Дэви присмотрелся ко мне, словно сканируя.
— Пиши, — сказал он писарю. — Женщина, восемнадцать лет, из народа ай-нуур, вес… рост… шрамы: на спине два параллельных вдоль позвоночника, на левом запястье — след человеческого укуса, на бедре — от когтей даарма. Многовато.
Деви поднял взгляд к потолку, словно прикидывая что-то.
— Откуда в степи ханаров взялись даармы? Ее ведь оттуда привели? — он фыркнул и вернулся к осмотру. — Ладно, это к делу отношения не имеет. Дальше. Следы побоев, свежие: от кнута, от человека, от дива. Застарелые — сроком не более трех недель. Опять же кнут, и пинки и тычки от человека. Ребенок. Мальчик. Три недели. Кормит грудью.
Дэви сотворил еще один шарик, который полетел к ребенку. Я раздраженно отмахнулась. Еще не хватало, чтобы малышу навредили. Шарик не успел отлететь, когда я его ударила, и впитался в мою руку. Опять приятный холодок растекся по коже.
— Сопротивляется магии. Сопротивляется внушению. Понимает дивную речь, — продолжил перечислять он.
Что, эта лекция закончится когда-нибудь? Про остальных девушек он ограничивался парой фраз!
— Говорить можешь? — поинтересовался дэви у меня.
Я открыла рот — совершенно автоматически! — и не смогла произнести ни звука. Закрыла. Покачала головой.
Третий синий шарик впитался в шею.
— Интересно… Речевой блок. — Дэви сделал движение пальцами, словно собирал паутинку, скручивая ее в катышек. — Ну-ка, попробуй теперь.
— Я не могу… — услышала я свой хриплый голос. Похоже, я могу говорить на языке Гару и “господина”.
От входа раздался голос торговца. Он говорил на том же языке, что и охранник, так что смысла я не разобрала.
Дэви раздраженно передернул плечами, словно доктор-специалист, которого отвлекли от интересного случая. Возможно даже профильного.
— Ендик, ты притащил очень интересный экземпляр. Не знаешь, откуда в степи ханаров такое?
Торговец подошел, посмотрел на меня. Что-то ответил.
— С ней можно говорить на их языке. Она не немая.
— Вот ведьма. Гару сказала, что девка — редкостная дрянь, ленивая и глупая, — уже более понятно высказался Ендик-торговец. — Куда, думаешь, ее лучше продать?
— Если бы мы были в Навилре, то я бы предложил “Роскошные сады Инзура” или “Приют услад Картахо”, дивы этих краев как раз предпочитают таких — тощих, но с сиськами, и светленьких. А тут… Ты же знаешь этих принцев-изгнанников. Тут такой товар мало востребован…
Дэви пожал плечами. Это что, он сейчас предложил меня продать в бордель? Судя по названиям. Эй, я против!
— Нет! — вырвалось у меня.
Они уставились у меня, причем торговец приподнял брови, а дэви чуть приоткрыл рот. В котором оказалось множество мелких и даже на вид острых зубов.
— Кто ж тебя спрашивать будет, девка, — опомнился дэви.
— Продадите в бордель — прокляну! — пообещала я.
Дэви, казалось, удивился еще больше.
— А можешь?
Они меня уже изрядно разозлили, да и ребенок прикусил сосок и заворочался.
— Да чтоб вас обоих пронесло! — пожелала я и, припомнив выученный еще в студенчестве малый боцманский загиб, тут же его озвучила.
Дэви расхохотался. Торговец скривился, словно ему и вправду поплохело.
— Не, девка, чтобы проклясть — способности нужны. А не слова.
Это было уже слишком. У меня, что называется “упало забрало” — и ярость вскипела перед глазами красной пеленой.
Чтобы в следующий момент выплеснуться наружу громким рявком:
— Да чтоб вам провалиться!
Передо мной внезапно возник красный шарик. И полетел в дэви.
Но только растекся по появившемуся вокруг этого не-человека сияющему кокону.
Тут есть и магические щиты.
Стоп. Это я создала шарик?
Дэви, похоже, пришел к такому же выводу и снова начал рассматривать меня, как сквозь лупу.
— А ребенок-то со способностями.
— Что? — возник на вид изрядно струхнувший Ендик.
— Это не она создала заклятье. Она его только сконфигурировала и направила. А запитал — младенец. Так-так-так… Вот что мы с тобой сделаем, Ендик…
Дэви развернулся от клетки, дав знак меня опять запереть, и пошел к выходу.
Как же противно, когда на меня пялятся, словно на мясо. Я развернула тряпку, которой малыш примотан ко мне. И вправду, мальчик. Смотрит на меня круглыми глазами, и сосет кулачок.
Счастливый. Грудь и тепло мамы — и полностью счастлив. А что будет со мной, не ясно. Как я тут отказалась? Как вернуться домой? И возможно ли это?
Я вздохнула. Кое-как оторвала от тряпки кусок, обернув его на манер юбки — хоть немного прикрыться, и снова привесила малыша к себе в подобии слинга.
А вскоре остальных девушек помощники Ендика вывели из камер, построили и повели на рынок. Меня же выволокли двое крепких охранников, и сковали наручниками, а не связали, как остальных, веревкой.
Несколько часов стояния под палящим солнцем вымотали меня. Следы ударов от кнута, так никем и не обработанные, воспалились и покраснели, сделав меня похожей на бело-красную зебру. Умыться, в отличие от остальных девушек, мне так и не дали. Но хотя бы позволили напиться. И то хорошо.
Я стояла у всех на виду. Но меня при этом никто не замечал.
До того момента, как напротив меня остановился…
Глава 6
Нет, этого человека я заметила и раньше. Прежде чем он остановился напротив меня. Еще когда торговец снял наручник с моей руки и приковал к тонкому брусу, вместе с другими девушками.
Черт, стою привязанная, как животное на торгах.
Бесит.
Он шел по рабскому ряду и периодически разглядывал выставленных девушек. Его черные одежды, казалось, впитывали палящий свет местного светила, и двигался он неторопливо и неспешно.
Около него вертелся еще один человек, выряженный в настолько яркие одежды, что это резало глаз — красный верх, синий низ, белый кушак посередине, желтый тюрбан с пером и куча оружия на поясе и за спиной.
Какой-то ходячий арсенал.
Ряженый периодически показывал то в одну сторону, то в другую, и его спутник неторопливо поворачивал туда голову. Казалось он и вовсе скучает, как на просмотре ремейка на ремейк, когда картинка давно уже известна, а сюжетные ходы затасканы до дыр.
Ряженый убежал от него куда-то вперед, сделал круг возле небольшого помоста чуть в стороне от меня, отвесил какой-то комплимент стоявшим там девицам — они в ответ заливисто рассмеялись.
Торговец — явно родственник Ендика, — тоже увидел появившуюся парочку. И принялся громогласно расхваливать свой товар. От его воплей малыш завозился в слинге и недовольно запищал.
Я посмотрела на ребенка и немного покачала его, тихо шепча что-то успокоительное.
А когда подняла взгляд, то встретилась с жгучим взглядом ярко-зеленых глаз на узком лице. Этот одетый в черное человек стоял напротив меня и, закусив пухлую нижнюю губу, внимательно разглядывал. Таким голодным взглядом, что меня пробрала дрожь.
Мужик, я тебе не мясо, которое можно купить и зажарить! Иди в кафе, или как оно тут называется, и поешь уже, — не сказала я, но подумала.
Ребенок раскричался сильнее, и пришлось заняться им. Может описался или еще что.
От низкого голоса мурашки пробежали по коже. Одетый в черное коротко спросил что-то у торговца, но прежде чем тот успел ответить, рядом возник ряженый.
Заговорил резко, отрывисто, ухватился за рукав спутника, указывая в сторону помоста, и собираясь куда-то его тащить. Между ними началась перепалка, а ребенок тем временем все настойчивее требовал внимания к себе.
— Мне надо отойти! — заявила я торговцу.
— Но… тебя же хотят купить! — указал торговец на одетого в черное.
— Так не продавай ему. И если ты сейчас же не отстегнешь меня, и не отправишь за ширму, то вонять будет на весь рынок. — Ребенок, похоже, и вправду собрался сделать свои дела прямо тут.
Торговец зыркнул на меня, но все же откинул полог палатки и впустил внутрь.
Едва полог опустился, как снаружи донесся рев. Эй, мужик, полегче. А то палатка улетит. В ответ залопотал торговец, быстро-быстро тараторя что-то явно отвлекающее.
