— Прю? — Голос Маркуса прозвучал неразборчиво. — Прю!
У Прю подкосились колени, ее охватил внезапный приступ головокружения. Маркус успел подхватить ее, однако фонарь все же выпал из ее рук прямо на грязный пол, осветив остальную часть тела мужчины в черном. Перед глазами Прю все поплыло, над верхней губой крупными каплями выступил пот.
Яд. Ее отравили.
— Я не хочу умирать! — всхлипнула Прю, ухватившись за плечи Маркуса.
— Я приведу помощь. — Ей еще никогда не приходилось видеть Маркуса в таком ужасе. — Старайтесь не двигаться, Прю. Я сейчас же вернусь.
Молодой человек поднял ее и уложил на койку.
— Лежите спокойно, — приказал он.
Лежать спокойно? Что, черт побери, ей еще оставалось делать? Какой же глупой она оказалась! Нужно было остаться в комнате. Почему она не уговорила Маркуса подождать хотя бы до рассвета? Или до возвращения Шапеля?
Она доверяла Шапелю, понимая в глубине души, что он один способен был оградить ее от беды. Прю и так осталось жить недолго, однако ее опрометчивость стоила ей даже этой малости.
Теперь-то он понимал, что значит находиться в мире с самим собой.
Паря по бледнеющему небосклону, Шапель чувствовал такую легкость, какой не помнил вот уже в течение нескольких столетий. Как будто, совершив один непростительный грех и обрекая себя на вечное проклятие, он тем самым обрел наконец спокойствие.
Хозяйка борделя догадалась, кто он такой, как только он ей улыбнулся. Как ни странно, вид его клыков изгладил последние следы тревоги в ее взгляде. Все, что от него требовалось, — это упомянуть имя Райна, и хозяйка вместе с девушками уже знали, как ему услужить. Ему не приходилось волноваться по поводу утраты контроля над собой, поскольку хозяйка все время находилась рядом, зорко следя за тем, чтобы, как только он получил достаточно от одной девушки, ему тут же дали другую. Он взял от каждой совсем немного крови, так что они не почувствовали никакой слабости — однако этого оказалось достаточно, чтобы он ощутил прилив сил, какого не случалось с ним очень давно. Он не отдал им своей собственной крови, поэтому проклятие не передастся дальше.
Теперь он способен противостоять чарам Прю. Теперь уже не нужно беспокоиться о том, что он может причинить ей вред, если не хуже. Он не станет навязываться ей против воли, как это случилось с Мари. Он может касаться ее, целовать ее, не опасаясь утратить над собой власть — по крайней мере над демоном внутри его. Он не мог гарантировать, однако, что как человек не лишится рассудка, едва дотронувшись до нее.
И он непременно дотронется до нее — а если она ему позволит, то зайдет дальше. Не имеет значения, что Прю принадлежит к благородной фамилии и, судя по всему, до сих пор девственница. Он желал ее, а она была уже достаточно взрослой, чтобы решать самой, чего хочет. Возможно, она и была невинной, но уж никак не невежественной.
Он не станет торопить события. Он сделает все, чтобы Прю чувствовала себя хорошо. Он будет ласкать ее тело, пробовать ее на вкус, всячески ублажать, пока она не окажется, безвольная и пресыщенная, в его объятиях. И тогда он овладеет ею — медленно, без лишних усилий, наблюдая за ее лицом, когда блаженство достигнет вершины. Одна мысль об этом возбуждала Шапеля не на шутку.
Конечно, ему придется извиниться перед нею за то, что сбежал. Он постарается придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, чтобы не предстать перед ней сумасшедшим или слабаком.
Господи, как же он надеялся, что в погребе действительно находится Грааль, а не Темпл с его чашей проклятия! Шапель желал этого так отчаянно только ради Прю. Ему не хотелось видеть опустошенное выражение ее лица, если все ее надежды рухнут, и вместе с тем он переживал, что не сможет в решающую минуту находиться рядом с ней, поскольку солнечный свет его испепелит. Разве что Маркус сдержит свое слово и позволит ему провести разведку первым — тогда он сможет разделить боль и разочарование Прю в первое же мгновение, как только они обрушатся на нее.
Сменив направление на западное, Шапель подлетел чуть ближе к земле. Тень Роузкорта уже маячила в отдалении. Он был почти на месте. Приземлившись на балконе рядом с комнатой Прю, он легко распахнул двери и сделал шаг внутрь.
Прю там не оказалось.
Как и в библиотеке. Где же она, черт возьми?
Одна простая, но пугающая догадка тотчас пришла ему в голову. Стремительный, безмолвный, Шапель промчался через весь дом к комнате Маркуса Грея. Та тоже оказалась пустой.
Будь они оба неладны с их глупостью и неосторожностью!
Шапель выскочил из дома, готовый лететь к злополучному погребу, но тут до него донесся стук копыт приближающейся лошади. Он сразу устремился в ту сторону. Инстинкт подсказывал, что этим всадником, мчавшимся так, словно за ним гнались все силы ада, был скорее всего Маркус. Но где же Прю?
И лошадь, и всадник встрепенулись, когда Шапель резко остановился перед ними. Похоже, бег нисколько его не утомил. От Маркуса волнами исходил страх, но не перед Шапелем, а перед кем-то — или чем-то — еще.
— Прю ранена. Она в погребе. Ей нужна помощь.
Шапеля охватил ужас, однако он сумел с ним совладать.
— Разбудите Молино. Я сам схожу за ней.
Он даже не стал дожидаться ответа Маркуса, прежде чем снова сорваться с места и умчаться в ночь. Шапель прекрасно видел в темноте и очень скоро заметил впереди груду земли и камней, оставшихся от часовни, рядом с его главной целью — погребом.
Он принюхался и почти тут же почувствовал знакомый, бередящий сердце запах. Не Темпла, хотя воздух все еще хранил следы его присутствия.
Прю.
Она действительно была где-то здесь, однако к ее привычному запаху примешивалось нечто другое, из-за чего страх, который он всеми силами старался держать в узде, грозил вырваться наружу. Он смутно помнил этот запах, однако пока не в состоянии был его определить.
Шапель не колеблясь перепрыгнул через несколько ступенек и приземлился перед самой дверью, рывком распахнул ее, так что она с силой ударилась о стену, и протиснулся в погреб.
Ничего. Ни нападения вампира, ни дружеского приветствия. Совсем ничего.
Впрочем, нет. На полу лежал труп какого-то неизвестного мужчины, а на койке в углу, в слабом свете упавшей лампы, Шапель увидел Прю. Та распласталась на спине совершенно неподвижно, словно брошенная кукла. Шапель слышал ее неровное дыхание и рассмотрел зловещую бледность ее гладкой кожи. Даже не прикасаясь к ней, не имея ни малейшего понятия, что здесь произошло, он понял, что она умирала.
В один миг Шапель оказался рядом с Прю и осторожно поднял ее на руки. Глаза ее так и не открылись, а губы выглядели такими же безжизненными, как и щеки. Кожу девушки покрывали капли пота, делавшие ее липкой на ощупь. Однако он не смог рассмотреть на ее теле никаких отчетливых следов, никаких признаков борьбы. Впрочем, он этого и не ожидал — с того самого момента, когда Шапель уловил в воздухе запах ее крови, он понял, что Темпл не имел к этому отношения, по крайней мере непосредственного. Мертвецу рядом с Прю повезло куда меньше — запах Темпла окутывал его со всех сторон. Его убил вампир.
