– Солнышко, как дела? Чем занимаешься? – едва сдерживая болезненный ор, стоически терпела боль и дышала, как того требовали медсёстры. – Маша!
– Ты не поверишь – крестиком вышиваю твой портрет! – как только схватка отпустила, проорала в ответ. От такого выступления муж слегка опешил, но не сдался.
– Зачем? – на его вопрос даже медсёстры остановились. Стало ясно, что сейчас будет буря в стакане воды.
– Чтобы на входе в спальню повесить и помнить, что тебя к себе подпускать нельзя! – новый приступ схватки на этот раз подкрался быстрее. Из–за разговора не успела подготовиться и, мой крик разлетелся по помещению.
– Дорогая? – из динамика услышала вопрос Германа и засмеялась истерически. Убью гада, когда рожу!
– Ваша жена рожает, перезвоните позднее, – сказала медсестра и сбросила вызов. Я благодарно взглянула в её сторону. Та в ответ понимающе улыбнулась.
Мучения мои длились после звонка не очень долго, буквально двадцать минут и ребёнок уже огласил плачем помещение. Каким же было облегчение, когда я услышала его первый писк. Слёзы текли из глаз, я грязная, вспотевшая, усталая, но безумно счастливая.
– Мамаша, у вас мальчик. Вес четыре сто, рост пятьдесят четыре, – медсестра не дала мне подержать моего сыночка на грудь, как показывают часто в фильмах, а просто показала издалека, завёрнутого в пелёнки.
– Спасибо, – горячо поблагодарила всех и с ужасом начала вспоминать, что кричала в минуты боли. Пришлось поспешно добавлять. – И извините!
– Молодец! – врач потрепал меня за плечо и устало пошёл на выход. – У вас есть пара часов, чтобы передохнуть, а потом здравствуй новая жизнь!
Время в больнице пролетело незаметно. Новые заботы, новые дела! Ребёнка то и дело куда–то увозили. То брали анализы, то делали прививки. Я себе места не находила в такие моменты. Как он там без меня! Но вот пролетело три дня, как пришла пора ехать домой.
К моменту выписки в голове крутилось только одно желание – скорее. Скорее домой! А когда за плечами оказались двери роддома я разревелась – "Ну наконец, всё позади!". Герман стоял с красивым букетом гербер и счастливо растягивал улыбку. Рядом стояли наши общие знакомые. Натка суетилась с фотоаппаратом и, кажется, старалась сфотографировать каждый момент.
– Я тебя люблю! – произнёс Герман и, всучив увесистый букет мне в руки, забрал ребёнка в конверте.
Малыш сразу запищал, как только почувствовал, что мамка его отдала. Муж сделал огромные глаза и стал с вопросом смотреть в мою сторону. А мне сделалось смешно! Такой большой, взрослый, уверенный в себе мужчина, готовый расправиться с любой проблемой, гроза всех криминалов, вдруг испугался маленького, пискнувшего ребёнка. Хоть моя реакция первая на его плачь была такой же, все равно смешно.
– И я тебя люблю, – по старинке произнесла в ответ и потянулась за поцелуем к мужским губам. Гости заулюлюкали, а наши губы встретились. Нежность, в каждом касании. Сводящая с ума. Этот то, чего мне так не хватало эти дни.
– Едем домой? – спросил он, заглядывая в мои глаза. Я кивнула в ответ и забрала ребёнка назад. Гости подхватили пакеты и пошли на выход, а мы с малышом пошли сзади всех.
– Уже решили, как назовёте бойца? – Натка, как всегда, самая любопытная. Но ей можно! Именно она поддерживала с самого начала все трудные моменты в нашей с Германом жизни. Именно она должна стать крёстной нашему сыну.
– Придумали, – гордо ответил Герман и ускорил шаг.
– И как? – Натка не сдавалась, а я со вздохом произнесла.
– Алексей, в честь наших дедушек, – мы долго спорили с Германом насчёт имени. Наши вкусы сильно разнились, но дело случая решило вопрос. Мы случайно узнали, что и у меня, и у него есть дедушки с именем Алексей. Это пришлось кстати! На этом наш спор разрешился, хоть Герман иногда и бурчит, что имя слишком простое, мне нравится.
Мы прошли через многое. Слишком много преград как у меня, так и у него. Но я рада, что рядом со мной сейчас два защитника. Два самых любимых мужчины. И ради них я готова на всё, даже на самое смелое безрассудство.
– Маш, а ты мне дочку родишь? – он словно подслушал мои мысли и шепнул на ухо свой каверзный вопрос.
– Ещё чего! Тебе надо – ты и рожай! – насчёт всего, что угодно, я конечно, погорячилась. Но с кем не бывает!
