— Он хотел поговорить о деле серийного убийцы в Ливингстоне. Появилась еще одна жертва — четвертая. Она еще жива, но ей осталось недолго, и... — я замешкалась на мгновение, прежде чем продолжить: — Я должна занять ее место, когда она умрет.
Глаза Холли расширились.
— Ты отправляешься на настоящее задание?
Она не смогла сдержать зависть, окрасившую ее голос. Мы с Холли начали работать в агентстве в одно и то же время, и у нас обычно были совместные тренировки. Я была уверена, что ее невидимость вызывала слюноотделение у глав ЦРУ и Министерства обороны. Если она когда-нибудь завладеет своим даром.
— Миссия не может начаться, пока девушка не умрет.
Возможно, она не усвоила эту деталь, когда я рассказывала ей в первый раз.
Холли все еще выглядела воодушевленной.
— Не могу поверить, что они позволят тебе работать над настоящим делом об убийстве. Я всегда хотела притвориться кем-то другим. Ты, наверное, так взволнована.
Я бросила на нее язвительный взгляд. Я была так далека от восторга, как только можно.
— Так подожди, ты уже уезжаешь? Уже отправляешься на место? — спросила Холли у меня за спиной, пока я брала куртку и засовывала в сумку несколько необходимых вещей.
Я пожала плечами.
— Сегодня просто подготовка. Настоящие действия начнутся только через пару дней.
Полет до больницы займет не менее двух часов, и этого времени будет достаточно, чтобы я окончательно и бесповоротно сошла с ума.
— Удачи! — крикнула Холли, когда я выходила из комнаты.
Мне понадобится больше, чем просто удача.
Серый фасад больницы Святой Елизаветы возвышался надо мной, за ним в небе сверкали молнии. Если бы не Кейт и Майор, я бы развернулась и скрылась в элегантном черном лимузине Мерседеса, который доставил нас сюда с вертолетной площадки.
Раздвижные двери открылись без единого звука, уступив место стерильно белой приемной. У меня заложило нос от запаха дезинфицирующих средств. Мы прошли вперед, не спрашивая дорогу. Майор знал куда идти, и никто его не останавливал: ни медсестры, перешёптывающиеся друг с другом, когда мы проходили мимо, ни врач, кивающий головой в знак приветствия. СЭС была тщательной абсолютно во всем.
Коридор был похож на бесконечный туннель со стенами, грозивший сомкнуться надо мной. Одна одинаковая дверь следовала за другой, скрывая бесконечную череду пациентов.
Наконец, Майор остановился возле двери, которую охранял человек в черном костюме. Несомненно, сотрудник СЭС. У него был крючковатый нос на узком лице, и он напомнил мне Ястреба. Вероятно, он был одним из многих внешних агентов, разбросанных по стране — тех несчастных агентов, чьи Вариации не были достаточно полезны для участия в более престижных миссиях по шпионажу и борьбе с терроризмом. Работу местных агентов некоторые считали скучной, но в тот момент я бы поменялась с ним местами в одно мгновение.
— Где они?
Тон Майора приобрел снисходительный оттенок, которым он всегда владел, когда разговаривал с людьми из внешнего круга — со всеми, кто не жил и не работал в штаб-квартире.
Хоук (прим.пер: так как лицо охранника напоминает Ястреба, то я не стала дословно переводить, а просто заменила на то, как это слово: Hawk, произносится на языке оригинала.) выпрямился, и хотя он был на голову выше Майора, ему удалось казаться гораздо меньше.
— В кафетерии, сэр. Не вернутся раньше шести.
Это давало нам двадцать минут. Я не знала, почему семья отправилась в кафетерий или почему Хоук знал, когда они вернутся, но некоторые агенты СЭС могли всячески влиять на разум других людей.
Ментальные Вариации были наиболее ценными в нашем мире. Официальной Вариацией Майора было «ночное зрение», но многие люди считали его одним из немногих Двойственных Вариаций, чья вторая Ментальная Вариация оставалась тайной. Очевидно, большинство Двойственных Вариаций прятали свою более мощную Ментальную Вариацию за очевидной физической.
— Кейт, ты знаешь, что делать, — сказал Майор.
Она кивнула и направилась в кафетерий, где миссис Чемберс вскоре ожидала облаву на ее разум.
Хоук отошел в сторону, когда Майор открыл дверь и жестом велел мне войти. Как только я ступила в палату, мне захотелось развернуться и убежать. Но Майор стоял прямо за мной, перекрыв мне единственный путь к бегству.
Мои глаза мгновенно приклеились к Мэдисон Чемберс, неподвижной и молчаливой в своем зеленом больничном халате. Ее бледная кожа была почти такого же оттенка, как и окружающие ее белые стены. Вены просвечивали сквозь кожу, будто на ее руках были нарисованы синие лозы. Я попыталась сглотнуть, но в горле было слишком сухо.
Тусклые темно блондинистые волосы Мэдисон рассыпались по подушке вокруг головы, словно выцветший нимб. Ее шея была обмотана марлей. В том месте проволока разрезала ее кожу? Она казалась такой хрупкой, такой ломкой среди всех этих трубок и пищащих аппаратов. Я отступила назад и столкнулась с мускулистым телом Майора.
— В чем дело?
В чем дело? На этот вопрос было так много ответов. С присутствием Майора, маячившего позади, я приблизилась к кровати. Ближе к девушке, которая должна была умереть, чтобы я могла притвориться ею. Рука Майора легла мне на плечо, но касание не было утешительным.
— Это твой шанс проявить себя, Тесса.
Я отстранилась от него, освобождаясь от хватки. Моя рука дрожала, когда я протянула ее в сторону Мэдисон.
— Прости, — прошептала я, касаясь кончиками пальцев ее руки.
Она оказалась не такой теплой, как я ожидала. Я знала, что ее тело все еще живо, хотя, возможно, Майор был прав, когда сказал, что это всего лишь пустая оболочка. Чего-то не хватало. Обычно, когда я прикасалась к кому-то, от него исходила определенная энергия, я ощущала уникальное присутствие, но с Мэдисон я не чувствовала ничего. И все же, стоя среди пищащих аппаратов, я ощущала, как мое тело впитывает ее «данные».
Насколько могли судить ученые СЭС, моя ДНК встраивала чужие генетические инструкции в свою собственную уникальную нить в виде спящей ДНК, которую можно активировать в случае необходимости. Я испытала знакомое покалывание в пальцах ног, как всегда, когда мой мозг запоминал каждую деталь чьей-то внешности, а тело жаждало примерить ее, как новую пару модных туфель. Я подавила это ощущение. Я не стала трансформироваться в нее сейчас; я подожду, пока у меня больше не останется выбора. Скоро я смогу копировать ее в совершенстве несмотря на то, что еще ничего не знала о ней — ни о ее переживаниях, ни о ее страхах, ни о ее мечтах. Я стану лишь пустой имитацией той девушки, которой она была раньше.
Через несколько секунд я отстранилась, но все еще не могла отвести глаз от девушки, которая больше никогда не выйдет из этой палаты. И хотя ее выживание разрушило бы миссию, я желала, чтобы она доказала, что все ошибаются, чтобы она чудесным образом исцелилась и вернулась к своей семье и друзьям.
— Тебе следует вытереть слезы, прежде чем выйти из палаты, — сказал Майор.
Я подняла голову. Он уже повернулся, разговаривая с Хоуком в дверях. Вытерев влагу со щек, я наклонилась вниз, близко к лицу Мэдисон.
— Ты должна жить, слышишь меня? Пожалуйста, пожалуйста, живи.
Но какая-то часть меня знала, что в ней не осталось ничего, чтобы выслушать мою мольбу.
Несколько часов спустя я лежала в своей постели, не в силах заснуть. Образ Мэдисон запечатлелся в сознании. Я неловко пошевелилась. Мой Айпад словно прожег дыру в верхней части бедер. Я смотрела фильм за фильмом, что обычно помогало мне заснуть. Но не сегодня.
В дверь постучали. Вытащив наушники, я заблокировала экран. Холли повернулась ко мне спиной и ровно дышала. Она всегда засыпала ровно в одиннадцать вечера. По ней можно было завести будильник.
