Случился магический казус. Но Морис Фалько не зря преподавал магическое право, поблажки себе он выторговал. Конечно, доступ ему не разрешили, но заняли позицию невмешательства.
В общем, ему было сказано: «Ты можешь пытаться».
Надо ли говорить, как над ним опять стебались его зубоскалы-друзья?
Но ему было плевать на их насмешки.
И да, он намерен был «пытаться». А если честно, то свою невесту Фалько собирался попросту выкрасть. Однако пока он только вынужден был прятаться за стеной монастыря и ждать удобного случая.
* * *
В монастыре тем временем жизнь текла своим чередом. Престарелый келарь и конюх, обряженные в доисторические доспехи и обвешанные защитными артефактами, обходили дозором внешнюю стену. Что само по себе было событием. Увы, долго послушницам наблюдать за этим не удалось. Всех отправили на вечернюю молитву, а после был ужин.
Но за ужином, кроме сестры — смотрительницы трапезной, присутствовала сама матушка-настоятельница. Послушницы чинно вкушали легкую и полезную пищу под бдительным присмотром леди Камилии Голдин. А у леди Камилии, Эйлин знала это по собственному опыту, не забалуешь. Поэтому никаких разговоров не велось.
Настоятельница зорко оглядывала их придирчивым оком, и Эйлин даже казалось, что она считает их про себя. Однако все заканчивается, и ужин тоже закончился.
Потом всех девушек выстроили на повечерие. Матушка-настоятельница даже прочла небольшую проповедь, а после этого их наконец отпустили спать.
И вот тогда.
Разумеется, все юные девы примерно отправились в свои кельи и улеглись в постель. Теперь надо было дождаться, когда сестра-наставница пройдет с обходом и монастырь погрузится в сон. После этого и начиналась тайная жизнь — подружки собирались по кельям и хихикали. Главное, не попасться и успеть вернуться в келью до полуночи, когда будет новый обход.
В этот раз больше десяти девчонок набились в келью к одной из послушниц. Той самой, которую скоро должны были забрать родители. Девушки, которым еще предстояло ждать осень, вздыхали:
— Ах, какая ты счастливица, Селина. Попадешь на Бал Тринадцати. Будешь танцевать в королевском дворце.
Это был не простой бал, каких множество проводилось в сезон, а особенный. На него съезжалась вся аристократия, и получить приглашение на этот бал очень престижно.
— И, может быть, прямо на этом балу встретишь своего жениха…
— Ну, я не знаю, — счастливица блестела глазками. — Моя сестра, которая замужем, намекала в письме, что маменька с папенькой уже присмотрели мне жениха. Он тоже поедет на Бал Тринадцати вместе с нами, и, если все пройдет хорошо, осенью будет помолвка.
— Главное, — проговорила одна из девиц, — не попасться на глаза асу!
— Ой, ой, что ты говоришь! — замахала ручками Селина.
А Эйлин не поняла:
— А что не так с асами?
Что-то такое она про них краем уха слышала, но представляла очень смутно.
— Ты не знаешь?
На нее сразу все уставились.
— Вообще-то нет, — честно сказала она.
— О! — девушка округлила глаза. — Асы очень опасны! И у них особенное право, они могут похитить понравившуюся девушку. Вот, например…
— Что?
— Двадцать лет назад король асов Рэйдегар похитил прямо с Бала Тринадцати невесту Дэмройского наместника.
— Правда? — Эйлин так и застыла с открытым ртом.
Это было так потрясающе.
Нет, она-то, уж конечно, никому не позволила бы себя похитить, это однозначно. Но оказаться в такой ситуации было бы ужасно интересно.
Потом она насупилась и проговорила:
— Увы, я ничего этого не увижу.
Все хохотушки на миг примолкли, а Селина, которую совсем скоро должны были забрать родители, вдруг воскликнула:
— Подожди! Мне кажется, можно что-то придумать!
Что можно было придумать, Эйлин в тот вечер так и не узнала, потому что одна из девушек, которая сегодня дежурила, влетела в келью с огромными глазами и сообщила:
— Внеплановый обход! Сюда идет сестра Анхелина!
Минуты не прошло, как все хохотушки разбежались по кельям.
Эйлин снился бал. Вернее, не совсем так.
Она ужасно волновалась, потому что никогда не была на балу. И о тех танцах, которые танцуют в королевском дворце, имела весьма смутное представление. У них при монастыре был учитель танцев, все-таки тут воспитывались аристократки, а им выходить в свет. Но он был такой старый, что передвигался с трудом и засыпал в кресле прямо во время занятия.
А сами занятия обычно проходили таким образом: он объяснял теорию, а потом вызывал двух послушниц и велел им показывать. Получалось с трудом, потому что из его объяснений невозможно было что-то понять. К тому же Эйлин всерьез подозревала, что танцы эти слишком старые и их уже лет триста как не танцуют при дворе.
Заканчивались занятия неизменно тем, что девушки, дождавшись, когда учитель танцев захрапит, вытянув ноги, в своем кресле, начинали весело скакать и импровизировать. Пока не приходила сестра-наставница и не наводила строгий уставной порядок.
Ну так вот, сейчас эти мысли летели у нее в голове.
А во сне она сидела в какой-то небольшой гостиной перед зеркалом. За странной, какой-то туманной стеной звучали голоса, гремела музыка. Она томилась ожиданием, когда откроется дверь, а платье у нее было такое непривычное, декольтированное. Лавандовый шелк с выбитыми на нем цветами. Красивое, но чересчур открытое! Она разглядывала себя в зеркало и не могла поверить — у нее, оказывается, имелся бюст.
Но вот дверь открылась. В этот миг волнение достигло пика, она должна была выйти на широкую галерею с аркадой, чтобы идти в бальный зал…
И вдруг проснулась.
Она еще некоторое время лежала, хлопая глазами. Эйлин помнила, что на этой галерее ее кто-то ждал. Но она не успела его разглядеть. Ужасно обидно.
В конце концов пришлось вставать и идти на молитву.
* * *
Настроение потом у Эйлин было неважное, и к завтраку она шла насупленная.
И вот за завтраком опять был интересный разговор.
Все потому, что сестру — смотрительницу трапезной зачем-то вызвали к настоятельнице. На целых пятнадцать минут послушницы были предоставлены сами себе. Разумеется, разговор снова пошел о том, что Селину на днях забирают родители. Девушки наперебой просили ее писать обо всем и ужасно завидовали, что та скоро начнет выезжать в свет и носить красивые туалеты и бальные платья, принятые при дворе.
Эйлин как раз подумала, что наверняка бальные платья похожи на то лавандовое, что ей приснилось. И вздохнула, возя ложкой по тарелке. Ей даже во сне попасть на бал не
