Негодование опять поднялось в душе девушки, но в самой ее глубине тихо и упрямо звучали другие слова, которые она старалась не слышать: «Брось, Филлис! Чтобы ни происходило, Коннор всегда любил тебя! И ты это знаешь. Он не позволил Повелителю тьмы расправиться с тобой и сестрами. Он не победил демона в себе, но делал все, что мог. А ты, вместо того, чтобы бороться вместе с ним, толкала его к пропасти. Коннор решился даже на то, чего никогда не делают демоны — уничтожить себя. Помнишь его прощальное письмо?»
«Все, хватит! Заткнись! — разозлилась на себя Филлис. — Это кончилось, и — слава богу! У меня другая жизнь, я счастлива с Джексоном, и мне никто больше не нужен! Коннор это или нет — не желаю больше об этом думать!»
Она прошла в ванную, открыла кран с горячей водой, бросила горстку ароматической соли. Но сегодня даже эта ванная напоминала ей о Конноре. Сколько любовных шалостей вытворяли они здесь! Как загоралось ее желание при виде его прекрасного мускулистого тела, какими страстными поцелуями покрывал он ее лицо, шею, грудь!
Щеки Филлис запылали. Господи, зачем она вспоминает все это? Ну что за мука!
— Держи себя в руках! — грозно сказала она себе, чувствуя, что слезы подкатывают к глазам. — Ты просто давно не виделась с Джексоном. Это — обычный гормональный сдвиг.
Стараясь заглушить в себе эмоции, Филлис попробовала переключить внимание на то, что всегда ее занимало — свое лицо. Она подошла к зеркалу, стала разглядывать прическу, которую так и не удалось привести в порядок, губы, с которых стерлась помада. Невольно она посмотрела себе в глаза и ужаснулась: какое горькое выражение! И Филлис отвернулась от зеркала.
Решение переехать пришло внезапно.
Вернувшись на работу, Коннэл довольно быстро вошел в курс дел, которые вело адвокатское бюро. Престарелый мистер Клейн постепенно передавал своих клиентов молодым партнерам. На плечи Картера и Такера легли все деловые заботы.
Возвращаясь домой, Коннэл всегда находил квартиру чисто убранной. Аккуратная миссис Кросби дважды в неделю наводила порядок, а особо нарушать его было некому.
Хотя он приходил домой довольно поздно, даже эти короткие вечера были для него мучительными. Все, что заставляло его быть собранным и деловитым во время работы, оставалось за порогом. А здесь была пустота. Коннэл подолгу стоял у окна, глядя на волшебно мерцающие звезды, веселые огни города, и ощущал такую тоску, что все сияние мира гасло в ее темноте.
Потом привычно включал телевизор и бесцельно нажимал кнопки, уставившись в экран пустыми глазами.
В воскресные дни Коннэл ехал на кладбище, приносил свежие цветы на могилу Филлис и отправлялся в парк. Он бродил по дорожкам, потом выходил на лужайку, ложился на траву и смотрел в небо. Бездумно, бесцельно — просто смотрел. И приходил покой.
«Надо уехать из этой квартиры, — подумал он как-то, лежа на лужайке. — Найду дом за городом. Пусть прошлое остается здесь».
Все получилось довольно быстро. Срок аренды его квартиры заканчивался через два месяца. Агент по недвижимости предложил Коннэлу несколько вариантов загородного жилья. Такеру не хотелось полного уединения. И он выбрал недорогой коттедж в довольно оживленном поселке неподалеку от окружного шоссе. Вернее, половину коттеджа с отдельным входом. Часть дома сдавала вдова с маленьким ребенком.
Договор был заключен, и в следующее воскресенье Коннэл должен был переехать в свою половину.
Филлис плохо спала эту ночь. Прошлое мешало ей. В ее полусне-полудреме жил Коннор. Он был то смеющимся, то серьезным. Она видела улыбку, которая заставляла лучиться уголки его глаз. Вспоминала, как любила касаться пальцами его губ, которые были то нежными и терпеливыми, то твердыми и настойчивыми, когда он целовал ее!
Когда Филлис все же проваливалась в сон, тоска теснила ей грудь и мешала дышать. Кажется, она плакала во сне. Во всяком случае, утром на подушке девушка заметила мокрые пятна.
Чувствуя себя совершенно разбитой, она спустилась вниз, проглотила кофе, постаралась увильнуть от внимательного взгляда Памелы, и помчалась на работу. Войдя в редакцию и увидев грозный взгляд Элизы, Филлис похолодела: письмо! Она совсем забыла про письмо в юридическую контору! Его надо было отдать секретарше еще вчера утром! Филлис выскочила из редакции, несмотря на окрик Элизы, помчалась назад, в вестибюль, и стала судорожно нажимать кнопки мобильника.
— Соедините меня, пожалуйста, с мистером Картером, — выпалила девушка. — Это Филлис Харрисон, ведущая колонки в «Мире женщины», — дождавшись соединения, затараторила она. — Мистер Картер, мы отправили Вам письмо, — не запнувшись, соврала Филлис, — с просьбой о консультации, но дело не терпит отлагательства. Вы не могли бы принять меня сегодня в любое удобное Вам время?
Она замерла, ожидая ответа, и с облегчением услышала:
— Хорошо, мисс Харрисон. В пятнадцать часов Вас устроит?
— Конечно!
«Фу! Слава богу!»
Филлис с деловым видом вновь направилась в редакцию. Теперь она знала, что сказать Элизе. А письмо отправит с курьером.
* * *
Переезд был скромным. Своих вещей у Коннэла было немного, а вещи его жены были убраны из квартиры еще до его возвращения из больницы мистером Уиллисом. Он посоветовал Коннэлу так распорядиться, чтобы лишний раз не напоминать себе об утрате.
Миссис Дрейк, хозяйка коттеджа, оказалась привлекательной молодой женщиной с печальными добрыми глазами. Чувствовалось, что молодая вдова еще не совсем оправилась после смерти мужа. Она была высокого роста и под просторным блузоном, который миссис Дрейк носила с джинсами, угадывалась стройная фигура. Прямые светлые волосы мягко ложились на плечи.
Все ее внимание и забота были направлены на дочь. Крохотная девчушка смешно ковыляла по лужайке, пробовала забраться на качели, что-то деятельно копала в песочнице, пока миссис Дрейк разговаривала со свои квартирантом.
Дом был большим. Широкая веранда опоясывала весь первый этаж. Чтобы как-то разделить ее на две половины, на веранде поставили большие кадки с растениями, которые свободно вились по обе ее стороны. В углу веранды на стороне Коннэла уютно примостились маленький столик и два кресла. Этот уголок скоро стал любимым местом вечернего отдыха для Коннэла. «Мой наблюдательный пункт» — с усмешкой говорил он себе.
Теперь Коннэл с удовольствием возвращался с работы. Подъезжая к повороту, он видел огни в окнах на половине хозяйки и от этих огней дом казался ему уютным убежищем. Иногда, по вечерам, не включая свет, он стоял у окна, наблюдая за тщетными попытками миссис Дрейк уговорить дочурку идти спать. Малышка придумывала разные отговорки, пыталась затевать игру в прятки между деревьями. Но потом можно было видеть, как полусонная, она лежит на руках матери, а та несет ее к дому и что-то нежно шепчет на ушко. Коннэл не был сентиментален, но эта картина трогала его. От нее на сердце становилось непривычно тепло.
