тысяче. Поэтому записывали самых первых или тех, кому нельзя отказать (например, каких-нибудь принцесс). Списки составлялись только для мужчин.
Спросите, зачем это все нужно? Затем, что пригласить на танец женщина не могла, мог исключительно мужчина, но дамы ведь тоже хотели выбирать! Поэтому списки составлялись для того, чтобы учесть желания дам, но позволить мужчинам соблюсти традиции. Тех, кто желания не изъявлял, записывали в случайном порядке. В конце списки сверялись, корректировались, чтобы на балу ни один человек не подпирал колонны во время нескольких обязательных танцев, желающие танцевать могли потанцевать, а нежелающие — насладиться вкусной едой.
Вот почему я так удивилась, когда увидела имя Сильвии в списке. Сильвия бы в жизни не записалась на какой-то танец! Да ей и некогда было.
— Господин ректор, кто такой Савер Трост?
Разумеется, ректор мне ничего не ответил. Более того, он сам выглядел немного недоумевающим, словно тоже не знал, кто или что этот Савер Трост. Впрочем, имя госпожи вычеркнул из этого списка у меня на глазах, так что я с чистой совестью покинула кабинет ректора, чтобы подготовиться к балу.
***
— Кэра, ты уверена? Лучше же выбрать нормальную обувь? — Сильвия выглядела обеспокоенной.
Я была бы рада списать это волнение на подготовку к балу, но, увы, не могла позволить себе быть слишком наивной: госпожа волновалась совершенно по другому поводу. Да, мы собирались на бал. Первый этап подготовки к сему событию, когда надо было выбрать дорогущую тряпку, ах, простите, платье, завершился победой госпожи. Почему победой? Потому что она заставила надеть меня свое дорогущее платье и подогнала магией по фигуре. Нет, могу признать, что прелестное светло-голубое платье шло мне изумительно, делая из мелкой лягушки почти леди. Не могу сказать, что мне не нравилось мое отражение в зеркале, вот только привлекать лишнее внимание было совсем не с руки. Зеркало, которое я принесла в нашу с госпожой комнату, намекало, что в таком виде я внимание точно привлеку. Пришлось смириться. Ничего, второй этап, когда мы выбирали обувь, должен был остаться за мной.
— Какую нормальную? Госпожа, чем вам эта обувь не нравится? — Я еще раз подняла туфельки на высоких каблуках и покрутила их перед глазами. Сантиметров пятнадцать, не меньше. И каблучок о-о-остренький! С таким и количество оружия под юбкой можно уменьшить с чистой совестью.
— Это опасно! Можно пострадать…
— Конечно, можно. Я для того, чтобы кто-то пострадал, и надеваю. Эх, могла бы, я бы еще шипы к подошве пришила, да некогда.
Я счастливо улыбнулась, представляя, какой шанс мне выпадет пройтись по ножкам всех этих заносчивых аристократок, которые будут мешать моей госпоже танцевать с драконьим принцем. А я не сомневалось, что будут. Любое сборище, где желающих выйти замуж леди насчитывается больше десяти штук, легко превращается в серпентарий. А на балу их будет не одна сотня. Но цель самых красивых, самых богатых и самых ядовитых ясна — драконий принц. Именно от них я буду защищать свою ненаглядную госпожу.
— Кэра! — воскликнула Сильвия.
У более чувствительного человека от количества осуждения в голосе госпожи пробудилась бы совесть, ответственность и прочее, что относится к положительному и глубоко спрятанному. Но, к своему счастью, за время жизни с госпожой я получила иммунитет к самым милым и строгим высказываниям. Хотя, возможно, у меня просто изначально не так много совести было, потому и пробуждать нечего?
— Что такое, госпожа?
— Если хочешь взять оружие, то возьми что-то другое! Я обещаю, что не буду ругаться, если у тебя под юбкой будет два или даже три кинжала!
Я отвела взгляд в сторону. Как-то неловко говорить, что я уже запихнула себе под юбку пару десятков колюще-режущих предметов. Неужели госпожа и впрямь обо мне такого хорошего мнения, что считает приличной леди, которая придет на бал без средств защиты?
Ох, Сильвия снова смотрит так обвинительно и разочарованно! Что же делать?! Она потом на меня неделю будет дуться. И невинной прикинуться не получится, если я травмирую ноги половины студенток на балу.
Неужели придется использовать тайное оружие? Похоже, придется. Надеюсь, драконий боженька простит меня за это. Я отставила туфли на каблуках в сторону и присела на свою кровать, опустив голову.
— Кэра? Ты чего?
— Госпожа, понимаете… — Я прижала руку к лицу, заслонив лицо распущенными волосами, и начала судорожно тыкать себя ногтем в глаза, пока не выступили слезы. — Госпожа…
— Кэра? — Сильвия явно испугалась и подбежала ко мне.
При виде такой заботы слезы сами покатились из глаз. Слезы умиления, приправленные слезами стыда, превратили мое лицо в жалкую красную моську. Кто-то, возможно, умел плакать красиво. Но этот кто-то — точно не я. Стоило одной-единственной — даже притворной! — слезе выкатиться из моих глаз, я тут же краснела, как перепивший мужик, нос опухал, а глаза превращались в воспаленные красные щелочки.
— Я просто хочу быть высокой. Я слышала, что Орсену нравятся высокие, — продолжила я всхлипывать.
— Орсен? Это тот дракон… Он тебе нравится? — Сильвия присела рядом, обняв меня за плечи.
— Не знаю, ему нравятся высокие, а я такая низенькая-а-а-а.
— Хорошо, хорошо, я поняла все, Кэра, прости меня, пожалуйста, конечно, одевайся в то, что хочешь.
Прости, Орсен, прости, госпожа, прости, драконий боженька. Этот концерт лишь на благое дело.
И все же Сильвия не зря советовала мне выбрать другую обувь. Идти на этих каблуках труднее, чем карабкаться по отвесной стене. Так, раз-два, не споткнуться о ковер, зараза! Зачем они в коридоре поставили эту тумбу! Я потерла пострадавший бок. Уф, надо смотреть по сторонам, а не под ноги. И еще это платье длинное! Да, оно изумительно симпатичное, но неудобное до ужаса. Хотя оружия под него влезло много, но если я не научусь нормально ходить в этих туфлях, то во время танца это оружие будет сыпаться из меня как песок из сита!
— Ты в порядке, Кэра? — Сильвия смотрела на меня участливо и грустью в глазах. Конечно, моя госпожа — совершенство. У нее каблуки были почти как мои, но она в них шла так, как у меня и босиком по пушистому ковру не получалось. — Ты еще ни разу не носила туфли на каблуках, да? Надо было заранее потренироваться. Может… тебе представить, что ты идешь на ходулях? У тебя хорошо в детстве выходило!
— Да, сейчас попробую, — я натянуто улыбнулась госпоже, сдерживая внутри себя отчаянный крик о том, что ходули — это детские забавы по сравнению с этим орудием пыток. Но к совету прислушалась.
