Значит все не зря.
Гордо, словно о собственной безоговорочной победе, сообщила подруга.
Да наверно это и была она. Ее победа. Ведь Кристина на самом деле очень давно не чувствовала себя так радостно и легко, как в этот самый момент.
— Расскажешь мне?
Девушка грустно улыбнулась подруге, почувствовав, что наверно впервые в жизни не хочет ничего скрывать. Ну, разве что самое-самое странное. То, что Лавли, даже если постарается, все равно не в силах будет понять до конца.
И Кристина открылась ей…
— Так. Стоп.
Спустя минут десять пространных и неловких объяснений Кристины, Лавли почесала голову и сильно сдавила переносицу пальцами, пытаясь привести свои мысли в порядок.
— Значит твоя семья… что-то вроде язычников?
— Ну… — девушка задумчиво отвела взгляд, пытаясь подобрать слова, — смотря что считать язычеством. В общем смысле, мои родители как все. Папа дантист, мама домохозяйка. Просто они верят в вещи, в которые верили очень и очень давно. Это, как если бы христианство почти забыли. Их… хм… религия, была такой же популярной когда-то.
— Ну, то есть они язычники?
Кристина сдалась, закатив глаза.
— Ох, ладно. Да. Мои предки — язычники.
— А ты? — спросила Лавли с живым интересом, придвинувшись к подруге.
— Ну, я… скажем так, соблюдаю некоторые традиции, но скорее по привычке. Это знаешь, как если бы ты всю жизнь прожила у суеверной бабушки и все равно считала себя атеисткой. И тут тебе дорогу перебегает черная кошка. Ты можешь сколько угодно убеждать себя, что согласно теории вероятности, она должна была перебежать тебе дорогу хоть раз за всю твою жизнь, и что вообще все это произошло совершенно случайно… но все равно три раза плюнешь себе через плечо, и пойдешь другой дорогой.
Лавли призадумалась.
— Значит ли это, что тебе нельзя отмечать Рождество?
— Хм… наверно. Мои родители бы этого не одобрили, но ты же им не скажешь? — улыбнулась Кристина, снова перестав быть серьезной. — В конце концов я уже большая девочка и сама могу решать, что мне делать, а что нет. Кроме того, они живут на другом конце страны. Как бы они смогли мне запретить?
— Ага! Так вот в чем был твой хитрый план? Ну, признайся. Ты же сбежала от родителей, чтобы отпраздновать со мной Рождество, да?
— Ой, все. Раскусила. Да, да, все именно так и было!
Подруги расхохотались и крепко обнялись, едва не расплескивая кофе из кружек.
— Ах, иди уже сюда, рождественская сестра. Я же знала! Я всегда знала, что ты на самом деле так же сильно влюблена в Рождество, как и я!
Девушки торжественно чокнулись праздничными кружками с кофе и замолчали, разглядывая огоньки на ели. Каждая, погрузившись в свои мысли.
— Знаешь, на самом деле можно сказать, что мы все же отмечаем этот праздник. Ты же наверняка слышала о том, что само торжество имеет языческие корни, и Иисус Христос мог родиться вовсе не в декабре?
Лавли отрицательно промычала, отпивая из кружки.
— Нет. Расскажи?
— Я в общем-то плохо знаю подробности, но вроде император Константин, который узаконил христианство в Римской Империи, повелел отмечать Рождество Христово в день декабрьских ид, языческого праздника рождения нового года. Специально. Чтобы изжить старую традицию и привить новую.
— Хм… умно! — фыркнула Лавли и высоко подняла кружку.
— Тогда за императора Константина. Именно ему мы все благодарны за имбирных пряничных человечков и маршмеллоу с коричной посыпкой в нашем латте! Чи-ирс!
— Чи-ирс!
Со смехом поддалась Кристина общей минутке легкого пафосного безумия.
— Кхм… значит вы отмечаете э… старую версию Рождества?
— Ага. Мы называем этот праздник Йолем.
— Как интересно! — искренне удивилась Лавли и подперла рукой скулу, изображая самого внимательного слушателя.
— Его празднуют тринадцать дней подряд, начиная с двадцать первого декабря.
— Так это же сегодня! — с восторгом воскликнула девушка.
— Угу. Сегодня Карачун. День зимнего солнцестояния. Считается, что в этот день дитя — солнце, родившееся от великой Матери, умирает, чтобы возродиться вновь и так до следующего йольского рождества. Этот день нужно провести в хлопотах. За уборкой и украшением жилища к празднику. Наготовить много еды и посидеть в теплом кругу друзей или семьи. Иначе могущественный Йольский кот придет, проверит и будет весьма суров с лентяями… — Понизила голос Кристина, нагнетая обстановку.
— Ахахах! Йольский кот?
— Да, да, суровый такой котяра. Размером с тигра, не меньше. Серый, полосатый и пушистый. И еще во-от с такими когтищами!
С этими словами она показала себе по локоть, а Лавли рассмеялась.
— Значит вы всей семьей верите в кота?
— Эй, не только. Знаешь, у нас, у язычников, божеств вообще-то целый пантеон! — Подыграла ей Кристина.
Все же Лавли и не нуждалась в том, чтобы рассказывать ей всю правду, как она есть. Можно было и приукрасить. Да и атмосфера вокруг девушек совсем не располагала к серьезным вдумчивым беседам о традициях, религии и прочей эзотерике.
— Так вот, в этот день также принято зажигать черные свечи, в знак траура по погибшему солнцу и гадать, вопрошая о будущем. Потому что именно в ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря как никогда истончается граница между мирами. И духам легче шептать нам на ухо пре… ты куда?
Лавли с каким-то сумасшедшим блеском в глазах вскочила с места и бросилась к комоду у входной двери.
— Я сейчас… да где же это?
После продолжительного разбрасывания вещей в ящиках, она торжественно воздела к потолку руки, в которых сжимала две черные свечи и колоду карт. Кристине даже отсюда было видно, что не простых игральных.
Девушка невольно поежилась. По ее спине в этот момент каскадом покатились колючие мурашки.
— Что это? Зачем…
— Будем гадать! — возбужденно воскликнула Лавли. — Хочу отмечать Йоль!
— Что? Слушай, я не уверена, что это хорошая идея…
— Ой, глупости! Ты отмечаешь мой праздник, а я буду очень плохой подругой, если не отмечу с тобой твой.
От ее слов сердце еще сильнее сжалось в груди Кристины. Ведь надо же такому случиться, что то, от чего она так долго пыталась сбежать, догнало ее здесь. В мире, в котором, казалось, просто не было места для магии.
Глава
4
— …так, пятерка кубков перевернутая-я… — задумчиво протянула Лавли раскладывая пасьянс перед Кристиной.
Та, недовольно сложив на груди руки, с опаской поглядывала на пламя черных свечей, стоящих между ними на журнальном столике.
«Подумаешь, таро и свечи… — , подумала Кристина, пытаясь отогнать от себя дурные предчувствия, — Ну и что, она же все равно гадать не умеет… Ну, чего мне бояться?»
— Я думаю, это значит, что ты грустишь о чем-то.
