— И вот что я делать с ними со всеми теперь буду? — задал, между тем, очень надеюсь, риторический вопрос, родитель.
А то если он и взаправду не знает…
А кто ж тогда знает?!
Тем более, что…
— Да я все венки утром уже запускала, на рассвете, когда все разошлись, — оправдалась я. — Все… сорок, — выдохнула почти совсем беззвучно. — Не тридцать шесть, — вздохнула тихонько.
И очень-очень виновато.
— Что-о-о?!
Невольно вздрогнула и опасливо покосилась на родителя.
Нельзя ему так волноваться. Возраст уже приличный, всё-таки.
— Венков было сорок, — в который раз старательно изобразила покаяние.
У отца задёргался левый глаз.
— То есть, это ещё не все твои женихи? Ещё будут?! — отразилось среди стен наряду с очередным дребезжанием стёкол.
Поскольку оправдываться больше было особо нечем, то всего лишь согласно кивнула. Ну, а смысл отпираться?
— Может, остальные никто не подобрал, их течением насовсем унесло… — промямлила жалобно и с надеждой Этери.
Её тут же дружными кивками поддержала вся прислуга.
— Угу, унесло. В другое княжество, — поддержала на свой лад и нянюшка. — То-то и не добрались ихние ещё до н… — дальше ей пришлось умолкнуть под яростным княжим взором.
Вот теперь я изображать чувство вины и раскаяния перестала.
Начала молиться. За собственное здравие!
В соседских княжествах, граничащих с Ордмером, числилось аж три. На юге — Берлер, славящийся купеческим ремеслом (предки нашего казначея как раз оттуда, явный представитель берлерского народа); на западе — Загрод, чьим неоспоримым преимуществом всегда было кораблестроение и рыботорговля (не путать с работорговлей! У нас и такие в крае преотвратные представители имелись, хорошо, мы с ними редко встречались, раз в пятилетку только); на востоке — Верениск, кладезь богатых урожаев и трудолюбивых княжечей.
Хоть бы мои венки туда отправились…
Правда, о последнем я напрасно подумала, ибо ордмерская река текла как раз в западном направлении. Не свезло, так не свезло, в общем…
— А если в самом деле загродские прибудут? — поинтересовалась тем временем Этери.
Очевидно, размышляла о том же, о чём и я.
— Как прибудут, так и убудут, — мрачно отозвался отец, сжав кинжал на своём поясе.
Это у него условный рефлекс такой. Все о нём знали. Князь-отец в такие моменты о войне всегда думал. Не зря ж Ордмер славился самыми выносливыми воинами среди четырёх континентов. Да что там воины, у нас вон, даже мельник, и тот калёные прутья голыми руками гнул, и это в его-то преклонном возрасте.
Кстати, о мельнике…
— Невестушка моя, пригожая, Айлин-деточка, выходи! Я тебя уже заждалси-и-и-и!!! — вопил в то время мельник.
Айлин-деточке в моём лице моментально поплохело. Я ж реально ему в деточки только и гожусь. Его младшая внучка — и та меня постарше будет.
Однако поплохело мне не совсем по причине разницы в возрасте. Просто батюшка как-то уж больно задумчиво на него смотрел. Сперва на него, потом на меня. И снова на него. Явно оценивал подвернувшиеся варианты!
— Н-не н-надо! — ошарашенно обронила я, попятившись назад, к дверям на выход.
Ну, не станет же он меня наказывать за провинность единым венцом с мельником?! Или станет.
— Почему не надо? — подозрительно миролюбиво провозгласил князь. — Ты же сама веночки плела, воск заговорённый лепила, старалась, ворожила, княжеский указ нарушала… сорок раз за одну ночь!
— Не за ночь. За утро, — невозмутимо прокомментировала сестрица.
Это она сейчас так намекала, что мол, радуйтесь папенька, если б всю ночь плела, то успела бы побольше бед сотворить. И не я одна это, кстати, поняла. Родитель тоже понял. Но не порадовался. Вот ни капельки! Окинул старшую княжну хмурым взглядом, а после ринулся ко мне, выполнив самое сокровенное моё в настоящий момент желание. В коридор выволок. Жаль, дальше всё пошло в разрез с моими скромными притязаниями. Спрятаться в саду мне никто не позволил. Князь направился к центральным воротам, конечно же, прихватив с собой и мою провинившуюся тушку.
Во дворе, к моменту нашего прихода, выстроились и дозорные, явно приготовившиеся будущую драку разнимать. Приготовились они очень даже не зря: стоило толпе узреть наше появление, как вопли стали ещё громче, напоминая уже не голоса людские, а завывание подгорающих бесов.
— Тихо, — на удивление спокойно произнёс отец.
Да и сказал негромко, подняв ладонь в воздухе. Однако, княжий приказ все в момент исполнили. Уставились на него с просящими глазёнками, аки девы безвинные и в отчаянное положение попавшие, обязательно не по разумению своему. Мне же ничего не осталось, как только восторгаться силой уважения, которое проявляли ордмерчане и ордмерчанки по отношению к своему правителю. Отец, в свою очередь ничем таким и близко не проникся, знал же прекрасно, надолго терпения толпы не хватит.
— В целях разрешения конфликта, предлагаю самый элементарный способ выбора жениха из… — окинул присутствующих брезгливым взором, слегка поморщившись, — наличия имеющихся, — остановил внимание на мельнике. — Если до рассвета сами между собой не договоритесь, поставлю друг против друга на алтарийском поле. Кто живой останется, за того и княжну свою младшую отдам, — помолчал немного, а после добавил сухо: — Через год.
Среди толпы пронёсся тихий ропот. Многие, как и отец, скосились на мельника. Видимо, как и я, помнили прекрасно, как тот прутья калёные голыми руками гнёт. Сыновья кузнеца — так точно вспомнили, это ж они ему для ограды территории заработка эти самые прутья калили. А прибей его, и всё, без хлеба вся семья останется, только в другое княжество жить переезжай. Дочери у него больно уж злопамятные. И это ладно, если только место жительства с голодухи сменить придётся. Похуже вариант тоже вполне мог случиться — в целях компенсации могут ведь и заставить жениться на себе. Притом, что они только для других злопамятные, между собой — добрые и щедрые, мужьями своими постоянно делятся, а мнение этих самый мужей вообще не учитывается.
Как говорится, хлеб — всему голова. Кто хлеб печёт, тот и главный.
— А ежели не по нраву потом придётся княжне младшей после алтарийского поля жених оставшийся? — поинтересовался кто-то из толпы.
Явно риски просчитывались.
— Такого не будет, — с уверенностью заявил князь. — Всё ей по нраву.
И так выразительно на меня посмотрел следом…
Ничего не осталось, как согласно закивать.
Не то чтоб я тоже была в подобном уверена, просто отец же сам сказал: «через год», а за этот год я столько всего придумать успею, что тот самый будущий жених сам от меня как миленький сбежит. В конце концов, такой подставы от меня ещё никто не ждёт. Ну, кроме родителя. Он-то о моём дурном характере прекрасно осведомлён. Сам же воспитывал и тайно ото всех черту эту взращивал.
В общем, я — вся в папеньку!
И с его решениями безоговорочно согласна.
Почти всегда…
— А теперь расходитесь, — велел тем временем самый главный из всех. — Жду обратно к рассвету.
Повиноваться толпа не особо стремилась, однако у центральных ворот стало немного посвободнее. Народ всё ещё переговаривался, только теперь уже между собой, а я начала радоваться столь быстрому и почти успешному разрешению назревающего конфликта… начала, да не успела толком прочувствовать сие счастливое ощущение.
Воздух за считанные мгновения нагрелся, поднялся ветер, а звездное небо накрыла огромная тень, скрывая собою ночные светила. И все мои радостные эмоции тут же бесследно испарились. Чужие голоса — вовсе притихли. Воцарилась полнейшая тишина. Ненадолго. Уже вскоре её нарушил многочисленный топот копыт, а перед княжим домом выстроились всадники, затянутые во всё чёрное. Не наши. И даже не из загродского княжества. Эрранцы. Те — чьё появление не ждут, а встречают всегда со страхом.
Но и это не самое худшее!
К моим ногам грохнулось целых пять венков.
Тех самых, что я на пьяную дурную голову по ордмерской реке пускала!
