тайне от всех, в лабораториях алхимиков, создавалась сыворотка, способная превращать людей и магов в «шестерок», а ингредиентами оказались, угадайте что? Яд тех пауков, которые, видимо, должны были в ту ночь нас уничтожить и вещество, которое образовывается после вмешательства в вашу голову демона. Они привезли в Чикаго бугимена и позволили умирать людям от него, дабы получить власть. И мы бы Замир, даже вряд ли вмешались, если бы в итоге не оказалось, что демон угрожает жизнью мне и моему брату. Моему, мать вашу, младшему брату, девяти лет от роду! Даже не смейте говорить, что мы сами выбрали эту дорогу. Все, что я сделала не правильно, это полюбила своего хозяина, но я бы не стала ставить под удар других людей. Их поставили под удар за меня, и вы прекрасно знаете, кто в этом виноват.
Мужчина будто врос в кресло. Он застыл. В комнате повисла тишина. Бусы на светильниках задрожали и зазвенели от моего иногда шалящего эмоционального телекинеза. Безмолвие пугало и меня. Эти слова, что я произнесла, посеяли в моей душе странное чувство. Верхушка ведь твердит всем, что мы мятежники, но это не так. Мы не хотели ими быть. Никто из нас.
— Помоги им Замир — прохрипел кто-то за нашими спинами — Ты слышал эту девушку. Ты ведь знаешь, что охотники давно уже занимаются не защитой от злых сил, а поднятием собственного статуса.
Я резко развернулась. К нам прихрамывая и волоча ноги, приближалась его помощница. Кажется, ее зовут Ламия. Глаза у нее были очень водянистыми и скрывались за толстыми стеклами очков. Она придерживалась стены и постоянно на нее опиралась. Ламия сверлила взглядом Нейта и облизывала потрескавшиеся губы.
— Лала, иди в постель. Тебе лежать надо — его голос сквозил паникой и заботой, Ламия лишь отмахнулась, продолжая смотреть на Нейта.
Психоз отвечал ей твердым взглядом, а потом повернулся к Замиру.
— Что если я скажу, что смогу ее вылечить? Это ведь точно склонит чашу весов в нашу пользу?
Замир подскочил с кресла и оживился.
— Ты сможешь? — он снова стал собой.
Я ничего не понимала.
— Смогу. Вряд ли вы найдете еще какого-нибудь психоза способного на это. А нам нужна ваша помощь. Так что?
Глаза Замира наполнились слезами, он быстро и мелко закивал, а потом улыбнулся Ламии, протягивая руку. Женщина зашаркала по полу к нему и буквально упала в его сильные объятия. Я скрестила руки на груди, чтобы унять охватившую меня дрожь. В голове роились вопросы, а вот Лола и Нейт, кажется, все прекрасно понимали.
Нейт подошел к шкафчику с посудой и выудил оттуда чайную чашку с голубыми цветочками, сколотую на ребре. Она стукнулась донышком об стол, и Нейт выудил из кармана свой кинжал. Он прошептал какие-то слова и резанул себе по запястью.
Я вскрикнула и зажала зубами нижнюю губу. Из его вены полилась темно-алая кровь вперемешку с чем-то черным, вроде мазута или нефти. Две струйки не смешивались, а образовывали странный водоворот в чашке. Его глаза застилала черная пелена, над губой и на лбу выступила испарина. Он побледнел, а я боялась пошевелиться. Его волосы начали двигаться, как на ветру, хотя в номере было даже жарко.
В глазах Ламии мелькнул хищный блеск. На секунду они почернели, а там где мгновениями назад был зрачок, желтоватый отсвет описал полный круг. Нейт отошел от чашки, а Ламия набросилась на ее содержимое.
Она глотала и причмокивала так жадно, что меня замутило.
— Надо выйти на воздух — бросил Нейт и вышел вон из номера, широкими шагами.
— Ждем на улице — тихо произнесла я, глядя на Лолу и бросилась за Нейтом.
Я нашла его уже снаружи, привалившегося к стене и закрывшего глаза. Он был бледным. Бледнее, чем я когда-либо видела. На его лице серые остатки татуировок стали совсем незаметны.
— Что это было? Что ты там сделал? — залепетала я.
Он вяло и устало улыбнулся, разжимая глаза.
— Вылечил Ламию. Но не волнуйся, эта мера носила скорее превентивный характер. Твоя пламенная речь вполне его убедила. Я просто перестраховался.
Я скептично приподняла бровь. Нейт сжимал окровавленное запястье, поэтому я тут же стала шарить по карманам в поисках каких-нибудь салфеток.
— Не помню, чтобы при ее тебе кто-нибудь так называл. Как ты узнал, что Лала уменьшительно-ласкательное от Ламии?
Нейт пожал плечами.
— Это не только ее имя.
— В каком смысле?
— Ламия не человек. В греческой мифологии, такие существа, как она, убивали маленьких детей. В реальности, они служат некромантам, помогая им пересекать границу мира мертвых и живых. Эта способность у них от того, что они и в правду любят человечину, чем моложе, тем аппетитнее. Но матушка природа рассчитала все гармонично и именно по этому, чем больше живет со своим даром Замир тем слабее она. Видимо он любит ее и искал лекарство. Моя кровь как раз для этих целей подходит.
У меня отпала челюсть.
— Я, что, пила твою кровь? Вот эту красно-черную гадость из твоих жил?
Нейт хохотнул, а потом поморщился.
Я резко развернулась, глядя на окружение. Тут было пустынно. По соседству небольшой бар, сейчас пустой. Несколько телефонных автоматов. Напротив заправка и маленькие сувенирные и продуктовые магазины. Оттащив Нейта за угол отеля, я придвинула его голову поближе к моей и приподняла несколько маленьких камней с земли телекинезом. Низко, даже очень. Случайный прохожий, их не заметит, а нас примет за очередную влюбленную парочку.
В этот раз Нейт взял совсем немного. Я только разок зевнула, и то скорее по привычке, чем от желания спать. Его рана на руке покрылась кровавой коркой и Нейт отстранился.
— Спасибо — шепнул он и выпрямился — Я немного подмешал своей кроваво-красной гадости тебе во вчерашнее пиво — честно признался Нейт и широко улыбнулся — Не тебе же одной меня постоянно лечить.
— Как это вообще возможно лечить кровью?
— Регенерация, между прочим, даже у тебя у человека, связана с кровью. Лейкоциты, надеюсь, слово не новое?
Я закатила глаза.
— Если кто-нибудь выпьет моей крови. На нем ничего не заживет. Так что не сравнивай.
Нейт пожал плечами и снова привалился к стене.
— Зато теперь этот некромант поможет Лоле. Скажет, где тюрьма.
Я опустила глаза.
— А если ее там не будет? — пробормотала я, представляя лицо Чарны.
Моя фантазия уже рисовала кровавые пытки и бойню. Я вспомнила койку в подвале у Анны. Вспомнила Карла, который корчился и кричал. Мне стало страшно и неприятно. На его месте сейчас могла
