Да и в институте как-то восстановлюсь. Госы уже сданы, только защита диплома осталась. Да даже если и нет! Всё меркнет по сравнению с возможностью снова ходить.
Тема про гибель одной из сторон при нарушении условий сделки мне, конечно, не понравилась, но… синевласка же теперь тоже подвести не сможет. Ведь так эта клятва работает?
— Я, Елизавета из рода Романовых, принимаю условия сделки с Лалиссой из рода Банрийев.
Принцесса вытянула вперёд открытую ладонь, и я положила свою сверху, после чего руку немного запекло в месте контакта. На коже на мгновение проявилась и тут же погасла печать с незнакомыми знаками.
— Вот и прекрасно, — довольно улыбнулась принцесса. — Пойдём, у нас куча дел. Надо ещё тебя в достойный вид привести, а то похожа на пугало.
— А можно от подобных выражений воздержаться? — спросила я, решив, что лучше сразу обозначить границы, иначе эта стервозина все нервы вытрепет.
— Нельзя, — язвительно фыркнула она. — Надо было просить вежливость как условие. Потому что морить тебя голодом и так никто бы не стал, а вот разводить вокруг тебя политесы будут те, кто посчитает принцессой Гленнвайсской. Пойдём, мы торопимся.
— Мне необходимо с родителями попрощаться, — нахмурилась я.
— Долгие проводы — лишние слёзы. Так у вас говорят? Записку оставь и пошли.
— Так нельзя, — твёрдо сказала я, натягивая на себя больничный халат.
— Тогда сама придумай как. Только я уже начинаю открывать портал, так что времени у тебя — минута.
Я неверяще посмотрела на эту стерву. Чтоб её ежом контузило! Можно подумать, минута-другая может на что-то повлиять. Сама же говорила, что время есть!
Но спорить не стала — схватила телефон и записала в семейную группу в ватсапе сбивчивое сообщение про контракт в другом мире. Даже переслушивать не стала — и без того понимала, насколько бредово всё это звучит.
— Мам, пап, я вас очень люблю. Просто такое предложение нельзя упускать. Я уже стою на своих двоих. Так что всё будет хорошо. Целуйте сестрёнок и держитесь. Увидимся через год, — добавила я и бросила телефон на кровать.
Посмотрела на синевласку, пока та медленно нашёптывала незнакомые слова мелодичного языка.
— Фосглад сиге эадар саогал, — закончила она, и после этого ничего не произошло.
Вот вообще ничего. Ни тебе серебристо-зеркальной воронки межпространственного перехода, ни золотого мерцающего зева, ни красивых сиреневых всполохов, ни даже светящейся алым пентаграммы на полу. Художника по спецэффектам просто уволить с проекта!
— Идём, — скомандовала принцесса и потянула меня за руку.
И только после этого я заметила лёгкое волнение воздуха, словно жар от перегретой дороги подымался посередине комнаты. В него мы и шагнули.
Портал был практически невидим, но вот ощущения дарил знатные — меня словно тысячей горячих молний пронзило и ослепило.
На выходе оказалось прохладно. Кожа мгновенно покрылась мурашками, а босые стопы неприятно заломило от стояния на стылом мраморе. Но я даже улыбнулась. Лучше пусть ноги чувствуют холод, чем ничего. «Ничего» мне совершенно не понравилось.
— Где мы?
— В моих покоях. Смотри, долго здесь оставаться вдвоём нам нельзя, заметят. Поэтому сейчас мы быстренько приведём тебя в соответствующий вид, а пока я кратко введу тебя в курс дела.
Лалисса силой усадила меня на мягкий стул перед огромным трюмо. Я огляделась. Мы находились в ванной комнате, только она была непостижимо гигантского размера. Одних лишь окон я насчитала с десяток. У стены — три шкафа с различными банками, склянками, коробками и ящичками. Стойка с полотенцами и халатами. Шикарная полупрозрачная голубая ванна в витражном алькове. Стены отделаны потрясающим голубым мрамором со светлыми и тёмными прожилками.
— Так, сначала разберёмся с длиной. Сразу скажу, кожу головы будет щипать. Но нам надо нарастить сантиметров тридцать волос. Даже если бы я постриглась, то настолько коротко и убого — никогда. Так что терпи.
После этих слов началась форменная экзекуция.
Голову пекло, глаза саднило, кожу щипало — и это было только начало.
— Можно полегче? — взмолилась я, когда синевласка наложила мне на лицо маску, от которой его драло так, будто кто-то снимал с меня кожу.
— Нельзя! — процедила Лалисса. — Ухаживала бы за собой хоть немного, не пришлось бы сейчас страдать. А то посмотри на себя — бока дряблые, кожа тусклая, волосы жидкие. Позорище!
— Ничего не дряблые! — возмутилась я, хотя пара лишних килограмм у меня всё же имелась.
Ну ладно, может, и не пара, а тройка. Да, тройка. Не пятёрка. Точно не пятёрка. Ой, всё! Пусть и пятёрка, только хватит уже об этом!
И фигуры у нас с принцессой при всей схожести всё-таки были разные. У неё — идеальное тренированное тело с красивым рельефом, а у меня — обычное тело офисного работника, пусть пока молодого.
— Ничего, найду тебе что-то мешковатое. А ты будешь тренироваться дважды в день. Тренера я выгнала перед уходом в твой мир, новый ничего заподозрить не должен, он же не знает моего уровня подготовки. И да, у меня припасена отличная легенда. Завтра всем скажешь, что тебе всё надоело и потребуешь, чтобы тебя отныне называли Ли́ссой, а не Ла́лой. Гардероб потребуешь сменить. И цвет волос я тебе подберу немного другой. Неудобно, конечно, самой, но довериться никому нельзя. Вдвоём нас ни в коем случае никто видеть не должен, поняла?
— Конечно, — сипло выговорила я и глотнула воды.
На трюмо стояла батарея инкрустированных перламутром бутылок с какой-то особо ценной минералкой, слегка противной на вкус. Вот к одной-то я и присосалась, пока Лала мучила мои волосы. Пить хотелось ужасно. И есть тоже.
— Значит, слушай внимательно. Начнём с низов: мою камеристку зовут Тига́рна, она расторопна и неболтлива. У неё белёсые волосы и невнятно-зелёные глаза. Обычно она заплетает длинную косу, а потом укладывает на голове пучком. Носит серую форму и белый передник. Остальным в серой форме можешь говорить «эй ты» или просто пальцем поманить. Я некоторые имена знаю, но не все. Дальше, если ты увидишь кого-то с сиреневым бантом или бабочкой на шее, то им уже нельзя говорить «эй», это не слуги, а служащие. К ним, как и ко всем другим без аристократического титула, нужно обращаться вайс или вайса, в зависимости от пола. Можно без имени, но лучше их выучить. Безземельный аристократ — вайслен или вайслена. Считается, что все аристократы маги, но это чушь, есть и бездари. Самые главные маги у нас — Верховный распорядитель и канцлер. Это два самых важных человека во дворце после членов королевской семьи, у них у обоих лацканы сюртуков сиреневые. Распорядитель — высокий молодой брюнет, вайслени́р Манн Айдса́р, с серыми глазами, наглой рожей и ухмылочкой, которую с его лица хочется стереть ногой. Его ты сразу узнаешь, потому что он начнёт тебя домогаться. Ни с кем не перепутаешь. С ним не спать ни за что, никогда, ни при каких условиях. Лучше сразу из окна выйди, чем такую глупость совершить.
— Так мне же всё равно нельзя.
— Отношения нельзя. Разовый перепихон с каким-нибудь слугой можешь себе устроить, я ж не зверь. Я тебе даже укажу на тех, кто ничего так. Но, главное, предохраняйся и ни в кого не влюбляйся. Никому ничего не обещай. И никого не поощряй, а то мне потом разгребать. И да, внимания мужского ты сейчас хлебнёшь в таких количествах, что будешь им блевать, как фейри радугой. Не ведись. Никому ты сама по себе без титула не сдалась, — отрезала Лалисса и принялась сдирать с моего многострадального лица маску.
По ощущениям вместе с маской ушла и кожа тоже, а после окончания этой пытки отражение в зеркале было пунцово-красным.
— Хм, — нахмурилась она, озадаченно глядя на меня. — Я что-то не так сделала?
Кожа пылала, я прижала руки к щекам и с осуждением уставилась на принцессу, пока та вертела банку с маской в руках.
— Печёт жутко! — возмутилась я.
— Ладно, не ной, сейчас лосьон поможет.
Она щедро намазала мне лицо мутноватой субстанцией, и жжение отступило.
