Парням стало легче лишь после того, как я отступил и, в последний раз окинув иссушенные ветви взглядом, направился к лестнице. Она вела выше, к самому храму, и пока я поднимался по ступеням, в голове вертелась внезапная и совершенно нелогичная мысль.
Я думал о том, что обнаружь я сейчас на дереве набухающие почки, я бы не удивился. Ведь тут была девушка, вокруг которой происходит слишком много странного!
К тому же она по второй линии из Вейзов, а их отношения с Древом всегда были своеобразными.
Есть даже не хроники, а скорее легенда… Мол, однажды к ещё живому Древу пришли охотники за ценностями и срубили несколько веток. Старый Вейз об этом узнал.
Он застал негодяев на границе магического искажения и отделал так, что врагу не пожелаешь. А потом лично лечил дерево. В благодарность Древо, уже по собственному желанию, вручило Вейзу кусок коры.
Позже этот кусок был вставлен в рукоять легендарной шпаги, которая воткнута сейчас в камень и хранится в часовне.
Есть ещё несколько известных предметов с элементами древесины, но несколько веток пропали без следа.
Не сказать, что древесина давала какую-то особую магию - в известных предметах она служила скорее символом. Но не учитывать наличие частицы святыни артефакторы и летописцы просто не могли.
Моя фантазия с лёгкостью нарисовала цветущее Древо, а под ним Маргариту Сонтор. Но спустя миг видение развеялось, я вернулся в обычный мир.
Задрал голову, чтобы увидеть - на вершине лестнице уже поджидают. Настоятельница. Вообще я старался избегать этих встреч, но сегодня пройти мимо не мог.
Преодолев последнюю ступень, я вежливо поклонился одетой в скромную робу немолодой женщине. А вместо приветствия услышал:
- Георг, что с рукой?
Поморщившись, я попытался отмахнуться, но настоятельница Флория не отстала.
- Рана? С каким-то особым ядом?
- Никакого яда, просто небольшие царапины.
- А зачем тогда бинты?
Я поморщился, а царапины, словно расслышав, что речь о них, неприятно заныли. Я невольно схватился за истерзанное предплечье, сжал перевязанную ладонь.
- При твой регенерации… - произнесла Флория и замолчала не договорив.
Ну да, при моей регенерации такого быть не должно, но мы имеем то, что имеем.
- Ничего особенного, пройдёт, - буркнул я.
Флория поджала губы.
Она была бесцеремонной столько, сколько я её помнил. А по отношению ко мне всегда вела себя как любимая до колик тётушка или наречённая мать.
Вот и теперь…
– Пойдём, Георг, - повелительным тоном сказала Флория.
Со вздохом я подчинился. Нам всё равно нужно поговорить, в любом случае придётся идти.
Мы очутились в строгой, хорошо освещённой келье. Пока две младшие служительницы разматывали бинты и ужасались уже вполне поджившим ранами, настоятельница задумчиво хмыкала.
Она насытила своё любопытство и теперь перешла к другой теме:
– Помнишь наш последний разговор?
Я кивнул.
Мы говорили о магии. О том, что она медленно утекает из нашего мира. Флория считала, что это связано с умиранием Древа, но точного ответа никто не знал.
– Мне поступают тревожные сведения, - сказала настоятельница, - семена дара возвращаются в семьи всё реже. Причём жалуются не селяне, не мельники с их скромными зачатками, а те, чья сила может поворачивать реки вспять.
Я снова кивнул - всё правильно, магическая аристократия вырождается.
Семена дара, принадлежавшие сильнейшим магам, возвращаются не всегда, и это многих тревожит.
– Я боюсь это начало конца, Георг, - сказала Флория с болью. - И я не понимаю, что делать.
Я тоже не понимал.
– Пока мы можем только беречь тех, кто есть, - произнёс после паузы.
– Ты сам знаешь, это лишь временная мера. Нам нужно искать решение. Всем нужно. Особенно королям.
После этого Флория завела уже слышанную песню - о теориях, версиях и том, какой ужас нас в итоге ждёт.
Она отчасти драматизировала, но во многом была права – без магии наша цивилизация вернётся в дремучие времена выживания. И мы понятия не имеем, как решать проблему.
Разве что…
– Попробовать обязать всех сильных магов передавать семя своего дара ещё до смерти? – произнёс я и сам же от своих слов скривился. Увы, это очень нелегко.
Оказаться без магии после того, как жил с ней два столетия, а то и больше? Это всё равно что броситься на камни с высокого утёса.
Становясь обычным человеком, маг ощущает себя немощным. Жизнь, продлённая самим фактом присутствия в теле магии, начинает стремительно утекать.
К тому же сам дар – чем дольше он прожил в каком-либо теле, тем неохотнее с ним расстаётся. Максимальный «безболезненный» срок два года. После двух лет извлекать дар из тела очень нелегко.
Но допустим. допустим я возьмусь за дело и выпушу такой указ, но что дальше? «Ликвидируя» сильнейших магов раньше времени, я ослаблю своё королевство. Я на это не готов.
Да и проблемы одно-единственное королевство не решит. Если делать, то нужно договариваться всем.
Тут я скривился пуще прежнего, потому что подобные общие договоры хуже ноющей зубной боли.
– Я не знаю, Георг, – вернула в реальность настоятельница. – Не знаю что именно, но нужно что-то делать. Иначе однажды магия окончательно уйдёт.
Ответом Флории стало моё шипение – одна из служительниц прижгла рану слишком сильно.
Когда вспышка жгучей боли прошла, я ответил:
– Хорошо, я попробую поговорить с союзниками.
– Очень надеюсь на тебя, Георг.
С настоятельницей мы расстались на доброй ноте. Ещё одну приятную новость я получил по возвращении во дворец – спецы доложили, что вокруг Академии всё спокойно. В попытках побега и влипания в неприятности леди Маргарита Сонтор замечена не была.
Ну и последний штрих – Тонс. Побратим, которого я внедрил в Академию, доложил о проведённом у первокурсниц занятии, а потом выпалил возмущённо:
– Георг! У неё твой камень!
Я нарочито равнодушно пожал плечами.
– Как он к ней попал? – продолжал отстаивать мои же интересы побратим. – Тоже «перебежал»?
– И да, и нет. Лично я склонен рассматривать это как плату за поцелуй.
Тонс резко замолчал, а потом выпалил:
– Ну и расценки у этой девицы! Георг, не многовато ли? У неё ничего от таких «гонораров» не треснет?
– Пока, как видишь, не треснуло, – я развеселился ещё больше, потому что подобный артефакт за какой-то поцелуй – действительно запредельно.
– Страшно представить сколько будет стоить всё остальное, – не выдержал Тонс.
Тут я кашлянул, прерывая ставший неприятным разговор.
Нет, вообще ничего такого, мы с Тонсом всегда обсуждали женщин, часто в деталях, но в случае Маргариты подобные разговоры были недопустимы.
Почему? Понятия не имею.
Просто недопустимы, и всё.
Маргарита
Историю государств, которая шла первым занятием, тоже вёл Гримс, и мои нехорошие предчувствия по поводу этого магистра подтвердились буквально сразу.
Не успел прозвенеть звонок, как неприятный старикашка сказал:
– Так, а кто мне ответит…
Затем был вопрос и, невзирая на лес поднятых рук, едкое:
– Адептка Сонтор!
Я украдкой выдохнула, потому что ответ знала. Я ведь готовилась к лекции, прочитала аж три параграфа, и что-то в голове всё-таки улеглось.
Я встала и ответила.
Потом так же спокойно озвучила ответ на следующий вопрос.
Лишь после этого ощутила прохладное прикосновение к щиколотке левой ноги – да, меня опять посетила Заучка.
«Привет,» – сказала сущности мысленно.
Та промолчала, зато мне ответил Гримс:
– Хорошо, адептка Сонтор. Можете сесть.
Я вернулась на скамью и замерла, пытаясь уловить ментальные слова Зоры.
Но всезнающая сущность молчала так долго, что закралось подозрение – а она ли это вообще?
Может к ноге приклеилось что-то другое? Какая-нибудь склизкая гадость, которая проедает прямо сейчас мою кожу, чтобы впиться в мясо?
