Я выскользнула из-под соболей, стараясь не потревожить Ратмира. На мне рубашка — не слишком свежая, не слишком чистая. С утра первым делом надо найти место для большой стирки. А уж потом натаскать воды и выкупать детей, задуматься о бане…
Я подошла к ящику, который сколотили перед самым отъездом. В нём хранились мои травы и весь арсенал начинающей травницы. Аккуратно откинув крышку, чтобы та не скрипнула и не разбудила весь дом, я склонилась над уложенными в ряды мешками и мешочками, полными сухих нарезок, бутонов, измельчённых корешков и ягод. Идея была смутной, но я постаралась сформулировать её настолько чётко, насколько смогла:
— Защита от незваных гостей.
Пауза меня немного напугала. Незваных гостей я не могла обозначить точно, но знала, что в арсенале начинающей травницы точно есть охранные травы. Даже примерно помнила, где они лежат. Но это против людского присутствия… А мои гости наверняка другого вида.
— Защита… — начала я, и тут вспыхнул зелёным цветом один из мешочков. Солёная трава… Соль, да. Призраки. Но я уверена, что это не призраки тревожат меня. А кто? Не знаю. Но солёная трава — это уже неплохо. Я достала из мешочка щепотку и огляделась. Куда положить? На порог? Глупо. Если дух, призрак или кто его знает что жил в доме, он здесь и останется. Надо прогнать его из дома.
Я бросила щепотку травы в очаг и закрыла глаза. Пожалуйста, позвольте нам жить в этом городе! Мы беженцы, мы устали. Мы не причиним никакого вреда этим камням. В конце концов, я открыла ворота, значит, я имею право здесь быть!
В очаге ярко вспыхнул огонь, жадно пожирая траву, а я прислушалась к своим ощущениям. Пока всё спокойно. Посмотрим, как оно будет дальше.
Босым ногам стало холодно, и я вернулась в повозку, забралась под одеяло и прильнула к тёплому телу Ратмира. Забралась ладонями под его рубашку, провела по гладкому торсу, чувствуя дрожь желания внутри. Муж проснулся и, сонный, повернулся ко мне:
— Что, женщина?
— Хочу тебя, — просто ответила я.
Он хмыкнул:
— Разве не должна ты, как любая верная жена, ждать, когда у мужа проснётся желание?
— Я феминистка, — пробормотала, прижимаясь к Ратмиру. Нашла его губы и лизнула, куснула губами, дразнясь и распаляя его. Князь ловко перевернул меня на спину, прижав к сену, оглядел в неровном свете очага — всю, докуда достал взгляд, и жадно впился в мой рот. Будто в первый раз! Его рука проникла под подол рубашки, лаская мою ногу, поднимаясь выше и выше, пока не достигла заветного местечка. Не так давно я показала Ратмиру, что такое клитор, и рассказала, что можно проникать в женщину не только членом, но и пальцем. Пальцами… Сначала он не поверил, потом долго отнекивался, решительно отказываясь от новых тактильных практик, но, когда увидел, как они на меня действуют — бросился в омут, так сказать, с головой.
Задыхаясь от вожделения, я чувствовала любимого повсюду — губы на губах, пальцы на соске, член внутри. Не стонать слишком громко! Не разбудить остальных! Жаркое дыхание обжигало лицо. Ратмир двигался не быстро, но так сильно, что с каждым его толчком мне было всё труднее сдерживаться. Во мне горел пожар, который мог потушить лишь один человек на земле во все времена… И он вовсю тушил, войдя в один ритм со мной. Мы двигались уже вместе, друг к другу, друг от друга, мы стали одним большим целым организмом, который доставлял сам себе несравненное наслаждение.
Как и каждую ночь в эти два месяца.
Как и каждую ночь, которую мы проведём в этой жизни, надеюсь…
Бёдра Ратмира вжались в мои в последнем усилии, мой муж рыкнул и выгнулся. Я поймала волну — как и раньше — комкая соболиное покрывало пальцами, и моё сознание долго парило на седьмом небе…
Дуновение на моём виске.
Шёпот.
— Руда, ты сведёшь меня с ума своей страстью…
— Ты меня уже свёл с ума, — пробормотала я, не открывая глаз. — Спи, надо выспаться…
— Утром у нас будет много работы.
— Да.
— Ты думаешь, всё-таки боги построили этот город?
Он откинулся на спину, заложил руки за голову. Я смотрела на него, любуясь красивым профилем, прямым носом, волевым подбородком. Потом покрутила головой:
— Нет, я думаю, что это та самая древняя цивилизация, о которой говорила Мокошь. Старые руины, помнишь?
— Это не руины. Город хорошо сохранился.
— Ратмир, это же замечательно! Мы обживёмся здесь, построим всё, что нам надо! А первым делом — баню!
Я прильнула к мужу, положила голову на плечо. Он вытащил руку из-за головы и обнял меня, устроив поудобнее, хмыкнул. А я продолжила воодушевлённо:
— В реке должно быть полно рыбы, а в лесу — дичи. Бер поправится, станет нам привораживать зверьё в силки…
— Поправится ли. Стар он и слаб.
— Он Хозяин Леса, — твёрдо ответила я. — Он должен поправиться. Я верю в Мыську.
— Чем она ему поможет? Она знает толк в лекарстве?
— Тш-ш-ш, ты ничего не понимаешь! Там совсем другое.
Я замолчала, не желая раскрывать тайну проклятья Бера. Он выкарабкается. Обязательно… Ведь я обещала ему.
Мы уснули обнявшись, и мне снилось, что я парю где-то между седьмым и третьим небом. Эти небеса разграничивала отчего-то красно-белая полицейская лента. А на облаке сидела и курила трубку старая цыганка с вокзала. Она смотрела, как я весело разгребаю вату вокруг себя, а потом сказала веско: «Не играй с тем, что сильнее тебя, Руда!» После этих слов облака резко исчезли, и я полетела вниз.
Но не упала, а проснулась.
Март 4 число
Ратмира рядом не было. Он, наверное, уже в делах и заботах. В доме пахло свежим хлебом и грибным супом. Хныкали дети, ворчала Забава. Я потянулась и сладко улыбнулась. И замерла, вспомнив сон.
Что ты имела в виду, цыганка?
Что сильнее меня теперь?
Я приобрела дар лечить руками, видеть болезнь и убирать её. Мне подарили возможность видеть нечисть и говорить с животными. Я познакомилась с женщиной из древней расы иреан. Спасла три сотни людей от верной смерти. Нашла пристанище.
Сильнее меня может быть только это присутствие, которое я чувствую со вчерашнего дня. Мы точно потревожили что-то очень мощное и очень старое. Оно сильнее меня, да. Хотя бы потому, что я не могу открыть двери большого дома. Но русские не сдаются! Я обязательно найду способ войти в новый «терем».
Поднявшись, я оделась и спустилась с повозки. Забава проворчала:
— Княгинюшка поздновато встаёт.
Удивлённо оглянувшись, я спросила:
— А сколько времени? То есть… Не вечер же!
— Полдень уж, милая моя.
— С ума сойти, — пробормотала, выглядывая в окно из-под тряпки. Солнце и правда стояло в зените. Голубое небо без единого облачка радовало глаз. Да и холод уже не пробирал до костей. Здесь наступила весна. Успели б подготовиться к посеву…
— А где Ратмир?
— На рассвете вскочил и с дружиной пошёл искать спуск к реке.
— Точно! Надо же стирку устроить.
— И рыбы наловить, — Любава-повариха утёрла лоб ладонью, помешала суп длинной деревянной ложкой. — Попробуешь, светлая княгиня?
— Потом, — отмахнулась я. — Побегу Ратмира поищу. Что там с рекой — надо понять.
— Побежит она, — буркнула Забава. — Разбегалась она! Ты княгиня, матушка! Разве ж княгини бегают?
— Ну прости, — рассмеялась я. — Вот обживёмся, отстроимся, запасём еды — и буду ходить павою! А пока надо побегать. И так разоспалась!
Накинув на плечи плащ с меховой подкладкой, я выскочила на улицу. Река рекой, а мне ещё надо своих больных навестить. Вчера совсем из памяти вылетело! Снаружи наткнулась на Бурана, который тянул за шкирку серого щенка. Собачий ребёнок жалобно поскуливал:
— Я боюсь, боюсь! Я к мамке хочу!
— Не боись, сынок! — сквозь сжатые зубы подбадривал его пёс. — Небось не пролежишь подле мамки всю жизнь. Давай, резвее!
Щенок увидел меня и упёрся всеми четырьмя лапами в камень мостовой, тормозя в пыли и чихая. Буран выпустил его загривок и фыркнул:
— Здрава будь, Диана. Вот, привёл.
