Обычно она всегда, каждую минуту помнила о том, что Виктор — первоклассный телепат. Мысли в присутствии мага, насколько возможно, жестко контролировались. Никаких глупостей, ничего того, за что было бы стыдно перед Богами, никакого оружия против себя. Только сегодня она слишком расслабилась и допустила промашку. Просто-напросто об этом забыла.
— Блестящая аналитика и на редкость логичные умозаключения, — прервал сумбурный поток бесконтрольных мыслей насмешливо-холодный голос Виктора. В глазах мага стоял арктический лед. — Ты в очередной раз меня поразила, девочка: в тебе удивительно сочетаются острый ум и смекалка с непроходимой узколобостью, а гордыня и непомерное чувство собственной важности — с крайне заниженной самооценкой и недостатком самоуважения.
— Что? — возмутилась Кира, вырываясь, то разжимая, то сжимая искрящие ладошки в кулаки. — Ты… ты… на себя посмотри, индюк высокомерный! Т-т-телепат…
У девушки перехватило дыхание, только теперь — от обиды на Высшего, чьи резкие слова хлестнули, как плеть. Или незабываемый армейский ремень с металлической бляхой-звездой. Пытаясь взять себя в руки, девушка сжала зубы и отвернулась к морю, в зеркало которого так же безмятежно опускался звездный хвост далекой галактики.
— С каких это пор ментальная способность стала синонимом матерной брани? — невозмутимо поинтересовался мужчина.
Девушка не ответила. Она так же стояла, повернувшись к нему спиной, и смотрела вдаль. Такая юная. Уже не ребенок, но еще не женщина, одна под усыпанным звездами черным небом чужого мира. Хотелось обнять девчушку, успокоить, зацеловать и заласкать до умопомрачения. Но подобные мысли и состояния нужно пресекать сразу, и воспитывайся девочка в нормальной среде, этот урок был бы усвоен еще в детстве.
Разговаривать с магом, так беспардонно считавшим ее потаенные мысли, Кире не хотелось. Она слишком устала для этого. Девушка отошла от костра и присела на песок, любуясь мерцающими звездами, морем, серебристой лунной дорожкой. И пятилитровым голубым кислородным баллоном, невесть откуда взявшимся у нее на коленях.
Девушка растерянно смотрела то на баллон, то на Виктора.
— Семьдесят семь поклонов тебе, что не сорокалитровый, — наконец проворчала она.
— На сорокалитровый нужно ныть активнее, а обижаться старательнее и драматичнее, пока не заслужила.
— А что заслужила? Считки, унижения и оскорбления?
Проклятие, она же выросла среди обычных людей и просто не понимает многих вещей, которые для магов привычны и естественны с детства! Маг вздохнул.
— Считка, радость моя, это насильственное проникновение в ауру и сознание другого разумного существа с целью получения информации. И еще один из моих многочисленных "своеобразных методов допроса". Весьма неприятный для допрашиваемого, Кристалл Истины значительно приятнее. Как это на практике, я тебе обязательно покажу, но не сегодня. А мы с тобой телепатически общались, по взаимному желанию и согласию. Видишь разницу между этими двумя процессами?
— Вижу, — опустила голову Кира.
— Был создан двусторонний канал, информационное пространство на двоих. Ты не уходила со связи, не закрывалась ни единым демоновым щитом, думала, что Хаос на душу положит, а я, сволочь такая, каюсь — считал. Считал полный бред, был назван индюком и телепатом, еще и оскорбил святую деву.
— Прости, я опять косяк впорола, — Кира уткнулась лицом в кислородный баллон, щеки девушки горели от стыда.
— Ты — маг, — отрезал Ивашин. — Вот и веди себя, как маг, а не как капризный ребенок. Чтобы ты что-то поняла, я порой вынужден говорить неприятные вещи. Но у меня нет цели оскорбить или унизить тебя — зачем это мне? И если бы мои слова были ложью, они бы тебя не задели. Подумай об этом.
Кира еще крепче обняла баллон, костеря себя распоследними словами за проявленную вспыльчивость, которую еще ее прабабушка приравнивала к дури. Надо же опять вот так сесть в лужу, еще и перед кем!
— И даже сейчас, вместо того, чтобы сделать выводы, ты упиваешься то жалостью, то ненавистью к себе. О каком самоуважении и внутренней силе речь?
— Ты прав, — наконец глухо ответила Кира, выпрямляясь и растворяя ненужный больше кислородный баллон, после чего вернулась к костру и села на песок рядом с Виктором, обняв колени. — Обычно я намного сдержаннее, сама не понимаю, откуда такой неадекват попер.
— Ты устала, малыш, — маг приобнял ее за плечо. Не страстно, а как-то по-родственному, как дочь или младшую сестренку. — Мы покрепче будем, чем люди, но и наша психика не безупречна, и у нас есть свой предел прочности. День выдался насыщенным, ты физически и энергетически вымоталась, а потом еще и сама себя накрутила без повода.
Девушка молча смотрела на огонь, положив голову Виктору на плечо.
— Теперь по существу твоих наболевших вопросов: шлюх я не привожу в свой дом, не устраиваю их на работу в своей компании, не катаю по городу в качестве подпространственного таксиста, не беру под защиту, не варю по утрам кофе, не веду с ними разговоров по душам, не заключаю никаких договоров и никаким родовым наследием не делюсь. И разумеется, не останавливаюсь. Так что не стоит придумывать, что я думаю, что делаю, как отношусь и тому подобную чушь. Считай в прямом контакте или спроси напрямую — это избавит нас от недоразумений.
Кира, не отрывая взгляда от танца пламени, молча кивнула, соглашаясь. Мысли девушки текли медленно, вязко, и после такого выговора обсуждать шлюх ей совершенно не хотелось. А вот перекусить было бы в самый раз.
— Не спать, шашлыки на подходе, — отреагировал Виктор на невысказанное желание. — А пока стоит отметить отпуск.
В руке мага появилась бутылка вина, из которой на песок выскочила пробка. Девушка вскинула на него удивленные глаза.
— Создал?
— Нет, телепортировал из дома. В лом идти, — улыбнулся мужчина. — Бокалы создавать или по-студенчески?
— Как хочешь, — ответила Кира. — Я не привередливая, могу и по-студенчески. У нас же пикник, а не светский прием.
— Тогда тебе первой и заценить, — маг протянул ей бутылку. — Ornellaia, Италия, солнечная Тоскана, 1992 год.
— Офигеть! — девушка осторожно сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. — Никогда не нравились сухие вина, обычная кислятина, но это… божественно!
— Владельцами этой торговой марки является древний флорентийский род Фрескобальди. Мало кому известно, что это колдовской род. Существует даже легенда о дружбе семьи Фрескобальди и Данте Алигьери.
— А это правда? — Кира протянула бутылку магу. Глаза девушки горели любопытством.
— Вряд ли, скорее всего, врут, — хмыкнул мужчина, в свою очередь отхлебнув вина. — Во всяком случае, их наследник об этом ни сном ни духом.
— Ты знаком с их наследником? — поразилась девушка.
— А что здесь удивительного? Я много с кем знаком, мир вообще тесен, — задумчиво ответил Виктор, снова возвращая бутылку собеседнице. — Да и нет в нем ничего особенного, Высший как Высший. Продолжает семейный бизнес, полмира объездил, три законных брака и куча интрижек — очень уж до дам охоч, и выпить не дурак. По пьяной лавочке любит под настроение мертвяков поднимать, за что частенько бывал бит и лишен Силы дедом. Наутро, матерясь, упокаивает и клянется, что больше ни капли, но Слова не давал ни разу. Тот еще прохвост. Но довольно неплох в работе, с ним приятно вести дела и просто общаться. Хотя, что мы все о нем? Лично мне намного более интересно, что послужило причиной прерывания линии передачи Силы и знаний в твоем роду.
Девушка вздрогнула, бросив на Виктора слегка настороженный взгляд, словно решая, а стоит ли вообще касаться этой крайне болезненной темы. Сжав бутылку так, что побелели костяшки, она сделала несколько глотков вина, вернула бутылку мужчине и долго смотрела на огонь, отвернувшись к костру и уронив голову на колени. В прозрачных зеленых глазах девчонки отражались огненные всполохи, от чего они горели алым, как у мантикор.
— Я помню, это внутреннее дело рода Макаровых и меня абсолютно не касается, — выждав небольшую паузу, мужчина коснулся маленькой, почти детской ладошки. — Точнее, не касалось до недавнего времени. Теперь это моя непосредственная обязанность, и тайны такого характера между нами неуместны.
