Я бежал так долго, как только мог.
Бежал, пока не почувствовал, что все мое тело стало одной большой раной. Кровоточащей. Изувеченной.
Было ощущение, что во мне порвана каждая мышца, раздроблена каждая кость.
Что легкие разорваны в клочки, а я все пытался двигаться вперед, потому что знал: так просто меня не оставят.
— …И ты замолчал, — прохрипел я, обращаясь к голосу, благодаря которому смог выбраться, понимая, что не в состоянии подняться, когда упал на колени. — Или ты мог действовать, только пока я был в руках людей?
Где-то вдали раздался волчий вой.
Низкий, пронзительный. Словно призывающий к чему-то.
Волки были нашими соседями по лесу. Нам нечего было делить. Поэтому мой медвежий род никогда не обращал особого внимания на них.
Волки жили всегда в стороне, охотились, умирали, рождались — они не вмешивались в наши дела, как и мы никогда не лезли к другим обитателям леса.
Но сейчас, слыша этот вой, я ощущал, что меня пробрало до самых костей.
Странное чувство.
Непохожее на страх или мысли о том, что я был настолько слаб, что едва ли смогу справиться со стаей. Но оно определенно заставило меня сгруппироваться и ожидать, что произойдет дальше.
Они попытаются напасть? Или идут ко мне с помощью?
Разве не об этом говорил тот странный голос внутри меня?
Слушай волков, они покажут тебе дорогу.
Беги туда, где луна будет за твоей спиной.
Я нахмурился, пытаясь понять, откуда доносился вой, начав думать о том, а не было ли все это очередной ловушкой?
Почему голос пропал именно сейчас, но звучал так ярко и четко в моей голове, когда я был в руках людей?
Ведь меня уже проверяли до этого. Много раз.
Мучили, пытали. Заставляли делать то, что я не хотел, но когда приходил в себя, то ничего не помнил.
Как не помнил и сейчас.
В голове не было ни одной мысли, только какой-то фарш из собственных ощущений и судорожных попыток понять, как все пришло к этой точке, где я был обескровлен. И был один.
Я даже себе не доверял больше.
Поэтому упрямо и тяжело собирал последние крохи рассыпавшейся силы, чтобы направиться вперед. Не за волками. И не за луной.
А своим собственным путем, где я буду один, но в безопасности.
Волки продолжали выть где-то за моей спиной, и по мере моего движения их голоса становились призрачными и удалялись.
К черту волков и этот голос!
Дальше я сам.
Даже если подохну здесь, то тоже исключительно сам.
Бежать больше не получалось, я только пробирался сквозь кустарники и мягкий мох, на который так хотелось прилечь и закрыть глаза, впитывая всем существом звуки леса.
Волки продолжали выть. Только теперь как-то нервно.
Словно пытались докричаться до меня и сказать: эй, мужик, ты идешь не туда!
И если бы у меня были силы обернуться в медведя, то я бы рыкнул им в ответ не самое приятное, послав куда подальше.
Но сил чертовски не хватало.
Лишь сейчас я понимал: к тем ранам, что на мне уже были, добавились еще и пара огнестрельных. Они отличались от других тем, что жгли и не давали двигаться, причиняя резкую боль.
Попали в спину и ногу.
Долго я не протяну.
Но я продолжал упрямо двигаться только вперед, хватаясь за деревья и насильно передвигая собственное тело, что стало таким непомерно тяжелым.
Цеплялся пальцами за землю, пытаясь двигать себя, но скоро понял, что завяз так, словно стал каменным.
Силы кончились.
Осталось только обостренное обоняние.
Им я безошибочно улавливал, что волки сменили свое движение и теперь двигались прямиком в мою сторону.
Их было несколько. Четверо или пятеро. Точнее я не мог сказать: слишком быстро они двигались.
Уже совсем скоро тот путь, что я прошел в мучениях и боли, они преодолели быстро и ловко, оказавшись рядом.
Крупные. Кажется, таких я еще не встречал.
Или это мой уставший мозг играл со мной в странные игры, выдавая за правду то, чего вовсе не было?
Ни один волк не смог бы противостоять истинному медведю.
Но только, кажется, не эти…
Они фыркали и скалились. Но не нападали.
Хотя крови было столько, что она не могла бы остаться незамеченной ими.
И это было чертовски странно.
Они были такими же хищниками, каким был я.
Кровь возбуждала. Пленяла. Застилала красной пеленой глаза и отключала мозг, когда хотелось только одного — получить ее еще больше. Окунуться в нее. Пить жадными глотками, раздирая пульсирующую плоть.
Разве не этого они должны были хотеть, оказавшись рядом со мной?
До этой секунды я никогда не пытался прислушиваться к ощущениям других хищников.
Это мне было просто не нужно, потому что я всегда знал, что был сильнее. Был намного больше.
Это меня должны были бояться и убегать, если хотели остаться в живых.
Но в этот момент все изменилось.
Странно было чувствовать себя жертвой. Впервые в жизни.
Лежать на холодной земле и прислушиваться к тому, чего хотели волки.
Как они дышали и обнюхивали меня, но все еще не торопились нападать, чтобы, разорвав в клочья, заполучить желанный ужин.
Да, они чувствовали, что я не человек. Возможно, даже в их волчьих головах было много вопросов. Но они понимали и то, что в этот момент преимущество на их стороне.
Их было больше. И сейчас они были сильнее.
Сквозь тяжелые ресницы я рассматривал их морды, отмечая, что волки были разной масти. Двое совершенно черные, двое серые, и один, кажется, был белым, но настолько грязным, что сказать это наверняка не мог даже я.
Неожиданно они оглянулись куда-то назад, словно услышали какую-то команду.
И трое из них практически тут же умчались назад.
Но двое черных остались.
И кажется, они решили начать действовать.
Один из волков скалился и почти кидался на меня, будто хотел напасть, но останавливался, клацая длинными мощными зубами у самого лица.
— Сожри, если хочешь, не медли… — устало проговорил я, на что волк вдруг фыркнул и боднул меня головой.
Черт, я и не ожидал, что волки могут быть настолько сильными!
Или это я сдулся до уровня воздушного шара, который сейчас можно было мотать из стороны в сторону? Потому что от этого резкого движения я растянулся на траве и понял окончательно, что больше не смогу пошевелиться.
Силы совсем закончились, забирая цепкими, вязкими когтями последние крохи сознания.
Странно, что я не умер.
Или люди продолжали преследовать меня даже в аду?
Потому что их присутствие я ощутил рядом с собой слишком отчетливо, но будучи уже не в состоянии дать отпор и спасти себя снова.
Вероятно, они спугнули волков, потому что их я больше не ощущал рядом.
Или они действительно были какими-то ручными? Приходили, когда нужно было, и уходили тоже?
Еще более странным было то, что люди меня не боялись.
Но знали, кто я. Определенно.
Мужчины. Двое. Один даже пытался тормошить меня. Совсем бесстрашный.
— Наша задача — сопроводить его в безопасное место!— шипел мужской голос, который, кажется, отличался здравомыслием и совсем не разделял телодвижения своего отчаянного друга, чьи крепкие руки я чувствовал на своем лице.
— Наша задача — не дать склеить ему все четыре лапы, черт побери! А если ты не заметил, то он уже очень близок к этому!
Точно знали, кто я.
И при этом не тыкали в меня оружием.
А ведь они должны были отчетливо понимать, что я могу подскочить в любую минуту и убить их обоих одним ударом руки.
Видимо, выглядел я не самым лучшим образом, если даже люди перестали меня бояться!
Что они пытались сделать?
Я замер, не открывая глаз и не выдавая того, что уже пришел в сознание, даже если не знал, надолго ли меня хватит, когда ощутил аромат крови.
Не моей.
Он был настолько чистый и манящий, что все внутри меня сжалось для решающего прыжка.
Глубокий, насыщенный, пьянящий аромат свежей крови, которая могла стать для меня той волшебной пилюлей, которая подарит еще немного сил для спасения.
