— Кто такой Ник?
— Мой личный помощник. Я плачу ему зарплату. Так что если тебе что-то потребуется, набери четверку и знак фунта — это его номер.
Вот это да!
— Серьезно? У тебя есть личный помощник?
— А что здесь особенного?
— Должна сказать, ты единственный известный мне байкер, у которого есть личный помощник и унаследованное от предков состояние!
Он рассмеялся в ответ.
— А что значит «насосался кетчупа»? — не унималась она. — Это какое-то спиртное?
— Что-то в этом роде, — пробормотал Тейлон, отводя глаза.
Опять секреты! Это начинало ей надоедать.
Определенно, этому парню стоит чуть-чуть расслабиться и научиться доверять людям.
И Саншайн была полна решимости помочь ему в этом.
— Не знаю, как ты, — проговорил Тейлон, направляясь в маленькую кухню, — но я устал и хочу подкрепиться. Спать я ложусь обычно уже после рассвета. Есть хочешь?
Она наблюдала, как он шарит по шкафам и извлекает на свет божий пару сковородок.
— Не особенно, но, если хочешь, могу что-нибудь приготовить.
Он поднял на нее глаза, кажется, удивленный этим предложением.
— Буду очень благодарен.
Она взяла у него сковородку и поставила на плиту.
— Чего бы тебе хотелось?
Он выразительно облизнул губы и скользнул по ней взглядом, от которого Саншайн мгновенно бросило в жар.
— Как насчет голой Саншайн, покрытой взбитыми сливками и шоколадом? — Он откинул с ее шеи прядь волос. — И, пожалуй, с вишенкой наверху.
— Аппетитный рецепт! — рассмеялась она.
Тейлон наклонился к ней и, обхватив ладонями ее груди, поцеловал в шею.
Саншайн запрокинула голову и застонала. Соски ее мгновенно напряглись, в трусиках стало влажно, по телу прошла горячая волна желания.
— Ты всегда такой ненасытный? — спросила она.
— Только когда вижу то, что хочу, — ответил он, скользнув рукой вниз, к застежке ее джинсов. — А больше всего я хочу тебя.
С колотящимся сердцем она наблюдала, как он расстегивает на ней джинсы. Длинные тонкие пальцы потянули молнию вниз, обнажив кружевные белые трусики. Дразня мочку ее уха языком, обжигая ей шею своим горячим дыханием, он скользнул рукой под эластичный пояс и нащупал ее влагалище.
Саншайн ахнула — и от наслаждения, и от красоты сильных загорелых пальцев на белоснежной коже.
Издав низкий грудной стон, она потерлась о его руку, как бы приглашая его войти.
Зарычав, как дикий зверь, он одним рывком стянул с нее джинсы и трусики и опустился перед ней на колени.
Саншайн торопливо помогла ему снять с себя джинсы и туфли.
Стоя перед ней на коленях, совершенно одетый, он не отрывал взгляда от темного треугольника между ее ног.
Его обсидиановый взор встретился с ее взглядом: в нем полыхало черное пламя.
— Откройся мне, Саншайн. Пригласи меня войти.
От этой просьбы Саншайн залилась краской. Никогда еще она не делала ничего подобного, — но, чтобы доставить ему удовольствие, была готова на все.
Стряхнув смущение, она присела и широко раздвинула ноги, выдвинув их вперед.
— Милый, я вся твоя!
И, словно голодный зверь, он зарылся лицом в райское местечко между ее ног.
Саншайн громко вскрикнула от наслаждения и схватилась за стойку, чтобы не упасть. Он лизал ее, сосал, покусывал; язык его вертелся веретеном. Она зарылась пальцами в его густые кудри; все тело ее горело, словно в лихорадке, соски набухли и почти болели от сладостного напряжения.
— Да, да, Тейлон, да! — шептала она, прижимая его голову к себе.
Из груди Тейлона вырвалось негромкое рычание. От ее вкуса, от неповторимого женского запаха у него кружилась голова.
Он обежал языком затвердевший клитор, пробуя, исследуя, вкушая сидящую перед ним женщину. Много сотен лет ничто не доставляло ему подобного наслаждения! Ничто и никто!
Это счастье подарила ему она.
Страстная, изобретательная, отважная. Его тянуло к ней, словно магнитом, — и это чувство было неодолимо, как закон притяжения.
Он лизал ее, дразнил, мучил, срывая с ее губ стоны и возгласы удовольствия, и когда, наконец, громко выкрикнув его имя, она достигла вершины наслаждения, Тейлон мог поклясться, что вознесся на небеса.
Тяжело, прерывисто дыша, Саншайн смотрела, как Тейлон поднимается с пола. Вот он снова навис над ней, как башня: глаза его по-прежнему горели голодом и желанием.
— Что в тебе за чары, что я не могу им противиться? — глухо спросил он. — Всякий раз, когда ты рядом, я думаю только о том, чтобы наслаждаться тобой.
Он взял ее руку и положил себе на чресла, на мощное мужское орудие.
— Не знаю, — хриплым голосом прошептана Саншайн. Скользнув рукой за пояс брюк, она погрузила пальцы в мягкую кудрявую шерстку, нащупала набухшее мужское естество.
Он резко втянул в себя воздух.
— Но я чувствую то же самое, — договорила она, опуская руку ниже, к двум источникам его мужской силы.
Он закрыл глаза и стиснул зубы. Казалось, он претерпевает сильную боль, — но Саншайн знала, что дарит ему блаженство.
Стоя перед ним, совершенно одетым, обнаженная снизу, но по-прежнему в свитере и лифчике, она ощущала себя странно уязвимой.
Это ощущение возбуждало, но и смущало.
Словно угадав ее чувства, Тейлон во мгновение ока сорвал с нее оставшуюся одежду. Теперь она стояла перед ним нагой.
А он — нет.
Нежно и умело он пробежал руками по ее телу.
— Расскажи мне о своих фантазиях, Саншайн. Расскажи, о чем ты мечтаешь поздно ночью, лежа в постели.
Никогда в жизни Саншайн не делилась с мужчиной своими интимными фантазиями — но, прежде чем сообразить, что делает, услышала свой собственный голос:
— Я представляю, что ко мне приближается прекрасный незнакомец.
Он обошел ее и встал у нее за спиной. — А дальше?
— В комнате темно. Он подходит ко мне сзади, привлекает к себе. Он берет меня сзади, но я не вижу его лица. Ничего не вижу — только чувствую...
Тейлон подошел к стене и выключил свет.
Оказавшись в полной темноте, Саншайн вздрогнула.
— Тейлон!
— Тише! — его глубокий голос со странным акцентом обволакивал ее, словно морской прибой.
А в следующий миг она ощутила на себе его руки. Лишенная зрения, Саншайн вся превратилась в осязание и слух. По его движениям, по шороху кожи и ткани она поняла, что он сбрасывает куртку и рубашку. Затем он привлек ее к себе сзади, положил руки ей на грудь, легонько укусил за спину у основания шеи.
Саншайн мечтала об этом много лет, но впервые ее фантазия стала явью. Прежде, в мечтах, она не видела лица своего полночного любовника. Теперь воображала лицо Тейлона, представляла, как выглядит его рука, нежно гладящая ее между ног.
