Мой бывший наставник пошёл пятнами. Я, удовлетворённая выигранным сражением, подошла к Роберту.
— Значит, я так и не увижу тебя в платье? — усмехнулся он.
— Нет, и не мечтай, только не в этом мире, — ответила я с ухмылочкой. — Иметь жену-наёмницу ещё хуже, чем жену-ведьму, Роберт, я предупреждала.
К слову, этот умник очень оригинально поступил: вместо того, чтобы уговаривать и убеждать, он схватил меня в охапку, привёз в школу, и при всех заявил, что пришёл официально оформить отношения. Чёрт. Деваться было некуда, пришлось поругаться с самой собой, но признать, что я люблю этого засранца, и не прочь выйти за него замуж. Если, конечно, Роберт не заставит носить платья и стирать носки. Женой буду, но не домохозяйкой!
Я поднялась в комнату, где на кровати была разложена моя парадная форма: всё черного цвета, шёлковая рубашка, бархатная туника, длинный плащ, штаны. На тунике золотыми нитями вышита эмблема школы, плащ по краю отделан широкой золотой тесьмой. Блеск. Куда лучше любого самого шикарного платья. Быстро раздевшись, я с некоторым трепетом надела форму, в ней я стояла на выпуске, и с тех пор ещё не довелось щеголять. Придирчиво оглядев себя в зеркало, я осталась довольна: в виде исключения волосы не стала убирать, и моя рыжая грива непривычно оттягивала голову назад.
— Ну-с, — я ободряюще улыбнулась, — пора идти, милая моя.
Ноги слегка подгибались, пока я спускалась во двор, там уже собралась вся школа — к моему неудовольствию. Как же, такое событие, Жанна выходит замуж! Наёмница, не признававшая в своей жизни присутствия одного-единственного мужчины никоим образом! Сенсация, однако.
Во дворе стояла мёртвая тишина, ученики были вышколены отлично. Я прошествовала к Мэтьюсу и Роберту, лёгкий ветерок развевал плащ за спиной, и непривычно было не чувствовать верных мечей — в честь свадьбы я не стала одевать перевязь.
— В виду вполне ясных отношений между наёмницей Жанной и Робертом, — начал Мэтьюс, ехидный огонёк в его глазах мне очень не понравился, — я сокращу церемонию.
Ах, сволочь!!!
— Роберт, согласен ли ты взять в жёны Жанну?
— Да.
— Жанна, согласна ли ты выйти замуж за Роберта?
Зараза. Ага, буду я ещё врать самой себе! Конечно, согласна.
— Да.
— Вот и замечательно, — ухмыльнулся Мэтьюс, пока Роберт надевал мне обручальное кольцо. — Тогда объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться, а потом — все праздновать! Сегодня будет выходной для всех.
…Мда. Такой глобальной пьянки школа не видела давно, перепились все, от нежных четырнадцатилетних первокурсниц до матёрых выпускниц седьмого года. Роберт втихаря вывел меня во двор, я тоже к тому времени пребывала в основательном подпитии, но ещё твёрдо стояла на ногах, хотя язык заплетался. За время учёбы и последующих странствий научилась пить, практически не пьянея.
— Ну что, пойдём в нашу комнату? — шепнул Роберт, поддерживая меня за талию.
— Тебе не терпится затащить жену в постель, да? — ухмыльнулась я, подмигнув.
— А тебе, чувствуется, не терпится оказаться там в моей компании, так, Жанночка? — мурлыкнул Роберт, крепче прижав меня к себе.
— Ещё как, чёртов засранец, — пробормотала я, чувствуя, как быстрее забилось сердце.
Прости, господи, и за что я его так люблю?!
Так непривычно было чувствовать приятную прохладу шёлка на теле, я уже успела отвыкнуть от изысканного нижнего белья. Шикарное белое платье лежало передо мной на кровати, две горничные помогали одеться и уложить волосы. Поль и немногочисленные гости ждали в домашней часовне, я не хотела никаких громких церемоний, достаточно уже того, что весь Париж узнал о возвращении пропавшей несколько месяцев назад Анриетты де Кресс. С помощью горничной я облачилась в наряд, мне уложили волосы, прикрепили фату, и я была готова идти.
Поведение Поля до нашей свадьбы удивило меня и даже озадачило, я подумала, уж не заболел ли он: я все три недели спала одна, хотя жила у него в доме, он не приставал ко мне, не пытался затащить в постель при каждом удобном случае. Самое большее, что он себе позволял, это страстные поцелуи в укромных уголках. Чёрт, мне начинает не хватать наших сумасшедших ночей, я же не железная всё-таки! И кажется, ему тоже подобное воздержание даётся нелегко, вчера, например, поймав меня в узком коридоре, Поль чуть не порвал застёжку на платье, наплевав на приличия и появившуюся горничную. Я невольно улыбнулась, ступив на порог домашней церкви, глядя на него, стоявшего у алтаря рядом со священником. Как же ненавязчиво он сумел доказать, что любовь — это действительно не только постель!
— Чему ты улыбаешься? — шёпотом спросил Поль, взяв меня за руку и поворачиваясь к священнику.
— Я подумала, что придётся вспомнить личный опыт парижских улиц, — невинно ответила я. — Когда приходилось по несколько дней сдерживать чувство голода.
— Что за странные мысли, радость моя, к чему бы это? — Поль был несколько озадачен моими словами.
— Ну, насколько я понимаю, ты же собираешься сразу после церемонии немедленно запереть меня в спальне и не выпускать оттуда дня четыре, разве нет? — изогнула я бровь, искоса глянув на него.
Поль сумел сохранить серьёзное лицо, делая вид, что слушает священника, но в его глазах плясали огоньки сдерживаемого смеха.
— Я позабочусь, чтобы ты не осталась голодной в эти дни, Анри, — тихо произнёс он с улыбкой. — Иначе откуда у тебя возьмутся силы провести в моей спальне не четыре дня, а всю неделю?..
Я думала, не дождусь, пока священник объявит нас мужем и женой, потому как подобная восхитительная перспектива прельщала меня несказанно. Ну люблю я его, что поделать, и не только за те ночи, что он мне дарит, но и за то, что могу просто уютно устроиться у него на коленках, вечером, перед камином, и просидеть так, пока не усну, и Поль не отнесёт меня в спальню…
