и остались только кусочки. Кусочки вредят ему, режут изнутри, как ножи.
— Ты ищешь оправдания.
— Нет, — я покачала головой. — Нет, его действия не оправдать. Но это причины.
Он долго молчал. А потом сказал еще мрачнее:
— Ты его любишь. Несмотря на то, что он сделал с тобой.
Я подняла голову, глядя на тень.
— Да, — слово прозвучало мягко.
— Почему?
— Если не я, то кто?
— Может, он не заслуживает любви.
— Не заслуживает, — я пожала плечами и просто повторила. — Не заслуживает.
Что еще я могла сказать? Я не могла объяснить. Я не могла облечь это в слова.
— Ты слышал что-нибудь о моей сестре? — спросила я после мгновений тишины. — Ты говорил, что отправишь кого-то присмотреть за ней.
— Она в порядке, — последовал быстрый ответ. — Как ты и предсказывала, она пытается пройти через Ванфриэль. Это Шепчущий лес. Но я послал своего слугу мешать ей. Она может пройти лишь немного, а потом тропа разворачивается и ведет ее домой. Она… — он сделал паузу, словно пытался отыскать слово, — недовольна, — закончил он.
Я улыбнулась и грустно вздохнула.
— Не сомневаюсь. Глупая бедняжка.
Лунный огонь мерцал, бросая узор на стену из-за решетки. Я смотрела на танец огня, гадая, не пора ли было закончить встречу этим вечером.
Но вместо этого я сказала:
— Каким был твой брат?
— Мой брат? — испуганно выпалил он.
— Да. Это справедливо. Если я говорю о своей сестре, ты должен рассказать что-то о брате. Вы были близки?
— Насколько это возможно у братьев. Неразлучны, можно сказать.
Я слышала слои в его голосе. Много слоев — печаль, радость, гнев и больше. Больше, чем я могла различить.
— Мне жаль, — сказала я. — Я не хотела лезть.
— Нет-нет, — показалось, что ладонь из тени помахала, успокаивая. — Нет, хорошо говорить о нем. Это было… давно. Очень давно, — он тяжко вздохнул, а потом сказал. — Мы звали его Таэрель. Это было не его настоящее имя, пойми, но под этим именем его знали. На нашем языке это означает «ужас». И это было не просто так, хотя и в лучшем смысле, пойми. Он шалил, но не был жестоким. Он любил животных, и чем опаснее они были, тем лучше. Когда мы были мальчиками, он поймал и принес домой дитя ламии и убедил нашу маму, что мог приручить его, сделать из него питомца. Но монстр был ненасытным, стал толстым от мяса, фруктов и прочих деликатесов, которыми его кормил Таэрель, и ему всегда было мало. И в один из дней, поддавшись голоду, он попытался съесть меня.
Он рассказывал историю, будто она была смешной. Мои глаза расширились от ужаса.
— Что с тобой случилось?
— Мама вытащила меня из пасти монстра, оглушила его ударом ладони и приказала Таэрелю убрать его туда, где он его нашел. Мне было тогда едва ли тридцать, но я помню это, как вчера.
Я улыбнулась и фыркнула.
— Тридцать. Такой ребенок.
— Именно.
Мы точно были из разных миров.
— Твоя мама, похоже, очень храбрая.
— Я не думал, что встречу женщину, равную ей.
Слова повисли во тьме, такие яркие от боли и любви, что я почти видела их, висящие как маленькие кристаллы на серебряных нитях. Я ощущала, как вопрос подступил к горлу, позволила ему вылететь:
— Как они умерли?
Долго было тихо. В той тишине связь между нами натянулась, и ощущение было сильным, почти физическим. И было больно. Я коснулась ладонью своего сердца, словно могла коснуться той связи, потянуть, чтобы ослабить напряжение. А молчание все продолжалось. Я оскорбила его?
— Не стоило этого спрашивать, — сказала я. — Прости.
— Не извиняйся, — его голос был резким, но не злым. Ему было больно? Я посмотрела на него, но видела лишь пятно тени в кресле. — Я… пытаюсь придумать, как ответить, — сказал он. — Но не могу.
Так их смерти были частью проклятия. Частью секретов, которые держали Орикан в плену, а его хозяина — во тьме. Это уже было открытием.
— Ясно, — прошептала я. Нужно было обдумать, как это связывалось с другими кусочками, которые я собрала. — Ясно, — повторила я еще тише.
Вскоре лорд Димарис встал.
— Желаю спокойной ночи, миледи, — сказал он.
Я кивнула и прошептала:
— Милорд.
Он пересек комнату, дверь открылась от его беззвучного приказа. Он замер на пороге. Я увидела силуэт его тела, снова заметила нечто, похожее на рога.
— Завтра ночью Глорандаль, — его голос был осторожным. Даже немного… робким? — Я буду внизу на лугу до рассвета. Ты можешь присоединиться ко мне, если хочешь.
Я сидела на краю кресла, сжимая колени обеими ладонями.
— Спасибо, милорд, — это не было согласием или отказом. Просто признала это.
— Хороших снов, миледи, — сказал он.
И он ушел.
* * *
Я была странно взволнованной на следующий день. Я не могла это объяснить. Я несколько раз заставляла себя сесть в кресло и распутать клубок эмоций, но меня тут же сбивала с толку сложность мыслей, которые не были мне присущи. Я вскакивала и расхаживала по комнате, пытаясь успокоить мозг, сосредоточиться на чем-то, только не…
Только не на нем.
Хоть я обещала себе, что не буду, я полезла к платью. Поправила воротник, передумала и вернула, как было. Поиграла с длиной подола, закрепляя булавками, глядя, как ниспадает ткань, но покачала головой и убрала булавки, надеясь, что я не повредила нежную ткань.
Наконец, Элли увела меня от манекена и из комнаты, щебеча и строго покачивая усиками, и я не смогла возразить. Я прошла по верхним уровням сада, держась подальше от пруда, фонтана и луга для танцев. Вместо этого я пошла по лабиринту цветущих кустов высотой до пояса, делая вид, что не выглядывала мелькающие тени в поисках призрака, которого там не было. Птицы сладко пели на деревьях, и существо с яркими перьями и длинным тонким, как игла, клювом сидело на голове статуи в центре лабиринта, словно замысловатая живая шляпа. Оно смотрело на меня, будто с укором.
— Что? — спросила я, уперев кулаки в бедра. — Это не моя вина! Я не просила, чтобы меня похитили. Я не просила становиться невестой-спасительницей. Я стараюсь, как могу!
Существо повернуло голову, моргнуло желтым глазом. А потом с трепетом крыльев раскрыло огромный разноцветный хвост-веер и улетело в дальний угол сада, пропало из виду.
Я смотрела ему вслед. И вдруг ощутила себя… одиноко.
Днем я долго принимала ванну, погрузилась в сладко пахнущую пену, лениво двигалась среди сияющих сфер, задевающих пальцы моих ног. Элли вытащила меня из воды, пока я не сморщилась полностью, втерла крема в мою кожу, масла
