моя помощница, моя призывательница и...
— Да! — перебил его демоненок. — Они пытаются вас оскорбить, господин?
— Они точно пытаются оскорбить меня, назначая моей помощнице такое скромное пособие. Я должен с этим разобраться. Прямо сейчас!
Вернулся Лефиус через час, пока я преспокойно занималась ничем — кто бы посмел отвлекать или нагружать какими-то делами помощницу высшего демона? Верно, никто. А я сама не была столь глупой, чтобы покидать спальню, которую Лефиус зачаровал серьезнее, чем некоторые маги защищают свою сокровищницу с ценнейшими артефактами. Идеальное убежище и место для ничегонеделания.
Недовольство демона полностью рассеялось. И я поняла, что либо кто-то объяснил ему, что в этом мире никому — даже королю! — не платят зарплаты величиной с замок, либо мне и впрямь выдали зарплату, сопоставимую со стоимостью этого несчастного замка!
— Я решил сие недоразумение, — гордо заявил Лефиус.
Я немного побледнела, представив свой счет, позволяющий купить замок. Меня и так сильно не любили, а теперь точно прибьют!
— И как же, господин? Вилине дали достойную зарплату, она купит замок на первую получку, конфеты на вторую и всякие вещи для непотребств на третью? — радостно осведомился демоненок.
— Нет, мне объяснили, что замки — это для очень старых и консервативных существ, сейчас все живут в особняках. Поэтому, конечно же, я попросил зарплату, которой хватило бы на покупку особняка. Вилина ведь молодая очаровательная женщина, зачем ей замок? Она же не какой-то старец, — подмигнул мне Лефиус, а я выдавила из себя улыбку. — Я ведь прав?
— Да, конечно, — ответила я. — Спасибо.
Кто бы вообще сказал очень довольному высшему демону, что он не прав-то? Нет, Лефиус со мной ничего плохого не сделал бы, теперь я была уверена в этом, но портить ему настроение тоже не хотелось.
Тем более, что его настроение прилично попортили наши учебники по призыву демонов. Настолько, что он ими швырялся, на них ругался, даже Краусу фон Аффету жаловался и просил вызвать к нему этих составителей, чтобы те сознались хоть под пытками, хоть еще как, кто им сказал так призывать демонов.
— Нельзя! Нельзя таким образом призывать. Нет, чисто теоретически, можно, но практически — никак!
Что нельзя и почему — Лефиус отказался объяснить, сказал, что расскажет попозже, когда у него хватит нервов дочитать этот бред. А пока он планировал заняться более важным делом, которое ему еще и удовольствие приносило. Вслух не говорил, но догадаться легко: Лефиус активно налаживал все сферы моей жизни с какой-то очень странной целью.
Вот и сейчас, когда я поблагодарила демона за помощь в увеличении моего благосостояния, он ответил:
— Пожалуйста! Я буду стараться делать все, чтобы ты осознала всю серьезность моих намерений.
Именно сейчас у меня закрались подозрения, что все это делается не от доброты и широты демонской души, а по совершенно другим причинам. И серьезность — вовсе не шутка. И скоро эти подозрения превратились в уверенность, когда Лефиус...
Когда Лефиус принялся расспрашивать магов, имевших несчастье приносить все необходимые документы, о том, как нужно себя вести, чтобы девушки понимали, что это не временные отношения на двадцать-тридцать лет, а серьезные на всю жизнь или хотя бы на несколько тысяч лет.
— А как ухаживают за девушками из вашего мира? Как понять, что отношения серьезны? Разве предложение заняться сексом, во время которого ХХХ и ХХХХ, а потом перейти ХХХХХ не говорят о серьезных намерениях? Или люди ХХХХ делают со всеми...
Маги смущались до слез после вопросов Лефиуса, а вот я — нет. Потому что у меня даже идей не было, что такое ХХХ, ХХХХ и прочие вещи, о которых говорил Лефиус. Его, кстати, тоже не смущало ничего: ни мое присутствие, ни толпы летающих по всей спальне демонят, ни лица магов, которым он задавал вопрос. Последние вели себя все как один: бледнели, краснели, бормотали что-то невнятное, оставляли документы с книгами и убегали из комнаты с такой скоростью, что самые быстрые магические лошади удавились бы от зависти.
— Господин, а почему ты у Вилины не спросишь? Это же ее касается, у нее и надо спрашивать, — заметил фиолетовый демоненок.
— Именно по той причине, что это касается моей милой призывательницы, спросить у нее я не смогу. Во-первых, она и сама может не знать. Во-вторых, даже если знает, то легко может соврать из-за смущения или еще по какой-то очередной непонятной мне, демоны, причине. В-третьих, ну разве это прилично?
— Но Вилина же все слышит сейчас...
— Слышать — это одно, а спрашивать напрямую — совершенно другое, — важно кивнул Лефиус.
— Тогда почему ты не ухаживаешь за ней как за демонессой? — спросил еще один демоненок, напрочь игнорируя мое присутствие.
— Потому что демонская и людская логика, повторюсь, различается.
— Но и общего много! — горячо возразил рыжий демоненок с ярко-ораженвыми глазами. — Например, демонам нравятся хорошие и умные люди, людям нравятся хорошие и разумные демоны. А это значит, что хотя бы хороший вкус — наша общая черта. Верно же я говорю, Вилина?
— Ну-у-, в целом, да, — протянула я.
Я разумно опасалась, что отрицательный ответ маленькие демонята воспримут на свой счет, как оно нередко бывало. Не хватало еще, чтобы эти конфетные проказники рыдали и спрашивали, почему они — такие хорошие демонята — мне не нравятся.
— Вот! — радостно воскликнул рыжий. — Я же говорил, что вы ей нравитесь, господин! Может, я прав и насчет человеческой любви к сердцам.
— Любви к сердцам? — растерялась я.
— Ну, я читал в человеческой книге, что один мужчина подарил своей возлюбленной сердце. И ей это очень понравилось. Они поженились, прожили вместе всю жизнь и смастерили много-много детей, которые продолжили их род, — мечтательно закончил демоненок. — И все началось именно с подаренного сердца!
— Сердце? — Лефиус посмотрел на демоненка и фыркнул: — Он подарил возлюбленной только одно сердце? Вот же жадный идиот. Я бы подарил Вилине много-много сердец.
Я чего-то не знаю о демонической анатомии или же так проявилась разница менталитетов? Я точно знала, что пожалею об этом, но все же спросила:
— Какие сердца ты имеешь ввиду?
— Как какие? Разумеется, сердца всех твоих врагов, — серьезно сказал демон. — Всех без исключений. Тебе же такое понравится, верно?
Мне такое не нравилось. Нет, некоторым людям определенно стоило вырвать сердце,
