Она перекинула замусоленную колоду из одной руки в другую.
— Тогда ты выходишь вельва.
— Да похрен, — Даша уже выпустила из рук колоду и она разлетелась по столу. Пара карт упала в лужицу рассола, и Яра попыталась их вытащить.
— Не трожь!
Даша быстрыми короткими движениями, словно и не пьяна, сгребла карты, валявшиеся рубашкой вверх и на клеенке осталось всего пять — все картинки. Две дамы, валет, крестовый король и туз червей.
— Мать моя женщина… — только и проговорила она и отключилась.
Coda
* * *
Сила свернулась спиралью внутри демона, поглотила сама себя, вывернулась наизнанку — и заполнила его целиком.
Он не знал никогда такого опьяняющего ощущения могущества. И такого бессилия.
Те, кто замкнул его в его узилище, кто запечатал его род и наложил заклятия на печати, может, и не были сильнее, но определенно были искуснее.
И ничего нельзя было сделать, даже выйти под свет солнца, пока он не снимет эти печати.
Только призвать к себе стражей.
Обладающих силой было много, даже больше чем он ожидал — зов случайно разбудил почти всех. Но вот верящих этой силе — почти не было.
И демон взял себе тех, кто клялся обманом, выгадывая лишнее и убеждая чистых душой, что сами остались в проигрыше.
Сотня таких набралась без труда.
* * *
3
— Ты можешь нормально держать или тебе поерзать надо? — раздраженно бросила девушка-парамедик напарнику. Он виновато посопел и выпрямил спину, как будто это могло компенсировать кочки на дороге.
— Алин, ты полегче, ты и так ей ребра небось сломала, — пробасил он, поглядывая, как напарница вертит Дашу, пристраивая капельницу.
— Учить он меня будет, — фыркнула Алина, откачавшая Дашу искусственным дыханием и непрямым массажем сердца, пока он докуривал и поднимался в квартиру. — Девушка! — это уже Яре. — Подруга ваша много пьет?
— Ну смотря когда, — проблеяла Яра, сжавшаяся в комочек в уголке Скорой. Она еле уговорила взять ее с собой, очень страшно было отдавать им не дышащую Дашу.
— То есть алкашка, — утвердила мысль Алина. — А я тебе говорила!
— Не, ну на вид без характерной опухлости… — пробасил Влад.
— Может, недавно. Блин, ты будешь нормально дышать? — разозлилась Алина на бледную бессознательную Дашу.
Скорая неслась по улицам с мигалкой и завываниями, благо в такой час машин почти не было. Когда чуть было не застряли в пробке на проспекте, Яра мысленно покрылась коркой льда от ужаса, но водитель включил какую-то вторую разновидность сирены и испуганные машины порскнули в разные стороны, дав им проехать.
— Василич знает, — прокомментировал Влад и получил шипение от Алины, чтобы ровнее держал капельницу.
Яре казалось, что двадцать минут ожидания скорой, плюс пять, пока несли, и вот не меньше десяти едут — это слишком долго. Черт знает, сколько Даша там не дышала. Синеть начала сразу. А вдруг мозг уже погиб?
Машина пронеслась мимо роскошного темно-красного особняка, в котором была одна из крупных столичных больниц. Яра не так давно ездила туда за компанию с Игорем — он на диспансеризацию по ДМС, она просто не хотела в субботу сидеть одна дома и предпочла почитать книжку на полянке, пока его измеряли, щупали и протыкали иголками.
— А почему не туда? — робко вякнула она из угла. Больница считалась хорошей.
— Потому что мы хотим довезти ее живой и чтобы такой и оставалась! — рявкнула Алина.
— Сегодня пятнадцатая дежурная, — одновременно с ней ответил Влад. Алина сбилась с ритма и почти испуганно переглянулась с ним.
— Сюда же ближе, — удивилась Яра.
Ее деда всегда возили в его любимый госпиталь через половину города, она знала, что дело не в дежурстве. На нее зыркнули так строго, что она замолчала. Но пятнадцатая больница действительно была дальше и поэтому становилось все страшнее.
Правда, она же была и новее — Скорая заехала прямо в здание, ее уже ждали медики с каталкой, не прошло и десяти секунд, как Даша в окружении хоровода врачей уже унеслась куда-то к свету в конце бетонного тоннеля.
Яра выползла из открытой двери Скорой. Хлопнула дверца водителя и Васильич, седой мужик лет шестидесяти прислонился к машине рядом с ней.
Протянул сигарету, она взяла, прикурила и почувствовала, как ядовитый дым прочищает голову, заполненную липким туманом ужаса. Васильич тоже закурил и кивнул:
— Не хотят они в ту больницу больше никого возить. Мы за неделю туда человек десять свезли, все нормальные, без «люстры» даже ехали, а они померли.
— Все?
Он кивнул.
— Лучше дальше, но… Ты понимаешь, мы люди суеверные. Не знаю, что там, но туда никому не надо.
Яра затянулась глубоко-глубоко, потом еще раз, пока не начала кружиться голова, поискала глазами пепельницу — Васильич вынул из кармана. Затушила туда сигарету и тоже пошла в приемный покой. Ноги почти не подкашивались.
Свет в конце тоннеля был синеватым, тусклым. Пальцы казались полупрозрачными и вены выступали особенно сильно, словно только они и остались — ни костей, ни кожи. Зеркалу Яра была бы не рада сейчас. По полу змеились следы каталки — почему-то кровавые, хотя у Даши не было ран, но вскоре Яра наткнулась на размазанную по бетонному полу лужу и поняла, откуда они вели. Она последовала по петляющим следам и уперлась в стальные двери огромного лифта, больше похожего на грузовой. Кнопки рядом с ним не было, пришлось идти искать лестницу. Туда вела обитая дермантином дверь, похожая на дверь квартиры, даже с защелкивающимся замком, и единственная причина, по которой Яра лестницу нашла — дверь была открыта. Она придвинула осколок кирпича, который ей мешал закрываться и вышла. Было страшно не попасть обратно. В подвале она хотя бы знала, где выход на улицу и там был кто-то живой. Лестница вела вверх и вниз, и Яра очень, очень не хотела идти вниз. Там было темно, оттуда пахло затхлостью и гнилью, и со светом там были еще большие проблемы, чем здесь.
Поэтому она пошла наверх. И логичнее и не страшно. К счастью, через два пролета лестница вывела к распахнутым двойным дверям, за которыми бурлила обычная жизнь приемного отделения, как ей запомнилось, когда у нее был аппендицит. Ездили каталки и коляски, кто-то кричал, кто-то стонал, кто-то общался по телефону, несмотря на запрещающие знаки, на банкетках вдоль стен сидели ветхие старушки, бледные девы, одетые в куртки, несмотря на лето, бомжи. Хлопали двери индивидуальных боксов, родственники заполняли бумаги, примостившись кто на стуле, кто прислонив листочки к стене, и где-то там впереди маяком светила регистратура.
— Дарья Александровна Зотова! — выпалила Яра в окошко. Оттуда посмотрели поверх очков и скептически.
— Самоходом, что ли?
— Почему? — растерялась Яра. — На Скорой.
— Где же ваша бригада?
— Не знаю, они вот Дашу увезли, и я…
— Справок не даем! — отрезали в окошке и даже захлопнули его для ясности. Хотя снова пришлось открыть — туда уже совали какие-то бумаги врачи в хирургических пижамах и масках. Яра отошла, но когда регистратура освободилась, снова сунулась туда:
— Вы скажите, она жива хоть?
В окошке почему-то вздохнули, что-то неразборчиво пробормотали и сжалились:
— Зотова? Стабильна. Завтра принесите одежду и полис.
— У меня есть полис! — обрадовалась Яра и стала рыться в Дашиной сумке. Там был паспорт, и Яра пролистнула его — полис проскользнул сквозь страницы, Яра поймала его на лету и подала в окошко.
— Приемные часы с 17 до 19, если переведут в палату. В реанимацию только родственникам, — сказали оттуда.
