– …считай, у принцев по два отбора было, а избранных не нашли, последний шанс у них, – басит кто-то. – Стой!
Повозка притормаживает. Отец напряжённо застывает, даже не дышит. А я, наоборот, кажется, дышу слишком громко.
– В Академии найдут, – хмыкает кто-то пискляво. – Аранский точно найдёт, как я слышал, а нашему северному союзнику уж как повезёт.
– Поменьше бы ты языком трепал о Них, – цыкает бас и тут же гаркает: – Что в телеге?
– Пустые бочки и мешки, – сипло отвечает возница. – Доставка продовольствия. Склад мистера Эволи, Нарнбурн, Прибрежная пять. Только что разгрузился на складе, еду домой. Завтра вернусь с новой партией.
Металлический лязг. Чьи-то тяжёлые шаги вдоль борта. Глухой удар по нему. Дёргаюсь, едва сдерживая вскрик. Холодная ладонь отца ложится на губы. Да будто я сама не понимаю, что надо молчать!
– А что? – интересуется возница. – Кому-то нужны хозяйские бочки? Ха-ха!
– Сегодня пик схождения миров и прибывают принцы, – басит неизвестный совсем рядом. – Повышенные меры безопасности. Так что слезай и открывай свою телегу, будем досматривать.
Рука отца соскальзывает на лежащий возле колена меч.
– Вам делать, что ли, больше нечего? – лениво отзывается возница. – Поздно уже, я домой хочу жёнушкин ужин пробовать, и если бы я хотел что-то против принцев сделать, то въезжал бы в Академию, а не выезжал.
– Поговори мне тут, и спалим тележку дотла! Вместе с тобой и кобылой.
Глава 3
Возница спрыгивает с козел, качнув телегу.
– Ну, ладно-ладно, сдаюсь, – идя вдоль борта, бормочет он и откидывает полог. – Везу я кое-что интересное.
Застывает всё, даже сердце не бьётся. Отец – сжатая, готовая броситься на врагов пружина. Возница залезает в телегу, но к нам не подходит. Стукается дерево о дерево.
– Вот, – пыхтит возница, чем-то задевая бочки. – Нога копчёная. Свежая. Мясо – пальчики оближешь. Угощайтесь.
– Другое дело, – крякает его собеседник. – А чего ещё предложить можешь?
– Ну, имейте совесть: должен же я жёнушке что-то достать, а то она меня поганой метлой из дома выгонит, придётся на сеновале ночевать. Войдите в положение.
– Что у тебя там? – не унимается бас.
– Вторая нога.
– А выпить?
– Чего не возим, того не возим. Котомка муки есть ещё. Надо?
Повисает тягучая пауза, в которую я осознаю, что сердце всё же бьётся и даже норовит выбить барабанные перепонки.
– Ладно, проезжай, – милостиво разрешает охранник. – Но в следующий раз держи в голове, что мы тут стоим голодные.
Бас поддерживают лающим смехом, а возница, кряхтя, вылезает из крытой части телеги и, прикрыв полог, возвращается на козлы.
Что-то поскрипывает, телега трогается. Мерный цокот копыт обещает спасение. Неужели всё? Цокот продолжается, мы едем, едем, едем… уже и отец отпускает меч, валится рядом со мной на мешки и выдыхает.
Меня слегка трясёт, в душной темноте зябко. Обхватив себя руками, пытаюсь сдержать нервную дрожь. От усталости даже вопросы в голову не лезут, просто хочется на свежий воздух и чтобы уверили: ты в безопасности.
***
Лёгкое покачивание, плеск, голоса… Ломота в мышцах, словно на камнях спала. И запах специй – острый, слишком сильный. Матрац комковатый, не мой.
Воспоминания об отце, о переходе, носатом Малри и телеге – как ожог. Распахиваю глаза: в голубоватом сумраке светятся пять красных глаз на чёрных стебельках, уходящих под моё лицо.
– А… – распахиваю рот закричать, но дыхание перехватывает.
Глазки испуганно моргают. Один направляет зрачок на источник голубоватого света над моей головой, другой разворачивается к ногам.
Ощущение скольжения и плеск воды усиливаются. Зажмурившись, досчитываю до десяти, но когда поднимаю веки, красные глазки на стебельках по-прежнему беззастенчиво меня рассматривают.
Приподняв занемевшую руку, ощупываю лежащее на моей груди тёплое шелковистое нечто – основание стебельков. В ответ красные глаза довольно жмурятся.
Я, наверное, сошла с ума. Даже если не сошла, то всё равно рехнулась.
Наверху грохочут шаги. Кто-то прикрикивает. Скрип и шелест. Дёрганая вибрация проходится по тесной комнатке, в которой я лежу на пропахших специями тюках.
Это трюм – вдруг понимаю я. В борт плещется вода, скрипят снасти.
Вновь гремят шаги, глухой удар, шаги стучат ближе. Глазки ныряют под жилет, просачиваются под платье и блузку, растекаясь по телу щекотным теплом.
А я притворяюсь спящей за миг до того, как дверь распахивается.
– Витория, просыпайся, – велит отец. – Нам пора.
Приподнявшись на локтях, заглядываю в его возбуждённое, раскрасневшееся лицо.
– Куда?
– К друзьям. Нас накормят, дадут одежду поприличнее и документы, чтобы ехали не как простолюдины.
– Зачем?
– Меньше шанс, что нас досмотрят. Поднимайся скорее, тогда успеешь перекусить.
– А как я оказалась здесь? – кричу ему в спину.
– Ты уснула, я перенёс, – отец утопывает наверх.
Торчать здесь глупо, так что через пару минут выбираюсь на маленькую палубу. Утренний воздух вгрызается в лицо и ладони бодрящим холодком. Оглядываю парус, снасти, двоих переговаривающихся у борта матросов и спину седого мужчины на носу судна. Наш кораблик скользит по мутной широкой реке, всё ближе подгребает к берегу, утыканному лодками и косыми хибарами. Тут и там поднимается дым, но дышится легко, сразу чувствуется – здесь нет миллионов автомобилей, заводов и фабрик, ТЭС и прочих экологически вредных вещей.
Халупы сменяются домами поприличнее, когда, наконец, подходит отец, протягивает каравай с куском сыра.
– Когда ты всё расскажешь? – Надламываю корку и вцепляюсь в мякиш.
Хлеб жестковат, но вкус непривычно насыщенный, как и у сыра. Кажется, не ела ничего вкуснее.
– Когда останемся наедине. Сейчас надо подготовиться к путешествию.
Отец, жуя кусок сыра, странным взглядом провожает плывущие мимо домишки, причалы, качающиеся возле них судёнышки. Глаза его влажно блестят.
– Ты правда отсюда? – бормочу перед очередным жадным укусом. – Как оказался на Земле?
– Случайно, – снисходит до ответа отец, отщипывает кусок сыра и щурится. – Повезло, что успел попасть в канал схождения миров.
– И ты… волшебник? – С какой-то болезненной остротой вспоминаю, что мне обещали магию, и существо на мне тревожно шевелится.
– Был. И надеюсь снова им стать.
– А как такое возможно? Ты перенапрягся или что?
– Помнишь шрамы у меня на животе? – он звонко хлопает себя под пупком.
– От медвежьих когтей?
– Да. – Отец щурится сильнее. – Только ударил меня не тупой зверь, а медведеоборотень, ещё и магией подпалил так, что повредил источник, погасил его. Это как руки или ноги оторвать – медленная пытка. Поэтому вернуться я не мог: манок, который нас сюда перенёс, появляется редко. Лишь одарённые магией могут ощутить его зов, войти в канал схождения, а пятнадцать лет назад, на прошлое схождение, я уже пустой был, как мёртвое дерево.
Меня снова обжигает яркими, но непонятными эмоциями.
– И ты прошёл с моей помощью?
– Да.
– Зачем этот манок?
– Ловят магов из других миров, чтобы поработить их, использовать магию в своих целях. Если бы ты находилась вдали от того манка, для тебя возник бы свой манок, и тогда скрыть наш переход было бы невозможно.
– И как тебе удалось узнать, где будет этот манок?
– Я ментальный маг. Был. Схождение происходит не мгновенно, связь между мирами уплотняется постепенно, и я пытался кого-нибудь позвать. К счастью, ментальная магия зависит не только от магического источника, иначе у меня ничего бы не получилось. Я звал, звал и, наконец, наткнулся на ментальный образ Малри. Он держал связь с нашими иномирными друзьями, уловил мой крик о помощи и усилил. Так я связался со своими и узнал, в какую зону сориентирован манок. Позже получил точные координаты.
