Это всё, что я знала наверняка.
Никакой конкретики, никаких попыток посмотреть на его лаборатории.
Вот и сейчас, сбегая неслышно в кедах и простеньком спортивном костюме по лестнице нашего большого особняка на нулевой этаж, где располагался гараж, а еще один из кабинетов папы, я растерянно остановилась, услышав голоса отца и брата.
Я не собиралась подслушивать, просто шла, чтобы обнять своего обожаемого папочку на дорогу по опыту зная, что едва ли увижу его в ближайшие несколько недель. Потому что такие вот неожиданные и сугубо секретные поездки уже случались в моей жизни, застыв и затаив дыхание от звука голоса брата, который эхом раздавался почти по всему этажу.
…он редко проявлял эмоции.
И никогда еще я не слышала, чтобы он кричал.
Тем более на отца.
— Это полное безумие! Ты лучше меня знаешь, что звери именно этой породы самые жестокие и совершенно неуправляемые! Отправлять его на задание — это смерть для всей группы! Мы не можем их контролировать даже в лаборатории, ты же выпускаешь его на волю – в те условия, в которых его сила, скорость и ловкость просто не знает мыслимых границ!
Я заморгала, растерянно сжимая в ладони лямку рюкзака, слыша, как голос брата дрожал от ярости и явной паники, практически срываясь на визг, начав сомневаться, а был ли это он.
Сомнения испарились, когда голос отца прозвучал как всегда сдержанно и спокойно:
- Михаэль, сердце зверя в наших руках. Либо он доставит Микаэлу в безопасное место и защитит, - папа замолчал на несколько секунд, в которые мне казалось, что он улыбнулся жестоко и надменно, продолжив еще более воодушевленно. - Либо он лишится того, чем дорожит больше собственной жизни. Всё очень просто, сын мой. А теперь прекрати эту панику и попрощайся с Мишкой, пока она дома.
Черт!
Я кинулась снова к лесенкам, отчаянно пытаясь сделать вид, что я только спускаюсь, и не слышала ни единого слова в кабинете папы, от которых почему-то сердце дрогнуло, и сжалось от непонимания и страха…
Господи, о ком они говорили?..
Голос папы никогда не был таким жестоким и циничным.
Словно это говорил не он, а какой-то другой человек.
Но его глаза я видела перед собой сейчас, поспешно растянув губы в своей беззаботной широкой улыбке и скованно помахав рукой, видя, как на секунду глаза папы чуть прищурились, буквально просканировав меня, но потеплели и стали, словно расплавленный горячий шоколад, он поспешно шагнул ко мне, обнимая крепко и бережно:
- Красавица моя, ты уже собралась.
- Папочка, - бросив на пол чемоданчик и рюкзак, я прижалась к стройному телу папы, вдыхая блаженно его запах, который обожала.
Только ему я верила, только ему доверяла, только с ним чувствовала себя в безопасности.
Всю мою осознанную жизнь папа был для меня всем – другом, наставником, и даже мамой, которая предпочитала жить вдалеке, приезжая исключительно на рождественские каникулы.
Я часто смеялась над своими подругами, которые не понимали, как такое может быть, когда слышали, как я обсуждаю с папой последнюю коллекцию от Диор или рассказываю об очередном своем поклоннике.
Никто не понимал…
И лишь я знала какая бессовестно счастливая моя жизнь с папой, по которому сходили с ума женщины, а мужчины боялись и уважали.
- Мой красивый папочка - подняв голову, я с обожанием заглядывала в его красивые глаза, прикрывая ресницы, когда он приглушенно рассмеялся, целуя меня в лоб и поглаживая горячими ладонями по спине, на мои слова. - Если узнаю, что в нашем доме снова была та наглая блондинка, клянусь, что вернусь обратно даже с края земли и вырву ее белобрысые лохмы!
Брат говорил, что это была ревность.
Но я даже не спорила!
Достаточно было посмотреть на моего отца, чтобы с первого взгляда потерять голову – высокий, не по годам стройный, с широкими плечами и совершенно невероятными глазами, в которых можно было потерять себя без оглядки!
Добавьте к этому, то, что он был доктором наук, основателем самой успешной фармацевтической фирмы и миллионером, и больше вы не сможете мечтать ни о ком другом!
Его одинокого сильно хотели и мои малолетние подружки, и все эти расфуфыренные силиконовые дамочки-охотницы за богатством и славой!
- У меня намечается много работы, Мишка, - примирительно улыбнулся он в ответ, приглаживая прядки моих растрепанных волос, собранных на затылке в высокую шишку. - Поэтому ты отправляешься на незапланированные каникулы. Посмотришь на наш новый дом на берегу океана…
-…я могла бы поехать к маме…
- Не могла!
Иногда папа умел быть резким.
Со своими подчиненными – почти всегда.
Со мной и братом – никогда, вернее очень редко, лишь когда был по-настоящему зол на маму, которая обзавелась своим сто восьмым ухажером, чуть старше моего возраста.
Кажется, дело было в этом. Просто папа, как всегда, не хотел меня расстраивать и отправлять в город любви и романтики, где я была совершенно одна, пока моя мама была влюблена. Снова.
Слыша приглушенные шаги в коридоре, которые словно отбивали ритм, я тяжело выдохнула, и без слов папы понимая, что время пришло.
Его охрана была готова, и все ждали только меня одну.
- Будь хорошей девочкой, Мишка, - отец склонился, чтобы порывисто поцеловать меня снова, убирая руки, чтобы позволить Михаэлю обнять меня тоже. - Слушайся Нила, и не отвлекай охрану от их обязанностей своими рисунками!
Я хихикнула, крепко обнимая старшего брата:
- Голых женщин больше рисовать не буду!
- Мужчин тоже не рисуй, - брат взъерошил мои волосы, улыбаясь хоть и расслаблено, но серый блеск его глаз был сосредоточенным и даже взволнованным, отчего я снова и снова вспоминала их разговор, свидетелем которого случайно стала.
- Тычинки, пестики? – лукаво улыбнулась я, стараясь скрыть свое волнение и стыд, от того, что все-таки подслушала.
- Ограничься листочками и цветочками, - хмыкнул папа, тут же перестав улыбаться, когда перед нами возник тот самый Нил.
Начальник нашей охраны и бывший военный, который прошел не через одну горячую точку, чтобы теперь получать свой хлеб и огромные чаевые от отца.
- Мы готовы, сэр.
- Отлично. Информируйте меня так часто, как сможете.
- Да, сэр.
Когда Нил без труда поднял с пола мои вещи, без лишних слов и эмоций зашагав по коридору к большому гаражу, мне ничего другого не оставалось, как следовать за ним.
Страха не было.
С такими людьми, как в нашей охране, можно было без проблем перевозить хоть Королеву Англии из самой Великобритании куда-нибудь в Албанию.
Но что было делать с огромной тоской?..
- Госпожа Микаэла.
Когда мы спустились еще ниже, где двумя рядами стояли большие внедорожники – совершенно все черные, тонированные и бронированные – я даже не подняла глаза на того, кто открыл передо мной дверцу, помогая забраться на заднее сиденье.
Какой смысл смотреть, когда все они были в масках, где было видно лишь глаза?
- Может, по дороге банк ограбим? – криво улыбнулась я Нилу, который единственный был с открытым лицом и всегда был рядом. - Видок у вас прям подходящий!
- В этом нет необходимости, госпожа, - сухо отозвался мужчина, на что я лишь тяжело выдохнула:
— Это была шутка.
- Я понял.
Ну что можно было взять с вояк?
Вот что ждало меня в ближайшие несколько суток – полнейшее молчание и бесконечное копание в себе, когда надоест рисовать и все песни в моем плеере будут заслушаны по сто раз, потому что никто не будет говорить со мной или между собой, делая это лишь по рации и то по большой необходимости.
- Босс, выдвигаемся? – я пыталась расположиться на большом сидении, поджимая под себя ноги, и слыша за толстым темным стеклом голос одного из парней в масках.
- Выезжайте из гаража, но притормозите за воротами.
Это была их работа и я не должна была в нее вмешиваться.
Я упорно пыталась размотать тонкие проводки наушников, когда машина плавно двинулась вперед, выезжая из подземного гаража, а потом по территории нашего особняка за его высокие ворота, не обращая внимания, даже на то, что она остановилась, находясь где-то посередине картежа из десятка таких же машин.
