– Их еще не вывозили с планеты! – ахнула Твина, видимо, вспомнив нашу собственную реакцию при первой встрече с живыми людьми. – Бедные дети!
Рука с бластером дернулась, и мы все дружно сделали шаг назад – получить дырку в груди от разнервничавшегося подростка не хотелось никому.
Да, бедные дети. И мы бедные, потому что доказать подросткам, впервые столкнувшимся с внешним миром, который тут же попробовал их взорвать, что мы не враги, будет сложно.
Тем более, что кто-то из наших уже побывал здесь и успел настроить детей против. Первый контакт с большим космосом у ребят не задался.
– Мы и не собираемся, – я говорила негромко, ровно и спокойно. Нас учили находить подход к любому гуманоиду, но вот конкретно детская психология прошла мимо. Да и можно ли использовать обычные схемы с теми, кто рос в условиях, далеких от нормальных? – Это и наш дом тоже.
Выражение лица парнишки не изменилось, а я чувствовала, как утекает время сквозь пальцы. На орбите держит оборону Трия, где-то рядом строит коварные планы наш верный Пхенгу собрат, а в глазах мальчишки ни капли доверия.
А боковым зрением я замечаю движение среди зелени. Не соврал, он действительно не один. И чего ожидать от нового поколения – неизвестно.
– А вот тот, кого вы видели, уже уничтожил лабораторию, и, похоже, останавливаться не собирается. Кто это был? Как выглядел?
Мальчишка хмурит брови, сжимает губы, но все же после паузы отвечает:
– Женщина. Высокая. Волосы светлые, кудрявые. Защитный комбез необычный – с обрезанными пальцами.
– Пятая! – выдохнула Твина. Я кивнула, переводя дыхание. Понимая, с кем придется иметь дело, уже можно строить планы.
Пятая, ходячий электрогенератор, но для того, чтобы ударить разрядом, ей необходимо коснуться объекта. Поэтому – свободные руки, всегда, в отличие от Трии, постоянно носящей перчатки.
Верный электрошокер Пхенга.
Девчонка, с которой мы не раз стояли в паре на практических занятиях, собирали свое первое взрывное устройство из подручных средств, помогали друг другу на полосе препятствий. Она обрекла нас на смерть, потому что этого требовала инструкция. Верность Империи оказалась прочнее тонкой невидимой нити, что связывала нас всех.
Мне не должно быть больно, в глазах остальных именно я предательница, сманившая на свою сторону четверых из наших, и Пятая все сделала правильно…
Но голос почему-то все-равно сел.
– Мы здесь как раз для того, чтобы ничего больше не взрывалось, – тихо сказала мальчику и махнула чернокрылым опустить оружие.
Объект нового поколения молча смотрел на это, удерживая на лице суровое выражение. Помедлил пару мгновений, переводя взгляд с меня на Твину. И опустил бластер.
– Зачем вы пришли? – спросил он, не обращая внимания на внезапно усилившееся шуршание зелени чуть поодаль. Кажется, я даже расслышала, как кто-то ругается шепотом.
А вопрос непростой – здесь и сейчас. Пришли отнять у Пхенга планету? Плохой вариант. Забрать пленных нергитов? Воспитанники дроидов наверняка даже и не знают, что по соседству содержат в плену гуманоидов, и имеют полное право не поверить. Спасти вас от Империи и ее опытов? Они уверены, что их не нужно спасать, ведь другой жизни эти дети не знают.
– Дать вам выбор, – внезапно вступила в разговор Твина. И столько спокойной уверенности было в ее голосе, что я лишь посмотрела с немалым удивлением и не стала вмешиваться. – Показать, что жить можно не только так, как велит Пхенг.
Мальчишка нахмурился.
– Та женщина, она говорила, что на планете предатели. Что нужно следовать протоколу, чтобы защитить тайны Империи, выполнить свой долг. Вы… Предали Пхенг?
– Мы выбрали будущее, в котором сами будем принимать решения, – ответила ему я.
Подозрительное шуршание в кустах усилилось. Эх, учиться им еще и учиться…
– Вы ведь тоже, да? – спросила мальчика Твина. – Пятая ведь права, протокол однозначен: если нет возможности уничтожить противника, нужно сделать все возможное, чтобы тайны Пхенга не попали к нему в руки. Но вы не дали ей взорвать модули.
У мальчишки судорожно дернулся кадык.
– Она… Отказалась забирать младшие группы. Сказала, что это допустимые потери личного состава. Во благо Пхенга.
Вокруг Твины вдруг полыхнуло, я отшатнулась, мальчишка вскинул бластер, а чернокрылые упали на землю, опутанные внезапно ожившими лианами.
– Без паники! – пришлось повысить голос. – Никто ни на кого не нападает. Твина просто… Вспылила.
Буквально.
– Куда, говорите, пошла кудрявая, – очень тихо и очень зло спросила Твина.
И нам наконец поверили.
49
Я шла по коридорам, знакомым до боли. Мимо дверей, за которыми скрывались комнаты для занятий, тренировочные залы, санитарные комнаты… Пока не остановилась перед одной из них. Ничем не отличающаяся от прочих, но я знала, что за ней. И кто. И Твина, которая судорожно вздохнула за моей спиной, тоже помнила.
Пока мы добирались до этой базы, все коды доступа уже расправившийся со своими врагами корвет переслал нам, так что дверь открылась, повинуясь легкому прикосновению.
На нас глядели, насупившись, десять детских мордашек. Десять пар глаз маленьких волчат, сбившихся в стаю, готовых дать отпор, не жалея молочных зубов. Им было лет по пять, не больше. Пять лет Пхенг готовил из них свое верное оружие, не знающее осечек, не ведающее сомнений.
Твина шумно дышала и, кажется, едва сдерживалась, чтобы не броситься к детям. Ее останавливало только понимание, что мы для них сейчас враги, смертельные враги, которым нельзя даться живыми.
Так воспитывали и нас.
– Здравствуйте, объекты, – я сделала полшага вперед, обращаясь к детям так, как им было привычно. – В программе обучения будут изменения. А еще у вас новые воспитатели.
Я шагнула в сторону, освобождая путь Твине. Она пока держала себя в руках, но глаза ее подозрительно блестели, и стоять рядом было ощутимо жарко.
– Вам все объяснят и расскажут. Бояться нечего. Сейчас у вас по расписанию сон?
Несколько ребят неуверенно кивнули. Они слышали шум схватки старшей группы с Пятой, и верить не спешили.
– В таком случае ложитесь в кровати. Обо всех изменениях вам расскажут завтра.
Один из мальчишек, что стоял ближе всех и периодически морщился, поглядывая то на нас, то на остальных детей, вдруг подался вперед, во что-то старательно вслушиваясь.
– Подождите, – сказал он с таким изумлением, что замерли все, находящиеся в комнате. – Вы что, настоящие?! Живые?!
Дети дружно выдохнули и возбужденно загомонили, и были в их голосах и страх, и паника, и любопытство… Пока Твина не зажгла на ладони маленький огонек. Тотчас дети угомонились, зачарованно уставившись на женщину, держащую голыми руками огонь.
– Сейчас все, кто ляжет в кровать, увидят фокус, – торжественно возвестила она, и, против ожиданий, это подействовало. Я проглотила комок в горле. Ну да, с развлечениями здесь не густо. Недопустимо тратить на глупости то время, которое можно провести за обучением. Мне самой пришлось приложить усилия, чтобы понять, что остальные гуманоиды находят в том, что называется “досуг”. Малышам будет проще.
– Оставим их, – сказала вполголоса остальным, выходя из комнаты. – Твина справится. Теперь она со всем справится.
С подростками было сложнее. Лет примерно по пятнадцати, они уже практически прошли школу “молодого бойца” и должны были вот-вот приступить к первым практическим заданиям. И к идеологическому воспитанию этой партии “объектов” Пхенг подошел куда ответственней.
Только авторитет объекта Три-Один, явного негласного лидера, удержал их от немедленного нападения. И то, что еще пара девчонок из этой группы, его “клика”, маячили за нашими спинами, откровенно присматривая.
Однако оставлять за спиной почти десяток неприкрыто враждебно настроенных объектов было бы глупо. Поэтому, согласовав все с Три-Один, мы просто сообщили им, что грядут перемены, и заперли комнату, механически заклинив двери. Потому что меня, например, кодовый замок при должном количестве времени не остановил бы.
