Уже у себя я попыталась сразу разобрать остальные задания, но мне этого не удалось, а все из-за соседок по комнате. Дана и Мэйна сейчас сидели за столом, пили чай и перемывали косточки всем подряд, не делая особой разницы между преподавателями и студентами. При моем появлении, глазки девушек засверкали нездоровым любопытством, и тут же начался самый настоящий допрос про нового профессора, но главное — про молодого аспиранта, который уже успел наделать шума среди женской половины Академии.
— Натка, ну расскажи, какой он этот Николсон? — заканючили они.
— Противный, — выдала я, — Нос длинный задирает, глазами круглыми из стороны в сторону вращает, губы тонкие кривит.
— Ну, что ты такое говоришь?! — возмутились девушки, замахав на меня руками.
— А нос у него очень даже ничего, и вовсе никакой не длинный! — заявила Дана.
— И глаза красивые, большие, — добавила Мэйна.
— А губы…
И обе соседки мечтательно зажмурились. «Эй, эй! А ну-ка вернитесь! Снимите свои розовые очки и посмотрите наконец на этого типа без прикрас!» — очень хотелось крикнуть им в ответ, но я понимала прекрасно, что девчонки меня не послушают, поэтому, не долго думая, махнула на них рукой и завалилась на кровать, уставившись в потолок. С него на меня смотрел всеми восемью глазками маленький, но жутко разумный паучок. Он самым непостижимым образом куда-то прятался при каждой уборке, а потом так же неожиданно появлялся неизвестно откуда. Я даже привыкнуть к нему успела за те полгода, что он жил у нас. «Вот хорошо ему, — подумала, — никаких заданий для профессора выполнять не надо, виси себе на паутинке, обеда дожидайся, который сам, кстати, и прилетит, а тут ночи не спишь, днями в библиотеке пропадаешь, и все пишешь, пишешь, а допуска до экзамена так и не имеешь. Вот что за несправедливость такая?!»
Я вытащила злополучный лист бумаги с домашним заданием и стала читать. «Ерунда какая-то!» — воскликнула уже вслух, не сумев сдержать эмоций.
— Что там у тебя? — удивленно поинтересовалась Дана.
— Домашку читаю, — пробурчала в ответ.
— Очень сложно, наверное? — сочувственно спросила девушка.
— Нет, но странно… — протянула немного раздраженно.
Дана подсела ко мне на кровать и заглянула в листочек, потом хмыкнула и покачала головой.
— Что там?! Что там?! — не удержала любопытства и Мэйна.
— «Опишите самое яркое воспоминание в своей жизни», — прокомментировала Дана.
— И вам такое задают?
— Теперь да, — растерянно проговорила я и прочитала следующее, — Напишите в журнал статью «Тайный смысл снов» с обязательными примерами из личной жизни.
Ну, вот что за бред? Лучше уж синтаксис и пунктуацию разбирать в произведениях Тироля Эймса или в дебрях лиорийского заблудиться, чем писать вообще ни о чем. Я расстроенно посмотрела на соседок и загрустила окончательно, заметив, как глазки обеих засверкали.
— Счастливая ты, Натка! — сказали они практически одновременно, — А у нас по травоведению нужно описание к шестидесяти видам растений сделать и настой составить сложный, из тридцати компонентов.
— А хочешь, мы тебе поможем? — тут же предложили они, — Свои сны расскажем.
— Мне вот в последнее время один молодой человек ночами видится, — хихикнула Дана, — у него нос очень даже ничего.
— И глаза красивые, большие, — добавила Мэйна.
— А губы…
И обе весело рассмеялись, а до меня наконец дошло, что они снова вспомнили вредного аспиранта.
— Ну, вас! — надулась на девчонок, — Больше ничего вам читать не буду, лучше в библиотеку схожу, там хорошо думается!
Соседки пожали плечами.
— Скучная ты! Можешь и здесь оставаться, а мы на кухню пойдем, орешков погрызем.
— Когда вы только уроки успеваете учить? — раздраженно крикнула в ответ, но их уже и след простыл.
А я снова уставилась в потолок: паучок уже успел к этому времени обосноваться в уголке и сплести основу будущей сети, но волновал он меня сейчас меньше всего, а вот статья — так даже очень. Уже завтра я должна была предоставить готовую работу профессору, а в голове по-прежнему ни одной умной мысли. «Придется все-таки идти в библиотеку, пользоваться мудростью великих классиков, — подумала я, вскакивая с кровати, — В общем, нечего лентяйничать, пора приступать к решительным действиям».
Где-то через минут пятнадцать-двадцать я уже сидела в царстве книг и научных журналов, а еще через часа три возвращалась домой с уже практически готовой статьей. И все бы складывалось вполне замечательно, если бы ни примеры, которых требовал в подтверждение материала преподаватель. Особая трудность лично для меня заключалась отнюдь не в отсутствии снов, как таковых, а в их реалистичности с пометкой слишком, слишком правдоподобно, слишком по-настоящему, слишком будто и не во сне. Но все это сохранялось в памяти лишь безобразными отрывками, яркими, цветными пятнами, но, увы, не дающими представление о картине в целом. Часто я видела себя совсем маленькой девочкой, гуляющей в небе среди звезд, а еще помню женские руки и их мягкие, нежные прикосновения, а еще кольцо с бирюзовым камушком и миллион подобных деталей, что словно бусины без ниточки выплывали из моих снов. Но разве про все это станешь писать в статье для кого-то совершенно постороннего? Ведь сны, это так глубоко, так лично, и зачем рассказывать их тому, кому ты абсолютно не доверяешь? Однако и задание выполнить нужно. Я потерла переносицу, вздохнула и начала сочинять всякую ерунду про каких-то розовых слоников в зоопарке и танцующих медведей в цирке, на большее моей фантазии, увы, не хватило. Ну, и ладно! И так пусть спасибо скажет, что статью на целых десять листов написала, да еще и с цитатами из классической литературы.
На следующий день я и мои сокурсники предстали пред ясны очи профессора. Кстати, явились далеко не все. «Ну, вот не сдадут же экзамен!» — подумала я, мысленно качая головой.
Господин Томпсон сегодня в кабинете был не один, а с вездесущим аспирантом. Николсон вальяжно развалился на стуле, как-будто это он — здесь главный, а профессор так… на подхвате. «И почему тот его не приструнит? Хотя, ну вот в конце концов какое мне дело до их рабочих отношений? Главное — экзамен сдать» — подумала я.
— Присаживайтесь, дорогие студентки! — прозвучал голос преподавателя.
Я удивленно оглянулась, хм… а ведь и правда тут одни девушки собрались, но где же тогда парни, неужели все они решили махнуть рукой на экзамен по синтаксису и пунктуации, быть такого не может!
— Свои работы положите на стол, — тем временем продолжил профессор, — и получите новые задания.
Господин Томпсон кивнул на небольшую стопочку бумаг. По кабинету пронесся дружный вздох. Аркадия, наша староста, остановила грозным взглядом самых нетерпеливых и сама потянулась к листочкам. Внезапно я заметила, как самый верхний из них зашевелился и стал потихоньку сползать с общей стопки. Я застыла, приоткрыв рот, продолжая пристально за ним наблюдать. Он вдруг спланировал прямо на пол, и над ним тотчас показалась сморщенная рожица знакомого домового. Интересно, и что он здесь забыл? Обычно ведь в столовой любит околачиваться! Я осторожно кивнула ему головой, домовой тут же это заметил и радостно улыбнулся, чуть подпрыгивая и махая лапами, а потом стал как-то странно корчить рожицы, выпучивать глазки-бусинки и подавать непонятные знаки, я же в ответ только вздыхала и непонимающе пожимала плечами. В общем, ужас какой-то! Хорошо, что остальные этого не видели, иначе то ли от смеха, то ли от испуга лежали бы на полу и бились в истерике. Несколько раз я даже попыталась ответить этому хулигану, но заработала только замечание от господина Томпсона и высокомерный взгляд от Николсона — в общем, как всегда полный набор. Едва дождавшись окончания собеседования я в первых рядах устремилась из кабинета, но наглый аспирант остановил меня на самом взлете.
— Студентка… простите, забыл ваше имя! Останьтесь! — приказал он.
«Ну, и тон!» — мысленно возмутилась я, но задержаться все же пришлось. Когда мы остались только втроем, Николсон продолжил:
