Чего ему нужно? Яне не понравилось, что выражение его лица перестало быть приветливым и сделалось напряжённым.
— Что вы хотели?
— Я ведь вас узнал, — сказал обувщик с укором.
Что он имеет в виду? Что Яна хозяйка проклятой лавки? Кое-кто действительно уже стал её узнавать. Но пока никто её за это не упрекал и никто не шарахался. Люди считают проклятой саму лавку, а не того, кто в ней живёт.
— То, что вы затеяли, — плохая идея. Этот номер у вас не пройдёт, — шепнул он ей, и стало понятно, что дело не в лавке.
— Не понимаю, о чём вы?
— Прекрасно понимаете.
— Вы меня с кем-то путаете.
Яне в руку вложили какую-то вещицу.
— Надеюсь, это вас устроит? — он, наконец-то, отступил в сторону, освобождая ей путь к выходу.
Она с радостью воспользовалась возможностью ускользнуть.
— Это плата за молчание, — кинули ей вслед.
Глава 38. Никому кроме себя
Глава 38. Никому кроме себя
Выскочив из лавки, Яна первым делом взглянула на вещицу, которую ей сунул в руку обувщик. Это была красивая аккуратная брошь. Видимо, вещь не дешёвая. И камень, и металл, из которых она была сделана, казались благородными.
Яна спрятала брошь в сумку и скорым шагом направилась вдогонку Моррису. Она собиралась, когда останется одна, изучить вещицу, а потом, при первом удобном случае, вернуть владельцу. Что ещё за "подарочки" за молчание? У Яны не было никакого компромата на владельца обувной лавки, да если бы и был, шантажировать его она не стала бы в любом случае.
Яна видела два возможных объяснения странному поведению обувщика. Либо его что-то связывало с Вивьен, и произнесённые им слова предназначались ей. Но трудно даже представить, какие общие дела могли у них быть, если они жили в разных городах. Либо ему снится Жанетт, и он боится, что малышка успела рассказать Яне то, что говорит ему в его снах. Видимо, за ним водятся грешки, и он не хочет огласки — вот и попытался купить молчание Яны. И как до них всех не доходит, что сама Жанетт не знает, что говорит им во снах? Это же их сны, а не её.
Моррис остановился, поджидая, когда Яна догонит его.
— Присматривали что-то себе? — по-своему объяснил он её задержку. — Давайте вернёмся. Сделаю вам подарок к платью.
Нет уж, спасибо. Яне хватило платья с подвохом.
— Ничего не присматривала. Обувщик задержал. Заверял, что сделает работу качественно и в срок, — слегка приврала Яна.
Она пока не решила, рассказывать ли Моррису о том, что на самом деле сказал ей лавочник.
Они снова заняли места в экипаже, и в этот раз не создавалось впечатления, что Моррис не знает куда ехать.
— Я помню, что обещал ужин. Сейчас наймём няню для Жанетт и отправимся.
И где это, интересно, викинг надеется найти няню поздним вечером? Звучало мало осуществимо.
— У вас есть кто-то на примете?
— Есть, — он многозначительно глянул на Яну.
— Я?
— Вы. Полагаю, лучшей няни мне не найти. Во-первых, вы знаете, насколько Жанетт особенный ребёнок, во-вторых, вы с ней подружились, в-третьих, только вам я доверяю как себе, поэтому никому другому доверить Жанетт не могу.
Третий пункт Яне понравился. Непонятно почему, но было приятно слышать, что викинг ей доверяет. Хотя, конечно, никто не исключал, что он откровенно льстит, чтобы задобрить Яну, потому что другой няни ему в данный момент не найти.
— Как лучшей няне предлагаю вам плату сто луардов в день. Согласны?
Почему-то Яна была уверена, что даже самые лучшие, самые профессиональные няни не получают и половины от названной суммы. А Яна, между прочим, не имеет ни малейшего опыта ухода за детьми. Но, тем не менее, она решила согласиться. Потому, что тоже не может доверить малышку никому кроме себя.
— Договорились.
Жанетт сидела между Яной и Моррисом и переводила свой лукавый довольный взгляд с одного на другого. Чувствовалось, что её очень устраивает развитие событий.
Вот же лисёнок. Яна с радостью поселит её у себя на эти пару дней, пока не наладят охрану приюта.
— Жанетт будет жить со мной в лавке. Там ей ничего не угрожает, — выдала первое распоряжение вступившая в должность Яна.
Она уже видела, какую "тёплую" встречу устраивает её жилище тем, кто хочет навредить хозяйке или её друзьям.
Моррис не возражал. Оно и логично. Сам он, насколько Яна знала, снимает номер в таверне. Вряд ли малышке будет там уютно.
— Тогда мы с Жанетт выйдем из экипажа прямо здесь, — решила Яна.
От лавки обувщика до её лавки пять минут ходьбы — они обе расположены на центральной площади.
— Но у нас же запланирован ужин, — напомнил Моррис.
— Уже поздно — не выйдет.
Тянуть малышку за город — плохая идея. Хватит с неё сегодня приключений.
Моррис молча кивнул в знак согласия. Конечно, чувствовалось, что ему хотелось бы провести вечер за столиком в пригородной таверне, но он мужественно признал, что Яна права — Жанетт нужен отдых.
И всё бы хорошо, но… эх, добрые мы, девушки. Яна решила принять во внимание всю совокупность мужественных поступков Морриса за сегодня и выдала:
— Могу предложить поужинать у меня.
Сегодня гостиная стала свидетелем небывалого скопления народа — сразу пять человек сидели за столом. Три постоянных обитателя лавки и два гостя — Жанетт и Моррис. И это Яна ещё забыла посчитать Кузю. Он величественно следил за порядком с подоконника.
Ужин был организован Бонифасом, а оплачен Моррисом. Поэтому стол ломился от яств. Яна давно не видела столько деликатесов в одном месте в одно время. Даже в земной жизни.
Бонифас и Этьен из условно приветливых сделались безусловно приветливыми. Этьен развлекал Жанетт, показывая ей мимикой и жестами разных животных. Она заливалась звонким смехом. А Бонифас напротив сделался донельзя серьёзным и важным. Он сообщил, что ему приходилось служить в доме, где были маленькие дети, и он знает абсолютно всё, что касается ухода за ними. Яне расцеловать его хотелось. Хоть кто-то тут действительно может быть настоящим нянькой.
Ужин ещё не закончился, а дворецкий уже пошёл организовать для Жанетт спальное место в комнате Яны. Сегодняшний день и Яну порядком вымотал, и она была очень рада, когда Бонифас вернулся и отчитался, что для отдыха двух муазиль всё готово.
Провожать отужинавшего Морриса отправились Этьен и Кузя — спасибо им, а Яна и Жанетт поднялись в спальню, быстренько подготовились ко сну и с блаженством плюхнулись в заботливо расстеленные дворецким постели.
У Яны уже стало традицией полистать перед сном записи Жюля. Сегодня она читала их вслух для Жанетт как сказку перед сном.
— Матушка Лилиет тоже читает нам на ночь, — поделилась малышка. — Только эта сказка интересней.
В записях повествовалось о том, что Яна уже знала из рассказа Гастона. Только он назвал свою историю легендой старой лавки, а в записях дядюшки эта легенда оживала.
Граф Шерези-Шико обратился к Жюлю с просьбой помочь найти сбежавшую к дамарийцам красавицу-дочь. Жюль отважился пробраться к их святыне — обсидиановому монолиту, и отколоть кусочек. Он бился над артефактом семь дней, и у него получилось то, о чём просил граф. Всё это Яна уже знала. Но вот насчёт того, что случилось дальше, были только догадки.
В ту ночь Жюль крепко спал, поэтому не услышал, что кто-то залез в окно его спальни. Когда он открыл глаза, то увидел, что у окна стоит девушка. Она представилась дочерью графа, Мериан.
Девушка провела у Жюля около часа. Всё это время она рассказывала, как познакомилась с дамарийским юношей и полюбила его всем сердцем. Их пути пересеклись ещё в подростковом возрасте. Жюль не знал, верить Мериан или нет, но она утверждала, что случайно нашла короткую дорогу к дамарийцам, когда залезла в дупло дерева, росшего недалеко от крепостной стены их замка.
Жанетт уже задремала, поэтому Яна продолжила читать безмолвно.
