— Я честно выполнял свои обязанности и не думал, что могу спастись, но семь лет назад на маленьком острове нашел жрицу Кочи. Она рассказала, что снять проклятие может любящая и верная женщина, которая захочет стать моей женой, и даже показала в дурманном сне ее изображение. Две недели назад я снова сошел на берег. На этот раз по делам, на остров твоего отца. И повстречал тебя — точно такую, какую видел на острове. Я предложил тебе стать странницей, уплыть со мной, и ты согласилась. Но почему ты решила броситься в море — не понимаю.
Глава 4
Что-то не сходится. Да много чего! Наверное, недоверие крупными буквами читалось по моему лицу, потому что капитан смотрел на меня с все нарастающей тревогой. Странно, что он — морской дьявол — опасается меня. Впрочем, наверное, не хочет меня расстраивать, ведь если верить его словам, то я — его единственный шанс на спасение. Хотя верить им полностью я не могу.
— Это все так… странно, — я хотела выразиться матерно, как меня учил на лайнере один забавный русский, но сдержалась. — Мне надо многое обдумать. Надеюсь, ты понимаешь.
С этими словами я аккуратно отодвинулась от Стэфана. Он не попытался сократить расстояние между нами. Вместо этого поднялся и улыбнулся — так же холодно, как делал и все остальное.
— Конечно. Тебе надо отдохнуть и оправиться. Тогда, я уверен, память к тебе вернется.
Потом капитан вышел, а я снова откинулась на подушки. Мерзкая слабость растеклась по телу, мысли метались от жуткого монстра к воспоминаниям о земной жизни и обратно, в груди нарастали первые признаки паники. Голова, казалось, вот-вот лопнет от количества новой информации, часть из которой — я уверена — ложь!
Эти сны — теперь я точно уверена, что они — воспоминания этой Эстер. Теперь и мои воспоминания. Странно, что сначала я видела Стэфана, а потом уже рыжего красавца, возлюбленного, который качественно отымел эту красавицу. Надеюсь, Эстер, то есть я, не беременна. Эта легкомысленная аристократка — а судя по снам, она дочь губернатора — похоже, любила хлыща-офицера. И зачем ей тогда сбегать на этот корабль? Как он, кстати, называется? Не летучий ли голландец?
Сколько вопросов, но ответа — ни одного. Как вообще возможно то, что со мной произошло? Случилось ли это на самом деле? И что сделает со мной капитан, когда узнает, что душа его возлюбленной отправилась на тот самый остров утопленников? А он должен узнать, ведь он же их перевозит! И вообще, возлюбленная ли она? В его глазах нет ни единой искринки, когда он смотрит на меня, то есть на Эстер. А я видела взгляды влюбленных мужчин — они совершенно иные. Хотя, черт подери, этот "любовничек" — амфибия, может, они как-то иначе чувства выражают? Ага, натянутыми милыми словечками…
Так, стоп!
Я зажмурилась, а потом снова распахнула глаза. Корабль мерно покачивался, тело явно устало, но сон не шел. Может, и стоило бы задремать снова, ведь тогда, возможно, я увижу еще один кусочек прошлого Эстер, но каждый раз, когда я переворачивалась на другой бок и пыталась закрыть глаза, к горлу подкатывала тошнота, а перед мысленным взором плясали черные волны вперемешку с ошметками плоти.
В конце концов я не выдержала и уверенно поднялась. Ну, почти уверенно. Со второго раза. Хотела выйти на палубу, но грязный мокрый подол прилип к ногам. Интересно, когда Эстер перебралась на корабль, она вещи с собой взяла?
Я обвела взглядом каюту. Один из сундуков по стилю выбивался из общей картины, да и стоял как-то не гармонично, у стены. Сделанный из дерева более светлого, чем вся остальная мебель, он претенциозно кутался в медную обивку. Я подошла от потянула за крышку. Мир не рухнет, если вдруг вместо своих платьев я увижу панталоны Стэфана.
Но все-таки, к своей радости, обнаружила я женскую одежду. В основном платья, да еще и пышные. Да уж, не очень практично, леди Эстер. Но спасибо и на этом.
Поковырявшись среди пышных юбок, я обнаружила-таки тонкие коричневые трико длиной до середины икр, мягкие полусапожки и парочку туник — белую и черную. Немного подумав, выбрала белую — к ней не так сильно липнет солнце. И, одевшись, поняла, что теперь сильно похожу на матросов-амфибий. Надеюсь, от того, что я долго нахожусь на палубе, у меня жабры не проклюнутся?
Буйные черные кудри я перетянула на затылке зеленой лентой, которую оторвала от одного из рукавов испорченного платья. Вьющиеся локоны спадали почти до лопаток, но собирать их в косу я поленилась. Попросить Мари, чтобы она подстригла меня? Или в этом мире женщины не носят короткие стрижки? Как же сложно…
Покончив с нарядами, я выбралась, наконец, на палубу. И поразилась тому, насколько мал и одновременно велик корабль. Мачты взмывали ввысь на несколько десятков метров, на них скрипели, надуваясь от важности, белые паруса. Узкий, но длинный корпус уверенно несся по волнам. Перегнувшись, я глянула за борт и заметила, что судно почти не оседает, к тому же — едва ли не летит по воде с невероятной для парусника скоростью, оставляя за собой дорожку из серой пены. Ветер бил в правую щеку, отбрасывал волосы, к тому же, если на корабле и воняло, то уносил все мерзкие запахи далеко назад.
Бескрайние волны — великолепный вид, открывшийся моим глазам — так напоминали то море, которое я видела с лайнера. Обычный круиз, ничто не предвещало беды. Я сплавлялась по бурным рекам, забиралась на опасные скалы, ныряла с аквалангом, углублялась с ружьем в дебри тайги и каталась по просторам саванны, но смерть подкараулила меня именно в тот момент, когда я купила обычную путевку "все включено" и решила расслабиться. Интересно, знают ли мои подписчики на ютубе, что я умерла? Наверное, до них уже дошла эта новость. И кто теперь будет радовать их роликами об экстремальном спорте, об истории и культуре разных стран? Ведь мой канал был лучшим. И так обидно умереть в тот момент, когда чувствуешь абсолютное счастье.
Я отвернулась от воды — она навевала слишком грустные мысли. Мне вдруг стало настолько печально, что я ощутила физическую боль в груди: как будто в огромную открытую рану, на то место, где выкорчеваны ребра и разорвано сердце, ветер наносил песок и острые камешки. Так же больно, как пять лет назад, когда я сидела в офисе, стучала по клавиатуре старого рабочего компьютера и мечтала о чуде. Мечтала о большем. Потом были бесконечные сценарии, ночные съемки, поездки по ближайшим городам и музеям… Понадобился год без сна и с экономией на всем ради оплаты рекламы, зато потом я смогла жить так, как мне по-настоящему хотелось. Свободно. Тогда я пообещала себе, что больше никогда не стану заложницей обстоятельств. И вот — снова!
Вдруг я услышала снизу тихий топот. Казалось, будто по палубе бежал мелкий зверек. Я опустила глаза и заметила сначала тонкий розовый хвост, а потом длинное, с две моих ладони, туловище в белой шерсти.
— Крыса, — констатировала я, поморщившись. Грызунов не боялась, но сам факт того, что в корабельных припасах шныряют заразные твари, удручал.
— Где? — тощий и длинный как жердь юнга тут же бросил швабру и подскочил ко мне.
Я указала пальцем на аккуратно сложенные на борту канаты, за которые шмыгнула мерзкая тварь. Парень одним молниеносным движением приблизился к укрытию грызуна — мелькнула в воздухе длинная и толстая рыжая коса — с нечеловеческой ловкостью схватил крысу за хвост и приподнял повыше.
Грызун брыкался, размахивал розовыми когтистыми лапками и сильно раскачивался, отчего изгибались его и без того длинные кривые усы на носу-пимпочке. Розовые глаза стреляли по сторонам как-то зловеще.
— Не бойтесь, леди, — юнга ехидно ухмыльнулся, блеснуло золото чешуи, покрывавшей только правую сторону его лица от виска до шеи. — Он кусает только сородичей. Всех крыс пережрал, мы сначала радовались — избавились, наконец. Потом, когда он один остался, в море выбрасывали. Несколько раз. А он, — парень показательно встряхнул крыса за хвост, — раз — и опять на палубе! Ну, мы его тогда в бочку посадили, думали — с голоду сдохнет. Три недели не выпускали, а он живет себе. Тогда решили не убивать — чтобы новых тварей не пускал на корабль. Наверное, во время шторма удрал, но вы не бойтесь, леди, я его сейчас опять закрою.
