Ознакомительная версия.
Я повернулась к Лерке. Она смотрела выжидающе. Толькд сейчас по той пустоте, что скопилась во рту, стало понятно, что ничего я ей не сказала. Что это были всего лишь мои мысли.
— А какой он в постели? — прошептала Маркелова.
Ничего себе вопросик.
— Тебе в сравнениях или образами? — отодвинулась я от подруги.
— Внешне он такой классный! — с тоской в голосе произнесла Лерка, словно только о | нем и грезила долгими зимними вечерами. — Малинина до сих пор завистью исходит.
Я потянула к себе бутылку с колой. Когда Макса начинают нахваливать, хочется спорить, доказывая обратное.
— Макс особенный, — пробормотала, чтобы заполнить образовавшуюся паузу. — С ним бывает очень тяжело. Он скрытный, и порой я не понимаю его поступков. Но зато он — это целая вселенная.
Маркелова сидела мрачная. Видимо, поняла, что на фоне моего глобального счастья она выглядит трагической фигурой. И опять мы молчали, глядя в разные углы. Я чувствовала, что еще немного, и мы включим телевизор, а это уже будет верный знак, что пора уходить. Мне же хотелось еще побыть здесь, самой себе и судьбе доказать — нет, я прежняя, вы меня просто забыли.
За окном заорала автомобильная сигнализация. И тогда я предложила погадать.
— У меня теперь хорошо получается, — призналась я, тасуя колоду.
Расклад был понятен заранее, и вновь в душе родилось сожаление — зачем я вообще взялась за карты? Сейчас к одному обману добавится второй. И так до бесконечности. Здесь тоже с искренностью ничего не выйдет. Прошлое словно поставило своей целью убедить, что мне здесь делать нечего. Что настало время покидать старый устроенный мир и строить персональную вселенную. Ни с мамой мне не объясниться, ни с Леркой. И я, такая упрямая, никак не хочу всего этого понимать.
— В ведьмы подалась? — прозорливо уточнила Маркелова.
— Почти.
Колода была с хорошо знакомым желтоватым налетом по бокам. Рубашка с синим рисунком в виде готических ажурных крестов, заключенных в ромбы. На картинках вместо привычных черных с красным сердечек, ромбиков и крестов красовались желуди с зелеными шапочками, ядовито-желтые цветы в шесть лепестков с красными серединками, шутовские бубенцы и черно-белые гербы. Значения каждой масти мы придумали свое, чтобы картами можно было хоть как-то пользоваться.
Колода — подарок Дракона. Он приврал, что как-то в лунную ночь шел одиноким путником через старинное кладбище и увидел на треснувшем надгробии светящуюся стопку карт. Взяв ее в руки, он почувствовал покалывание в ладонях, II таинственный голос произнес: «Отдай Маркеловой!» Мы год честно считали эту колоду колдовской, гадали только по большим праздникам. А потом кто-то притащил точно такую же, купленную в Швейцарии, и волшебство карт исчезло.
Я старалась быстрее раскидывать карты, чтобы Лерка не успевала толком ничего рассмотреть. На ковер ложились «черные» масти, предвещавшие хлопоты, поздние путешествия, слезы и расстройства. Сунула колоду Лерке в руки, чтобы она сама себе что-нибудь повытаскивала. Обрадует, огорчит, развеселит, чем дело кончится, чем сердце успокоится… И первым, конечно же появился туз, сулящий неприятное известие.
Маркелова выбрасывала передо мной карты, и я понимала, что, если мы и дальше так продолжим, придется повторить рассказ Макса о вампирах и смертях — потому что именно это карты советовали сделать. А от судьбы-то не уйдешь… Мы и не будем это делать, мы просто начнем обманывать.
— Погоди! — Я отобрала у нее колоду, смешивая карты. — Все, что ты мне раздала, — это в прошлом. Сейчас я тебе нагадаю будущее.
Лерка положила ладонь на мои руки.
— Скажи, он тебя любит? — Она, конечно, была наивным человеком, но не дурочкой.
— Говорит, что любит. — Я все же выложила три карты, замечая, что в будущем у Маркеловой все более-менее хорошо.
— Говорит… А что делает? — На карты Лерка больше не смотрела.
— Есть люди, которые приходят в твой мир, ничего в нем не меняя. Ты так же продолжаешь жить, теми же глазами смотришь вокруг себя. Так было бы, например, с любым парнем из нашего класса. Так было бы с Колосовым. Все осталось бы по-старому. До этого ты была одна, а теперь вас стало бы двое. Макс же все преобразил вокруг меня. Прежнего мира больше не существует. И в той вселенной, что для меня открылась, моим проводником может быть только он. — Я бросила последнюю карту. — Готова к откровениям?
— Ты все врешь!
Я вздрогнула, потому что действительно в этот момент подменяла одну карту другой. «Неприятный разговор», а там еще и «слезы».
Нет, пускай думает, что Дракон уехал. Надолго. Навсегда. Это будет моя ложь во спасение. В жизни мне еще придется много врать.
— Он бросит тебя! И все твои миры полетят к черту! — Лерка нависла надо мной, смешивая карты. — Если он такой замечательный, то почему сбежал?
В затылке родилось раздражение. Весь сегодняшний сумасшедший день вдруг сконцентрировался в одной точке. Я глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться. В конце концов все проходит. Эта ночь тоже когда-нибудь закончится. Эх, жаль, я не умею гипнотизировать.^
— Ага, молчишь! — торжествовала Марке-лова. — Идеальный парень доставляет идеальные неприятности?
Что же они тут все такие проницательные? Я прислушалась к себе, к нарастающей тревоге. Будь моя воля, я бы заперла Лерку в этой комнате и никуда в ближайшую неделю не выпустила. Мысленно стала создавать вокруг нее аркан. В моем воображении передвигались стулья, сходил со своего места шкаф, сворачивался и вставал в угол половик, протягивалась тонкая красная линия силы, способная остановить зло.
Лерка нервно перебирала карты, разбрасывая их вокруг себя веером.
— А Дракон все не появляется. Как уехал, никаких известий. Наверное, нашел работу, и ему не до возвращений.
— Он не вернется, — произнесла я через силу.
— Знаю! — истерично-громко воскликнула Лерка. — Это ты у нас везунчик! Другим счастье не выдано!
Карты разлетелись по полу.
— Еще неизвестно, кому повезло больше, — пробормотала я.
Если бы Лерка знала все, она бы так не говорила. Но знать она не будет. Для всех мы останемся совершенной парой.
— Где же ты будешь искать своего Максика? — сменила слезы на ехидный тон Лерка. — Позовешь, и он явится? Или ты собираешься у меня ночевать?
Я хмыкнула. Боль из затылка ушла.
— Его звать не надо, — пожала я плечами. — Он сам приходит, когда необходим.
— Где же он? — Лерка театрально-преувеличенно огляделась. — Макс! Появись!
Штора шевельнулась, отъехала в сторону. С улицы ее придерживала бледная рука.
Ознакомительная версия.
