сорвалась с места. Выскочила к Вяцлаву. Мне хотелось утешить его, ведь всё это из-за меня. Я просто не имела права оставаться в стороне.
Краем глаза заметила, как удалился Некит из аудитории, громко и показательно хлопнув дверью. Чуть не выругалась. Не успела объясниться с ним. Я изменила ему и скрыла этот факт. Какой же отвратительной я себя почувствовала!
– Зачем ты вышла? – прошептал Вяцлав, но не уклонился от моих прикосновений.
Кажется, я начинала видеть его настоящего. Испуганного мальчика, прячущегося за грубостью и излишней холодностью, но вместе с тем очень доброго, ранимого и заботливого.
– Хотела поддержать тебя. Я же тоже виновата, забыл? Значит, должна нести позор вместе с тобой, – тихо прошептала.
Не знала: вижу ли я его в последний раз, или мы сможем впоследствии поддерживать контакт. Неизвестность пугала меня, но я ничего не могла ни сделать, ни исправить.
– Спасибо, – кивнул Вяцлав. – Мне легче, когда ты рядом. Я чувствую себя не таким одиноким, – он приобнял меня за талию, а я не возражала: мне слишком нравились его прикосновения, как никогда в жизни.
Пока Альцина вещала что-то о правилах и законах МУТОВа, вела свою крайне занудную речь, мы тихо переговаривались.
– Не переживай, тебе вскоре назначат нового наставника. Постарайся не свести его с ума, – Вяцлав ещё умудрялся шутить в столь сложной ситуации.
– Не переживаю. И мне, кроме тебя, никто не нужен, – тихо ответила. У меня было только одно желание: вжаться в его тёплую грудь, обнять и не выпускать.
Мне было стыдно, что я так вела себя, будучи девушкой другого парня, но я ничего не могла с собой поделать. Я собиралась объясниться с ним сразу после собрания. И исключения Вяцлава.
– Ты просто не знаешь, насколько мне это приятно слышать, – прошептал и легонько коснулся губами моего лба.
Бросило в дрожь, потому что именно в этот момент Альцина повернулась к нам, сверкнув своим недобрым взглядом:
– Ярослава, Вяцлав, вы, смотрю, даже не будете отрицать ваши запретные отношения?
– А есть ли смысл, Альцина? Вы знаете и читаете меня гораздо лучше других, – смело ответил Вяцлав. – Я прекрасно знаю правила и осознаю свою ошибку. И понимаю, что должен покинуть университет, который стал мне родным домом.
– Очень смешно… – начала возмущаться Альцина, но парень нещадно её прервал:
– А я и не шутил. Я прекрасно понимаю, что должен прекратить обучение. Да, я сорвал все свои планы, загубил будущую карьеру. Но в чём таком я провинился? В том, что я, оказывается, тоже человек и способен любить? Впервые за двадцать четыре года я могу сказать, что счастлив. И это самое главное.
Красивая речь. Вот только на Альцину она не произвела ни малейшего впечатления. По её выражению
