— Мама, у меня достаточно платьев в гардеробе!.. — возмутилась я, припоминая все свои домашние и учебные платья, скромные и неброские, закрытые, клетчатые и полосатые. Они мне были удобны, а удобство, как известно, необходимый компонент хорошего самочувствия, и без того изрядно потрепанного новостью о предстоящей свадьбе.
— Все твои платья слишком скучны и не годятся для главной цели твоей поездки!
— Цели провести молодость в скуке и унынии в окружении дубов и елок? — скривилась я, утомившись от несвойственного мне занятия.
— Твоя цель — понравиться будущему супругу. Это самое разумное, что ты можешь сделать сейчас, — пригвоздила матушка, придирчиво изучая шелковистую ткань очередного наряда, и, удовлетворенно кивнув, уверенно переместилась в отдел нижнего белья.
Видя, как она набирает целый ворох совсем уж откровенных нарядов, чулок и сорочек, подходящих разве что для свободных девиц с Моста Счастья, посещением которого спешил прихвастнуть каждый едва повзрослевший носитель брюк (от которых, впрочем, он норовил там же и избавиться), признаюсь, мне стало стыдно, и я снова не выдержала, вспомнив цитату из книги.
— Мама! Семейное счастье строится не на внешнем виде, а на внутреннем единении и душевном спокойствии! — с умным видом изрекла я, хоть и считала, что единственное внутреннее единение с тем парнем у меня может быть в обоюдном признании нелепой кутерьму с гаданием. И, я надеялась, в разумном желании откатить абсурдное происшествие назад: тихо, мирно и с улыбкой — то есть, не испортив отношения с родственниками. Подход у меня был чисто деловой, не подразумевающий такие вольности, как ажурные чулки, от одного вида которых мои глаза неумолимо косили в сторону, подальше от этого безобразия.
Визельда, так зовут мою матушку, посмотрела на меня как на неоперившегося воробья, ни в какую не желающего осваивать летное дело:
— Алёна, мужчиной надо управлять, а к словам они не всегда прислушиваются…
Да уж, яркий пример — дед. К словам не прислушивается, а вот управляет им Карга отменно! Каким образом предлагалось управлять мужчиной, используя кружевные чулки, — мне даже представить стыдно. Но в голове почему-то сразу нарисовались срамные картинки девицы ведьминской наружности и непристойного вида, скачущей верхом на мужике, потягивающей чулки, перекинутые через его шею.
— Тьфу ты, — выругалась я вслух.
— Мой тебе совет, — продолжала матушка курс экстренного обучения меня жизни, — прими свою судьбу! Не противься! Будет легче на душе. Найди выгодные стороны, быть может этот… Ратмир не так уж плох. Есть что-то, чем он хорош для тебя. — Она запнулась и заговорщицки прошептала. — И есть то место, в котором он непременно проявит слабость и будет зависеть от тебя. — Надеюсь, матушка говорила не о физических местах. Она глянула исподлобья пронизывающим взглядом, словно намереваясь выжечь эти важные жизненные истины прямо внутри моей головы. — Отпусти сомнения, приспосабливайся к обстоятельствам. Используя любые способы! В любви и на войне все средства хороши! — теперь уже мама выпалила книжную банальность, а я зачесала голову.
По правде говоря, впервые за все это время его имя было произнесено вслух. И мама сказала это так мягко, что я невольно успокоилась. Кем бы не был этот Ратмир, пожалуй, стоит прислушаться к ее словам. С детства я не отличаюсь любовью к общению (самое любимое мое занятие с малых лет было изучение грунтовых артефактов, проще говоря, камешков под ногами) и не всегда понимаю, что люди хотят друг от друга. И если кружевное белье добавит мне дополнительный аргумент в общении с Ратмиром, даже если я и не почувствую всей подоплеки происходящих процессов, лучше я буду вооружена…
Следующее место, куда мы отправились, следовало бы назвать «Изощренной Пыточной для девушек, страдающих комплексом неполноценности», проще говоря, «Красовальня». Это то место, которому, по моим подсчетам, посвящено не менее половины разговоров на наших общих встречах подруг и сестер. Раньше мне подобные беседы казались скучными, теперь же я на собственной шкуре ощутила все "прелести" испытания преображением красоты.
Я бы сбежала, не раздумывая, после того, как с моего нетронутого ранее тела был садистски выдран первый волосок. Но разговор с мамой настроил меня на серьезный боевой дух! Поэтому я мужественно выносила издевательства по лишению меня ненужного оволосения, которое я ранее на себе не замечала, вылеживание в кремах с подозрительными запахами, обтирание скребущими средствами и другие способы повысить силу моего влияния и военную готовность в общении с будущим супругом.
Когда меня полностью поскребли и оттерли, мне предстояло еще одно не менее серьезное мероприятие — «Раскраска лиц». Я не противилась, зная из любовных романов, что героиня должна быть сказочно красива и непременно поразить героя глубиной взгляда (достигавшейся, по сообщению матушки, грамотно наложенными тенями). Да и подруги давно меня зовут в свое общество, демонстрируя на встречах невообразимое количество флакончиков, пудрениц, чернильниц и помад. Теперь мне тоже придется встать на эту разноцветную дорогу…
А, что? В голос все твердили, что если не прибегать к любовной магии для окучивания суженого, то уловки с помощью «Раскраски лиц» могут существенно поправить ситуацию. Поэтому я с любопытством наблюдала за созданием зрительных иллюзий на своем лице, в результате которых глаза стали казаться больше, губы сочнее, а присущая мне наивность переросла в роковое выражение, готовое сразить любого представителя мужской наружности наповал. Теперь я была подготовлена к участию в переговорах с будущим супругом. Матушка, не скупясь, собрала для меня "деловой портфель" по этому случаю — внушительных размеров косметичку.
Самое больше испытание перед поездкой меня ждало на Девичнике, когда мы, пару дней спустя (к этому времени все припухшие после «Красовальни» места стали возвращаться к своему привычному виду), собрались тесной компанией из моих сестер Элины и Волли и белокурой подруги-красавицы Джит в моей комнате. Начали мы встречу со ставшего в последние дни привычным рыдания. Усевшись вокруг журнального столика и обнявшись, мы дружно удобряли слезами цветок на столе и учебник горных элементов. Подозреваю, что цветку это даже нравилось. А вот Джит с сестрами переживали не на шутку — мне предстояло уехать в такую тьму, что о привычных посиделках придется забыть навсегда. Подруги, безусловно, продолжат встречаться, живо обсуждая нашумевшие истории, но… без меня.
— И все-таки, — решила прервать наш коллективный вой младшенькая Элина, — это так романтично! Почти что принц в замке!
— Ага, какой-то отшельник в дремучем лесу, романтичней не придумаешь! — парировала я.
— А вдруг он толстый карлик, поэтому боится показаться на глаза людям?.. — подлила масла в огонь средняя Волли, вынуждая нас дружно замычать от негодования.
— Говорят, карлики — самые активные в супружеских делах, так что с лица воду не пить! — попыталась успокоить меня Джит, единственная опытная среди нас в «этом» деле (Джит даже успела поменять одного супруга на другого из-за расхождений «слишком близкого», как сказала сама Джит, характера), однако явно перестаралась. Я представила себе чрезмерно активного в кровати карлика-отшельника, и мне поплохело, живот закрутило в качестве протеста. Я потянулась за стаканом с водой, словно она могла помочь смыть наваждение.
— Но не беспокойся, — продолжала гнуть свою линию Джит, — лучше настойчивый, чем мраморный! Уж я-то знаю после жизни с деревянным Осведом! А если лысый, то, считай, точно повезло — мужской силы много! — подмигнула мне подруга и хитро улыбнулась, пока я бледнела и холодела от «завидной» перспективы. Остановив порыв запустить в нее заплаканным цветком или учебником, я прокричала ей в лицо:
— Послушай, Джит. Ты понимаешь, — стала чеканить я слова. — Я. Не. Собираюсь. Замуж. Я не планирую жить неизвестно с кем! Гарольд… он! Он просто ошибся!
— Успокойся, Алёна, я тебя хорошо понимаю. Вся эта затея заставляет тебя изрядно нервничать. Ты просто плохо знаешь, в чем соль и перец брака с мужчиной. Да я бы на твоем месте рада была такой экзотике!
