«Что за прелестная картина», подумал он. Ее волосы отрасли и начали виться, а лунный свет на ее высоких скулах и идеальных губах был откровенно романтичным.
Она все еще принадлежала ему.
Лэш заставил себя продолжить движение, главное, что она в безопасности там, где сейчас находилась — в его невидимой, и не проницаемой ни для вампира, ни для человека, ни для лессера тюрьме — был ли это Брат или просто обычный хрен с оружием и своей позицией.
Если бы он вошел туда и попал в перестрелку с Братьями? Если бы его ранили? Он потерял бы ее, потому что это заклинание, заключившее Хекс в ловушку и позволяющую удерживать ее на месте, черпало из него силы. У него и так уже хватало хлопот с призывом силы для обеспечения его сохранности — и хоть он и презирал свою слабость, это не мешало ему оставаться гребаным реалистом.
Оставаться на месте значит сдохнуть. Причем окончательно.
Это было верное решение. Если Лэш хотел сохранить ее, он должен оставить ее до рассвета в особняке.
Ему потребовалось время, чтобы осознать, что он бесцельно блуждает по городу, но правда заключалась в том, что от одной только мысли о возвращении к разрухе одного из этих дерьмовых маленьких ранчо, которыми владело Общество Лессенинг, ему хотелось содрать кожу со своего лица.
«Боже, неужели рассвет никогда не настанет…»
На каком-то уровне, даже не верилось, как ему удается катиться дальше. Но, с другой стороны, ему трудно было удерживать голову поднятой, а глаза открытыми за рулем. Проехав в западном направлении по Колдвеллскому мосту, он не желал окунаться в эту рутину. Язвы вполне могут быть из-за сражений с Хекс, но истощение было…
Ответ, пришедший в его голову, ошарашил, когда Лэш взглянул в восточном направлении. Он был настолько очевиден, и все же ударил с такой силой, что его нога слетела с педали газа.
Восток и запад. Лево и право. Ночь и день.
Конечно, кормление от мистера Ди помогло ему лишь формально.
Ему нужна женщина. Женщина-лессер.
И почему ему это не пришло в голову раньше? Мужчин вампиров усиливала лишь кровь противоположного пола. И хотя, сторона отца в нем преобладала, было достаточно ясно, что клыки остались потому, что ему до сих пор было необходимо кормиться.
Только после взятия вены мистера Ди, заставило его чувствовать себя частично удовлетворенным.
Ну, разве не в его силах все изменить… и обеспечить Хекс новым будущим.
С первого этажа до Хекс доносились звуки кровавой потасовки, и судя по зловонию, доносившемуся из под двери спальни, ей оставалось только догадываться, что сталось с тем маленьким лессером, что приносил ей еду.
Очевидно, часть первого этажа была только что украшена клочками одежды убийцы.
Признаться, она была удивлена тем, что Братья решили разорвать ублюдка на куски в доме. Насколько ей было известно, Бутч О'Нил как привило, вдыхал души убийц, чтобы те не возвращались к Омеге. Но на первом этаже? Она бы удивилась, если бы там осталось хоть что-то, что можно было бы убрать без швабры.
Несомненно, это было послание Лэшу.
После шумного хаоса бойни последовала странная тишина, а затем множество шагов. Теперь они уходили, когда не осталось никого, кого можно убить.
Паника с новой силой сдавила ее грудь и сила, потянувшая ее обратно, была практически ощутима… да, нахер все это, она не намерена была отступать. Все, что у нее осталось — это она сама. Она сама была оружием; ее разум и тело были единственным, что Лэшу так и не удалось отнять у нее.
Потерять их — значит умереть.
Черта лысого, она потеряет их и уходя не прихватит Лэша с собой.
В данной ситуации реальность состояла в том, где найти силы, чтобы продолжить идти, подавить все свои эмоции, пока они не разлетелись курами из курятника, прихватив с собой ее логику. Она заперла все, подавила в себе все чувства, что испытывала, когда была рядом с Джоном Мэтью.
Ничто не должно вырваться на свободу. Ничто не вырвется.
Переходя в режим боевой готовности, она осознала, что не услышала хлопка или отблеска вспышки, что означало, они не убили лессера. И судя по столь выразительному душку, могла поспорить, что они так и бросили тело в доме.
Лэш чертовски дорогого лишился. Она слышала его взаимодействия с маленьким техасцем, и хотя он это и отрицал, он привязался к ублюдку. И Хекс стоит воспользоваться этой слабостью. Чтобы посильнее давить на него, при очередной завязавшейся стычке. Может, на этот раз он все же сломается…
Объятая тишиной и сладковатым смрадом, она ходила по кругу, в конце концов, остановившись возле окна. Не думая о силовом поле, она подняла руки и прислонилась к откосам…
Хекс отдернулась, ожидая волну боли.
Вместо этого… она ощутила только покалывание.
Что-то изменилось в ее тюрьме.
Держа голову откинутой на безопасном расстоянии, она снова коснулась барьера, надавливая на него. Ей требовалась полная и объективная оценка этой хреновины — но, в свою очередь, изменение было настолько разительным, что не стоило отвлекаться на то, чтобы это проверить. В сплетении заклинания чувствовалась ощутимая слабость поверхностного натяжения. Очевидная слабость.
Возникал вопрос: почему? И станет ли барьер еще более истонченным или ей необходимо воспользоваться возникшей ситуацией прямо сейчас?
Она осмотрела оконную раму. Визуально, ее тюрьма была в порядке, и, поднеся руку к окну, просто чтобы убедиться, что — ага, она оказалась права.
«Лэш умер? Или ранен?»
В этот момент, возле дома остановился большой черный Мерседес, внутри которого она почувствовала этого говнюка. И, либо это произошло из-за того, что он брал ее вену, либо из-за ослабевшего барьера, но его энергосистема стала четко ощутима для ее симпатической стороны. Он чувствовал себя одиноким. Обеспокоенным. И… слабым.
«Так, так, так…»
Не было ли это подтверждением той слабости, что она почувствовала. И у Хекс возник вопрос, почему он не был озабочен всепоглощающими-поисками-Джона. Будь она на месте Лэша, и не чувствуя себя достаточно сильной, то пожалуй дождалась бы рассвета, прежде чем выйти наружу.
Либо так, либо подождала бы хорошего прикрытия своей задницы.
Но для этого ведь и были придуманы сотовые, разве не так?
Когда Мерседес покинул окружающие окрестности и не подал никаких признаков возвращения, она отступила от окна на пару шагов. Она присела, приняв боевую позицию, сжав руки в кулаки и переместив вес немного назад на бедра. Сделала глубокий вдох, сосредоточилась и…
Со всей силой размахнувшись кулаком от правого плеча, она ударила им по барьеру с такой силой, что будь это челюсть мужчины, то раздробила бы ее на гребаные мелкие осколки.
