С нерушимой силой веры бессмертных
Найди смертного мужчину, который может дать мне утешение!
Колонна огня взорвалась с ревом, который мгновенно оглушил бы любого смертного. Но бог огня спокойно наблюдал, как в колонне возник язык золотистого пламени, невидимый для всех, кроме Вулкана, отделился от нее и повис в воздухе перед богом.
— Иди! — сказал бог огня. — Выполняй мой приказ!
Огненная лента, стремительная, как прославленные молнии Зевса, вырвалась из глубин горы Олимп. Вулкан знал, куда она направляется. Ищущее пламя должно было последовать за Венерой через портал Деметры в королевство Талса. А там огонь Вулкана будет старательно искать такое, чего никогда не найти в Древнем мире, — смертного, который смог бы занять место бога огня.
Вулкан удовлетворенно улыбнулся и приготовился ждать.
Гера почувствовала, что нить ее силы начала действовать. Она осторожно взглянула на Зевса. Тот был занят разговором с Деметрой. Они благодушно спорили, обсуждая новый урожай амброзии.
— Дорогой, мне нужно проверить еще кое-какие мелочи подготовки сегодняшнего вечернего пира. Ты меня извинишь?
Зевс рассеянно махнул рукой. Деметра поймала взгляд Геры, и Гера быстро подмигнула ей. Богиня плодородия едва заметно кивнула и с новым пылом углубилась в спор о качествах свежей амброзии. Гера вышла из главного зала, будучи уверена, что Зевс занят всерьез... ну, по крайней мере, на ближайшие несколько минут. Она нырнула в полутемный альков и закрыла глаза, сосредоточившись на силе, дарованной сыну.
Вот оно! Сквозь плотно сжатые веки Гера увидела пить, зацепившуюся за невидимый огонь, созданный чарами Вулкана. Гера наблюдала, как язык пламени прокрался к храму Деметры — и исчез в портале, ведущем в современный город Талсу. Удивленная Гера сосредоточилась сильнее и увидела Венеру и Персефону, выходящих в современный мир, ощутила вес заклинания, следовавшего за богиней любви.
Но зачем бы Вулкану преследовать Венеру и Персефону? Неужели он наконец устал от этой пародии на брак? Гера улыбнулась. Она искренне надеялась на это. Ее сын заслуживал большего, чем такая видимость семьи. С материнской решительностью она мысленно потянулась к огненной нити и заговорила с ней:
Слушай мою команду; выполняй божественную волю.
Я желаю наполнить пустое сердце моего сына.
А потому ищи то, чего не найти среди богов.
Ищи ту, что дополнит его, несмотря ни на что.
Он так долго один, этот бог огня.
Найди то особенное, что пробудит его желание.
Гера раскинула руки, и новая сила, созданная ее словами, невидимо пронеслась через Олимп, присоединилась к огненной нити и раскалила ее почти добела.
Гера довольно улыбнулась и вернулась в тронный зал.
С облегчением Пия услышала пожарную сирену. Но тут же ужасно смутилась. Черт-черт-черт! И надо же было так начаться субботнему утру!
— Они уже почти приехали, Хло-Хло! — закричала она.
От жалобного поскуливания из гущи по-зимнему голых ветвей сердце Пии сжалось, но она строго покачала головой, глядя на собаку, не желая поддаваться на выходки Хлои.
— Ладно, послушай. Сколько раз я тебе это повторяла? Ты. Не. Какая-нибудь. Кошка.
Из-за верхней ветки высунулся черный нос. За носом Пия увидела блестящие умные глаза, уставившиеся на нее.
— Р-грр! — Хлоя издала странный низкий звук, означавший, что она в высшей мере раздражена.
— Ну, как бы то ни было. Ты можешь любить кошек. Но ты не можешь стать кошкой!
Хлоя только негодующе заворчала в ответ, а пожарная машина наконец мягко затормозила у тротуара. Пия вздохнула и направилась к мужчинам, выбиравшимся из красного сверкающего грузовика. Хлоя снова разразилась горестными воплями и визгом. Забыв о том, что ее недавно смущали выходки собаки, Пия бросилась назад к дереву.
— Хло-Хло! Все в порядке, малышка! Я здесь, рядом!
— Неси сюда лестницу, Стив, — раздался низкий мужской голос. — Вот к этому дереву.
— Поскорее! — вскрикнула Пия, не отводя взгляда от перепуганной собаки. — Она ужасно боится, а если упадет, наверняка что-нибудь себе сломает!
— Мэм, кошки редко ушибаются, прыгая с деревьев, — произнес голос за плечом Пии. — Этот миф, ну, знаете, что кошка всегда приземляется на лапы, он отчасти правдив.
Хлоя заскулила.
— Эй, это не кошка!
Пия повернулась к пожарному, раздраженно нахмурившись.
— Я ведь четко сказала вашему диспетчеру, что моя собака… — заговорила она, уперев руки в бока, но от одного лишь взгляда на пожарного ее гнев испарился, а язык прилип к нёбу.
Пия почувствовала, как щеки загорелись огнем. Черт побери в квадрате! Это былОН. Гриффин Ди Анжело. Самый потрясающий мужчина, каких ей только доводилось видеть. Вообще когда-либо. Даже по телевизору. Он был тем самым парнем, по которому она сохла весь последний год, после того как однажды выгуливала Хлою и проходила мимо его дома — а дом этот находился на ее улице, совсем недалеко — и увидела его, когда он подметал двор. Без рубашки. И вот он стоял перед ней. Стоял в ее собственном дворе, как будто выскочил из одной ее весьма выразительной фантазии.
Он, само собой, вообще сейчас не смотрел на нее и совершенно не заметил, что Пия внезапно лишилась дара речи. Он с насмешливой улыбкой глядел на Хлою.
— Но как, черт побери, он взобрался на это дерево?
— Это не «он», это «она», — ответила Пия. — Просто вскарабкалась.
— Ох, простите за грубость, мэм; я забыл, что вы тут рядом стоите. Меня зовут Гриффин Ди Анжело, я капитан городской пожарной станции.
Он приложил руку к шлему старомодным и восхитительным жестом джентльмена, приветствующего леди.
— Я знаю!
— Вы знаете? — Он вскинул брови, как бы подчеркивая свой вопрос.
— Да, вы живете вон там!
Пия махнула рукой вдоль квартала, в сторону его дома.
— Помните, мы с вами встречались на празднике Четвертого июля в нашем квартале, и еще летом, на празднике жареных сосисок, и еще перед Рождеством, когда все соседи собирались и обсуждали праздничное освещение, — забормотала Пия.
— Извините, мэм, — смутился он. — Я не помню.
Конечно, он не помнил. Никто не запоминал встречи с Пией.
— Это неважно, я... э-э...
Она замолчала, уставившись в его глаза, такие большие, голубые и прекрасные, с темными ресницами... и совершенно по-идиотски забыла собственное имя.
— Мэм?
— Дорис Чамберлейн! — брякнула она, тыча в него рукой, как вилкой. — А собака на дереве — Хлоя.
