Да еще и приданое мое было им совсем не понятно. У всей семьи Свена было на примете поменьше мере дюжина невест, чье приданое было больше и понятнее, чем у меня. Да и родня за всеми стояла не шуточная. У меня же не было никого кроме Свена. А родственники в далекой Лютеции, в расчет не шли.
Конечно, их радовали мои магические способности. Да еще и такой полезный дар в денежном смысле. Но это сильно меркло на фоне моих недостатков.
Меня это не сильно волновало. Буквально через неделю после нашего приезда, когда стало понятно, что я пришлась не ко двору, мы переехали в отдельный дом. Мы его, правда, пока снимали, с правом выкупа. Свен не захотел продавать мои драгоценности. И заявил, что вполне справимся и без этого. Он боялся, что такие приметные и дорогие вещи могут выдать наше местоположение. Он все время боялся, что кто-то придет и отнимет меня у него.
Дом, где мы жили, мне нравился, и если бы не рьяные возражения Свена, я бы купила его сию же минуту. Но Свен был против, а я не спорила. Дом утопал в зелени, был довольно просторный. Здесь было несколько спален, гостиная, кухня и две ванные. По сравнению с моей квартирой в пятиэтажке это были хоромы. Но Свен считал, что после жизни во дворце у герцога мне дом не мог понравиться. И когда я искренне восхищалась им, он хмурился.
Дом был расположен удобно. Рядом с галереей по продаже картин, которой владел отец Свена. Свен с отцом представили меня многим владельцам антикварных лавок. Отец Свена почтеннейший Метр Харлинсон относился ко мне дружелюбно. Наверное, потому что считал полезной в его работе. Моя магия заметно подросла в связи с беременностью, и если было нужно, то я могла просматривать до двух картин в день, обрывая поток магии где-то на половине видения. Свен хмурился, когда выяснялось, что я порой зарабатывала в месяц больше, чем он.
Мы копили деньги на покупку дома, обустраивали детскую, переделывая в нее одну из спален. Работали, ходили в гости к многочисленным родным Свена. Жили спокойной размеренной жизнью. Без разбойников, наёмных убийц, грабителей аукционов, не говоря уже о злобных призраках. Я была спокойна и счастлива.
С рождением ребенка наша жизнь изменилась. Свен и раньше проявлял повышенное внимание к нашей безопасности, дома постоянно был кто-то из мужчин. То его дядя, то внучатый племянник прибежит попить чайку, пока мужа не было дома. Я всегда находилась под присмотром мужской составляющей семейства Свена. А после рождения ребенка и подавно. Для начала Свен привел няню.
Вернее это был нянь. Я бы сказала, что усатый нянь, но усы у него еще не выросли. Как я поняла, это был троюродный племянник бабушки от первого мужа третьим браком. Ближайшая родня, одним словом. Ближе не найти. Мальчик, несмотря на то, что ему было всего четырнадцать, был выше меня ростом и в два раза шире в плечах. Он только слегка не дотягивал до Свена. И это в четырнадцать. Мне страшно представить, как он будет проходить в двери в двадцать. И стало понятно раннее взросление на севере, ведь у них такие богатыри.
Звали это чудо дивное Акке Айварс Харлинсон. А выбрали его в няни, не за рост и даже не за силу. А за то, что быстро бегал. Быстрее всех. Ну и еще родителей у него не было, и где жить ему было абсолютно все равно. А еще он нянчил всех братьев и сестер, потому как перебрасывали его из семьи в семью часто. Я, было, возмутилась, но мне сказали, что мы же все одна семья? Так какая разница, у кого жить? Мне было это сложно понять, но это была другая страна со своей культурой, приходилось приспосабливаться. Няней он оказался не плохой, и мы поладили.
Но помимо Акке Свен настоял на еще одном новшестве. Учитель по метанию ножей. И не ему. А мне. И привел еще одного троюродного брата. Какая в этом польза я не понимала, но занятия мне помогли прийти в тонус. Вес я во время беременности почти не набрала, потому как каждый день практиковалась в магии. А вот мышцы были вялые, и тело потеряло гибкость и упругость. А благодаря каждодневным метаниям ножей и комплексу упражнений, на которых настаивал мой учитель, Метр Вильфред Харлинсон, я вернулась в прежнюю форму, и даже стала, как мне кажется, сильнее.
Так прошел год. Михель рос, и уже сам делал первые шаги. Я вовсю работала и расширяла список клиентов. Список желающих узнать имя художника, чья картина висела на стене в гостиной много лет, не иссекал.
Мы уже почти накопили необходимую сумму на дом, и я сумела убедить Свена, что это необходимо сделать.
Когда однажды вечером мой муж не пришел домой ночевать.
Я металась по дому как тигрица в клетке. Я отправила на поиски мужа почти всех мужчин семьи. Они нашли его, но было уже слишком поздно. Когда его тело внесли в дом и уложили на диван в гостиной, я завыла и зарычала. Я в тот момент мало походила на почтенную Эманум Кларису Харлинсон. Раненое, бешенное и дикое животное. Меня тогда гуманнее было бы пристрелить.
В себя меня привел как не странно Акке Айварс. Не зря его имена означали Искренне Воинствующий.
— Эманум Клариса, вы пугаете Михеля!
Его крик разнесся на всю комнату, заставив меня, наконец, замолчать. А суровых мужчин, понуро стоявших в гостиной, вздрогнуть. Я обвела взглядом комнату и поняла, что сын благополучно спит у себя в детской на втором этаже. Но это подействовало. Из меня наконец-то полились слезы. Плотину прорвало. Я рыдала, но безумие ушло.
Потом были самые мрачные и черные дни, что я провела в этом мире. Боль. Много боли. Похороны. Соболезнования. Слова поддержки, которые мало чем помогали. У отца и матери Свена были еще дети, и я эгоистично думала, что мне тяжелее. Ведь у меня был только он. Отказывалась понимать и принимать горе родителей, не понимая, что для них потеря ребенка так же страшна. И неважно один он у тебя или несколько.
Через неделю после похорон Акке снова совершил чудо. Я механически делала работу по дому, занималась сыном, текущими делами, а поток слез не уменьшался. Я ревела, плохо воспринимала действительность и много спала. Но несколько фраз, произнесенных спокойным мальчишеским голосом, выдернули меня из состояния сомнамбулизма.
— Эманум Клариса, вы разве не собираетесь узнавать, кто это сделал? Полиция говорит ограбление, и расследовать не хочет. А вы?
После этого слезы прекратились. Как будто выключили кран.
Я спокойно стояла перед главой Гильдии Убийц. Наверное, он никогда не был так поражен за всю свою долгую жизнь. Еще бы. Молодая неска, а по черной одежде не трудно догадаться, что скорее эманум, требует у него выдать двоих членов его гильдии. При этом цена не имеет значения.
К этому времени я уже знала, что убивали двое. Оба профессиональные убийцы. Но им было бы нелегко справиться со Свеном. И поэтому с ними был маг. Маг не состоял в гильдии. И его мне еще только предстояло найти.
Найти логово главаря гильдии убийц оказалось делом легким. Достаточно было спросить у Акке. Оказывается, главу Гильдии тут почти все знали. В том числе и полиция. Но как мне объяснили, знать не значит доказать. Мне тут же вспомнился Аль Капоне, который убил кучу народу, а сел за неуплату налогов своей прачечной, в которой отмывал деньги. Насколько помню именно отсюда выражение отмыть деньги.
— Милая неска, даже если бы я решил нарушить непреложные законы Гильдии ради ваших прекрасных глаз и выдал вам их, что бы вы с ними сделали, позвольте узнать? Убили? Вы? Или наняли у меня других для убийства? — наконец поборов изумление выдал мне глава гильдии убийц.
Это был в высшей степени очаровательный человек. Я бы никогда не заподозрила в нем профессионального убийцу. Он походил скорее на пекаря или кондитера. Был кругленький, румяный и улыбчивый.
— Вас это не касается. И потом, разве я просила вас нарушать непреложные законы вашей гильдии? Я всего лишь прошу вас нанять для моего контракта именно тех исполнителей, что убивали моего мужа. Они пойдут выполнять очередной контракт, а уж что с ними произойдет — не ваша вина. Разве нет? И при этом никакой полиции. Честная сделка, — мой голос звучал спокойно, и как я надеялась, не сильно заинтересованно.
