- Тихо! – на идеальном русском произнес Хоггарт, и подтолкнул меня к креслу. В другом конце большой комнаты сидела японка с непроницаемым выражением лица.
- Послушайте, вам не кажется, что вы палку перегибаете? – обращалась я исключительно к Хасану, не желая разговаривать с его обезумевшим коллегой.
- У нас украли одну очень важную вещь, - тихо и очень четко произнес Эль – Ясин, не сводя с меня ореховых глаз. Но даже его обаяние не могло перекрыть странное поведение всех троих.
- Мои соболезнования, - совершенно неискренне произнесла я. – Но я причем тут?
- О, Будда, пошли мозги этой женщине! – вдруг взвыл Полл, воздевая руки к небу. Все это отдавало театральщиной и выглядело совершенно абсурдно. Во мне росло раздражение, которое так и требовало, чтобы его выместили на ком-нибудь как можно быстрее.
- Себе бы попросил для начала, - буркнула я под нос.
Хасан тихо рассмеялся – или мне только показалось? Я повернулась к нему и уставилась в глаза, не мигая и не отводя взгляда. Грубоватое выражение лица чуть смягчилось, он присел возле моего кресла и нежно взял за руку, чем вогнал в ступор.
- Мы знаем, кто ты. Каори видела, что будет сегодня вечером. Почему ты выбрала именно его? Он предатель, милая. Откажись от этой затеи прямо сейчас, и мы спрячем тебя.
- Я… я ничего не понимаю, - воздуха в помещении стало совсем мало. Я беспомощно смотрела на Хасана, ставшего вдруг таким ласковым, словно он был моим любовником.
Вдруг он касается моего виска – и я вижу. Вижу овальный стол во главе с человеком – Бодхисаттва – подсказывает в сознании чей-то голос. По две стороны от него – шесть кресел, но занята только часть. Каори, Хасан, Полл – все они там, но в другой одежде. Еще две девушки явно славянского происхождения, сидят ближе к концу, одна с длинными светлыми волосами, скрывающимися под столом, другая – рыжая, с короткой стрижкой.
Лицо Бодхисаттвы доброе, ведь главное его стремление – помочь людям достичь нирваны. Меня наполняет спокойствие, умиротворение, тревожные складки на лбу разглаживаются. Он разводит ладони, несущие тепло, и смотрит на меня с немой просьбой. Я закрываю глаза, не в силах переносить идущую от него энергию и снова оказываюсь в зале Марриотт-отеля.
- Что это было? – спросив, я ощутила, как из глаз потекли слезы, словно из меня вырвали что-то и оставили в том зале, а сейчас во мне зияет рваная рана, прямо посередине души.
На этот раз ко мне подходит Каори, оттесняя Хасана.
- Ты слышала что-нибудь о китайском зодиаке?
- Это по которому я в год свиньи родилась? – уточняю на всякий случай. Каори кивнула:
- Он самый. Так вот, около четырех тысяч лет назад Будда в свой последний день пребывания на земле созвал животных, приготовив для них щедрый подарок за отзывчивость. На их пути было небольшое препятствие – широкая река, но двенадцать зверей справились с этой задачей. Первой оказалась крыса, приплывшая на спине быка, третьим – тигр, пятым – дракон.
- Ящерица, - поправил ее Хасан. – Но он всегда был хитрецом и выпендрежником, оттого попросил Будду, помимо года правления в подарок, добавить ему мишуры и сделать мифическим Драконом – животным, которого нет.
- Что-то не слышала, что Будда подрабатывал Гудвином, - прокомментировала я. Если бы не Бодхисаттва, давно бы вызвала «Скорую» себе и им, а пока отключив функцию «верю – не верю» просто слушала этих людей (надеюсь, что людей). У меня не возникало желания ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности событий, и сном это тоже не казалось. Так, сплошное безумие.
- Это не важно, - мягко остановила его Каори. Ее взгляд, направленный на Хасана, был красноречивее слов; она испытывала к нему чувства, и отчего-то это тоже причиняло боль. – Так вот, Будда передал правление временем и разделил всех животных на четыре триады. Каждая из них выполняла определенную функцию; в первую триаду входили Кот, Кабан и Коза, во вторую – Тигр, Лошадь, Собака, в третью – Петух, Змея и Бык, ну и в последнюю – Дракон, Обезьяна и Крыса. Раз в цикл они воплощаются в людей, и на данном этапе занимаются правлением «Будды Инкорпорэйшн», дабы защищать течение времени сообща.
- То есть, вы – животные?
- Можно сказать и так, но не настолько, какими порой бывают люди. Свинья не напивается до беспамятства, Змея не предает, а Бык не бахвалится силой или богатством.
- А кто ты? – глядя в теплые глаза Хасана я уже знала ответ. – Тигр?
- Да. Каори – Лошадь, а Полл – Собака, наша триада отвечает за политику и внешние связи. До этого мы возглавляли другие организации, работали рыбаками, лесниками, промышленниками, создавали заводы, строили дома, школы, лечили детей – любое наше действие всегда направлено на созидание и помощь людям. Будда передал Крысе суть колеса Сансары, хранящуюся за семью замками. Ключ от них – вот что на самом деле нам нужно охранять, ибо, если это колесо остановится, нирваны уже не достичь, - они две сути одной реальности.
- И что, если колесо встанет, то наступит апокалипсис? Хотите сказать, что майя не ошибались?
Руки в карманах брюк мелко дрожали, я кусала губы и переводила взгляд с Каори на Хасана, принципиально избегая их третьего больного друга.
- Конца света не будет! – рыкнул Полл.
- С теорией мы закончили, теперь к практике. Что вы там видели и что хотите от меня? Спасать мир ценой себя я не собираюсь, даже не думайте, мне жизнь дороже, я – эгоист, так и запишите.
- На самом деле все просто. В этом году ключ Сансары у Дракона, но он исчез вместе с ним. Есть кое-что еще в хранилище, помимо колеса. Ты уже знаешь, что мы каждый цикл приходим на этот свет, умираем и возрождаемся заново. Мало что в нас с виду отличается от людей, тело так же, как и у смертных, весьма хрупко, и упади я с седьмого этажа, нынешний цикл для меня закончен. Однако мы не имеем права заводить семью, любовь для нас – чисто платоническое состояние души. Бывает, что кто-то из зверей нарушает Закон, заводит интрижку на стороне, но долго это не длится. Есть внутренний тормоз, который в нужный момент остановит тебя, заканчивая цикл. А в новом – ты уже не будешь любить того человека, может, даже и не вспомнишь его.
- Жестоко, - пробормотала я. Глаза Каори казались влажными, невыплаканные слезы скопились в них, отображая всю внутреннюю боль. Как бы она не любила Хасана, никто не даст ей быть вместе с ним, даря все тепло, скопившиеся внутри за долгие тысячелетия. Я сглотнула и отвернулась, чтобы самой не расплакаться.
- Справедливо, - вздохнул Полл. – С одной стороны цена того, что из простых животных мы превратились в хранителей времен и проживаем не одну жизнь, не велика – служить Будде, любить весь мир, жертвовать своими интересами во благо. Это путь просветления, а не разрушения. И без нас уже началась третья кальпа, период распада, и мы не вправе усугублять ситуацию.
- Но Будда предусмотрел и то, что когда-то мы придем к решению покинуть мир, уйти в вечное небытие, прожить одну жизнь по своему усмотрению. На этот случай в хранилище лежат двенадцать медальонов с тотемами. Стоит его одеть – и наша звериная суть перейдет в него, оставив только человеческое тело с душой напрокат. Пройдет отпущенный срок жизни, и мы более не возродимся. Но никто не даст гарантий, что отведенное время ты проживешь долго и счастливо, никто не застрахует от остановки сердца через пять минут или насильственной смерти через два дня. Это риск, и риск очень большой, надеть тотемы мы должны сообща, когда все из двенадцати единогласно решат, что готовы отказаться от роли хранителей времени.
