Кроме того, оказалось, что юной девице, чтобы полностью получить свой дар под контроль, необходимо, как выразилась Тилечка, быть с мужчиной. Хотя бы один раз. Желательно — с сильным магом, потому что маги в процессе плотских связей, оказывается, обменивались не только, гм, жидкостями тела, но и магическими энергиями. В случае юных дев, да и молодых людей, имели значение именно магические энергии — молодёжь обладала силой, которой могла делиться, старшие маги обладали способностью контролировать и упорядочивать эту силу. Тилечка без малейшего смущения поведала, что да, около года назад у неё была одна подобная встреча с господином Астальдо (почему я не удивлена — подумала Лизавета), но это был скорее магический обряд, чем встреча мужчины и женщины, и отчётливых воспоминаний у неё почти не осталось. В романтических книгах писали совсем об ином, и Тилечка сделала вывод, что людям — людское, а магам — магово.
О да, она восхищается господином Астальдо. Он необыкновенно красив. Он после той встречи сказал, что она очень сильна, а в будущем будет ещё сильнее, и это хорошо, но пока нужно копить эти силы и учиться работать с ними. А ей стало проще управляться со своими способностями и выполнять задания. Но господин Астальдо никогда не смотрел на неё, как на женщину, он вообще всегда с госпожой Агнессой, потому что два сильных мага друг от друга становятся ещё сильнее.
Да, с мальчиками поступают подобным же образом, в обители есть несколько сильных магов-женщин, не только госпожа Агнесса. И да, ученики господина Фалько — все сплошь маги, и кое-кто уже предлагал ей вечером пойти в кусты и полежать на плаще, но она не хочет. Какую-нибудь Розалию и спрашивать бы не стали, а она, всё же, маг, во-первых, добровольно больше отдаст, а во-вторых, если что ей не понравится — может и покалечить, всё-таки она немного целительница и работу организма знает. Пережать что-нибудь, какой-нибудь сосуд, например, и мало не покажется, среди них-то целителей нет. Да и пожаловаться всегда можно. А господин Фалько уже сказал кое-кому, что он дурак, если не может уговорить на встречу понравившуюся девушку. Что можно и без её согласия, конечно, но удовольствие и вполовину не то, и если вдруг какие последствия — то за свой счёт.
Про последствия было необыкновенно любопытно. Что тут с предохранением от беременности? Оказалось — очень просто. Всех магов обоего полу с довольно юного возраста учат принимать меры предосторожности, а способов несколько. Простейшим действием любая пригодная для питья жидкость превращается в зелье, и его пьют оба. А если оказалось не до зелий, или нет под рукой никакой жидкости — тоже ничего страшного, можно осуществить несложное воздействие на организм. Женская часть не сможет зачать, мужская — осеменить. А если встречаешься с обычным человеком — так тем более. Он и не поймёт ничего. А если забыли совсем… ну, вплоть до суток — ещё можно сделать и выпить. А если голову потерял и до завтра не вспомнил — сам дурак.
Ещё бывают зелья с длительным результатом, например — на год. Их долго готовить, и дорого, этим промышляют маги в городе, скажем, если у кого поставлено на поток. И сестрица Розалия, оказывается, ходила к такому магу, потому что кормить ещё один голодный рот их семье было бы не по силам, а на плату тому магу она как-то зарабатывала. А если нужен ребёнок — так наоборот, есть средства для того, чтобы зачатие непременно совершилось.
При всём этом девочка отлично представляла себе, как функционирует женская репродуктивная система. Похоже, Агнеска была хорошим учителем, и вообще хорошим специалистом. Лизавета поняла, что не в курсе — знает ли столько об этом её Настасья. И хорошо, если знает, потому что она сама в её возрасте не знала почти ничего.
За разговорами доехали до места ночёвки. Все маги, включая Лиса, прошлись по небольшой ровной площадке на берегу всё той же реки, и высушили землю везде, где не высохло за день. Потом уже можно было ставить шатры.
Лизавета сама сползла на землю со спины Огонька, привела его к остальным коням и сама же привязала рядом со спокойным и огромным конём брата Василио. За конями ходил один из служек, Мартелло, он принёс мешок овса и сказал, что накормит всех, кроме Урагана, конечно, которого Сокол даже привязывал отдельно, а госпожа Элизабетта, если хочет, может чуть позже принести морковку или яблоко.
Ноги болели, но и вправду уже не так сильно, как в предыдущие дни. Можно было спокойно снять свой мешок, дать его мальчику Джованни, чтобы он отнёс к шатру, и присмотреть за постановкой. Убедиться, что под спину не попали камешки, веточки или ещё что недозволенное. Приготовить всё для сна, чтобы потом в темноте долго не искать нужное. И пойти за морковкой для Огонька.
2.11 Лизавета смотрит на звёзды
У костра кипела жизнь — брат Джанфранко командовал, служки Риччи и Коста варили похлёбку. Как раз чистили лук и морковку.
Лизавета вспомнила большие куски овощей, которые встречались в здешней еде. Не то, чтобы несъедобно, но невкусно.
— Скажите-ка, брат Джанфранко, а есть ли у вас сковорода?
— Как не быть сковороде, но зачем это она вам понадобилась?
— А масло есть? Оливковое?
— Ещё бы, конечно. Что это вы хотите делать?
— Хочу, чтобы вкуснее было. Сможете так развести огонь, чтобы под сковородой, и медленно обжаривалось?
— Ну, это надо магов просить, — сморщился брат Джанфранко.
— Попросим. Вон их тут сколько, в том числе молодых дарований. Пусть тренируются. Дайте нож.
— Зачем? — брат завхоз смотрел на неё с откровенным подозрением.
— Не зарежу, — фыркнула Лизавета. — И стул бы ещё.
— Что происходит? — Сокол поднялся от реки, от него пахло водой и свежестью.
— Ничего особенного. Нож есть?
— Для чего вам нож, госпожа моя?
— Убью себя во цвете лет, — она уже не могла не язвить. — Собираюсь измельчить вот эту морковку. И ещё лук.
Он, конечно же, заинтересовался. Что опять такого странного делает эта пришлая припадочная тётка. Но если капусту просто отварить — и нормально, крупу — тем более, то лук с морковью лучше обжарить. И копчёности, которыми собирались заправить это дело, тоже можно на пару минут в обжарку кинуть, хуже не будет.
Это всё Лизавета сообщила Соколу, предполагая, что он, как и Лис, не очень-то представляет, каким магическим способом запасы продуктов превращаются в готовую еду. Но она ошиблась — он, судя по всему, вполне представлял.
— Вперёд, — кивнул он с улыбкой. — Если что — я разрешил.
— Тогда дайте нож.
— У вас нет ножа? — нахмурился он.
— Откуда бы у меня нож?
— Откуда у всех? Вы ездили в городе по лавкам, неужели не обзавелись?
— Я что, знала, что мне будет нужен нож?
— Что только у вас в голове, — усмехнулся он, достал свой из ножен на поясе и протянул ей рукоятью вперёд. — Только осторожно, во имя Великого Солнца. Он, знаете ли, острый.
— Вот и отлично.
Тем временем появился стул, Лизавета села, взяла на колени миску и принялась измельчать почищенный лук. Нож был совершенно не для кухонных работ, отличный, острый и удобно лежащий в руке, впрочем, откуда у Сокола взяться плохому ножу?
Эх, чёрт, а в линзах-то резать лук удобнее, глаза не слезятся. Лизавета подняла голову от миски, чтобы проморгаться, и увидела сковороду. Неплохую такую сковороду.
— Вот, замечательно. Ставьте её на огонь, и пусть греется, потом немного масла, сейчас я дорежу лук, и начнём.
Брат Джанфранко кивнул Риччи, лысому мужику с поломанным носом. Тот принялся копаться в кострище, что-то там разгребать, форматировать и переустанавливать.
Когда Лизавета закончила с луком, сковорода стояла на двух камнях, между ними горел огонь, в ней начало шипеть нагревшееся масло. Она высыпала лук и велела помешивать, а сама принялась резать морковь. Порезала, высыпала, затребовала ложку, перемешала. Тем временем Коста порезал копчёности, Лизавета их тоже туда отправила.
