Ознакомительная версия.
Мы жили в Замоскворечье в элитном доме. Когда я окончательно ушла от родителей, Грег настоял, чтобы я купила квартиру именно в этом районе. Дело в том, что они с Ренатой уже давно поселились здесь, их квартиры занимали целый этаж высотного дома, который находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от нашего нового жилья. Опять-таки по настоянию Грега квартиру оформила на свое имя. Помню, что цена меня вначале испугала, к тому же квартира была двухуровневой и огромной. Но для Грега деньги не имели никакого значения. Его семья в течение многих веков накапливала средства, и я могла лишь предполагать размеры их состояния. Грег в свое время открыл счет на мое имя и положил туда немалую сумму, объяснив тем, что я должна быть финансово независима в любых обстоятельствах. Очень скоро я оценила преимущества такой независимости.
На улице было сыро и туманно. Мы медленно двинулись по скользкой опавшей листве, устилающей тротуар. Грег крепко держал меня за " руку, шел, опустив голову и пряча лицо под полями шляпы. В отличие от традиционных вампиров, он не боялся дневного света, правда, на солнце ему становилось не комфортно. Он впадал в заторможенное состояние, похожее на анабиоз. И если очень долго оставался под прямыми солнечными лучами, то совершенно лишался сил. Он, естественно, избегал быть на солнце, потому что мог стать легкой добычей охотников на вампиров. Но вот такие пасмурные туманные дни практически не причиняли ему никакого вреда. Грег, конечно, становился менее активным, чем ночью, но в остальном чувствовал себя вполне сносно.
Когда мы приблизились к подъезду, консьерж вежливо поздоровался и распахнул перед нами дверь. Грег взглянул на него из-под полей шляпы, сухо ответил. В лифте он заметил, что всегда удивлялся способности консьержа узнавать его, несмотря на совершенно разные образы: Грег любил менять внешность, борясь таким способом со скукой, неизбежно возникавшей, если живешь вечно.
Он думает, что мы с Ренатой актеры, неожиданно сообщил Грег и тихо засмеялся.
— Вот как? — изумилась я.
— Слышала бы, что он о нас думает! Меня иногда забавляет читать его мысли. Его предположение на наш счёт весьма оригинальны. Но в конце концов, он пришел к мнению, что мы дели олигархов, но из каприза избрали актёрское поприще. Нам это даже на руку, меньше сплетен.
— Это верно, — согласилась я.
Мы вышли из лифта. Грег мельком глянул на дверь своей квартиры, потом неуверенно спросил, не хочу ли я зайти вначале к нему. Я лишь пожала плечами и ответила, что не вижу смысла и что лучше сразу отправиться к Ренате. Он кивнул, достал ключи и открыл ее дверь. В холле было темно и тихо. Спертый воздух давно не проветриваемого помещения, в котором явно никто не живет, заставил меня поморщиться. Я скинула куртку и прошла в гостиную. Первым делом подняла тяжелые портьеры и приоткрыла одно из окон. В гостиной царил идеальный порядок, Рената любила, когда вокруг нее все идеально. Ее жилище заполняли изысканные старинные вещи вперемежку с ультрасовременной техникой.
— Пойдем в мастерскую? — напряженным голосом предложил Грег.
— Хорошо, — согласилась я и двинулась за ним. — Только навряд ли мы там увидим что-то новое.
Рената ушла в картину, на которой был изображен Ганс, вот уже больше месяца назад, с тех пор ее никто не видел. У меня не выходило из головы сообщение о маньяке: хотя в душе я отказывалась верить, что это Рената, Грег не мог ошибаться. Благодаря своим сверхспособностям, он видел то, что обычный человек в принципе видеть не мог. К тому же он умел, входя в транс, видеть прошлое. Я сама несколько раз погружалась с ним в подобное состояние.
«Он знает, что это сделала Рената, — думала я, следуя за ним в мастерскую. — Видимо, наблюдал за ней, но решил не говорить мне до поры до времени»
В мастерской всё на первый взгляд оставалось без изменений — полки, уставленные коробками с красками, кисточки, торчащие из стаканов, рулоны ватмана, холсты на подрамниках, стоящие вдоль стен, и, конечно, множество законченных картин, развешанных от пола до потолка. И устойчивый запах масляных красок. Картина, про которую мы говорили, стояла на мольберте. Она была довольно большой и прямоугольной. Грег сразу подошел к ней и аккуратно повернул. Я вздрогнула и схватила его за руку.
На полотне изображалась скамья, за ней терялся в туманной дали прекрасный заросший парк. Обычно она была пуста, так как Рената и Ганс предпочитали проводить время в лесу, вдали от любопытных зрителей. В этот раз они сидели на скамье и выглядели словно живые. Ганс превратился в утонченного красивого юношу: его редкие тонкие русые волосы стали густыми и блестящими, они отросли почти до плеч и падали вдоль бледных щек белыми волнами. Глаза стали как будто больше, прежде серые, теперь они имели синеватый оттенок и переливались в тени длинных темных ресниц. Казалось, Ганс следил за нами с полотна, словно был жив. Черты лица стали утонченными и породистыми, веснушчатая когда-то кожа выглядела белой и гладкой, а крупные губы, которые я раньше называла про себя лягушачьими, приобрели красивые очертания. Рядом сидела Рената. Она всегда отличалась необычайной яркой красотой брюнетки, и мало кто мог перед ней устоять, но сейчас мне показалось, что в ее лице появилось что-то хищное. Возможно, такое впечатление складывалось из-за горящих темно-карих глаз, глядящих пристально и жестко, и нервно подрагивающих ноздрей. Она тоже словно следила за нами с полотна.
— Привет, — тихо сказал Грег. И я ясно увидела, как усмехнулась Рената, а Ганс сжал ее руку. Но они не ответили.
— Рената, я все знаю, — продолжил он. Не считаешь, что нам необходимо поговорить?
Она снова не ответила.
— Выйди к нам! — позвала я. — Ганс подождет тебя в вашем мире, никуда он не денется!
— Выйди! — настойчиво повторил Грег. Они вдруг встали. Мы замерли, но они отвернулись от нас и, взявшись за руки, ушли вглубь парка. Мы стояли в оцепенении, пока их силуэты не растаяли в туманной дали.
— Дьявол! — с чувством воскликнул Грег и
схватил картину. Он начал трясти ее и кричать, чтобы Рената немедленно вернулась. Я ждала, пока он успокоится.
Скоро Грег затих и аккуратно полотно на мольберт, затем остановился перед ним и о чём-то задумался. Я молчала глядя на пустую скамью.
— Если Рената умеет входить в этот нарисованный мир, то почему я этого все еще не умею? _ наконец заговорил он. - Почему? В чем её секрет?
— Наверное, в том, что именно она создатель этого мира, - предположила я. — Понимаешь? Раз она творец, то может распоряжаться усмотрению и даже жить в них, а ты к ее картинам не имеешь отношения.
Ознакомительная версия.
