Я всё думала, как же можно быть таким храбрым и смелым, ведь Майкл обладает такими же чувствами, как и мы, но держит их в себе, показывая свою невероятную силу воли! Даже не смотря на ту боль, которую он испытывал, я и Браин не услышали даже писка! Мёртвая тишина, словно мы попали на необитаемый остров и вокруг только пальмы и безмятежный океан, в отражении которого глубокое синие небо…
Роберт и Майкл остались переночевать у нас. Отправляться в лес, я им не разрешила.
Майкл был очень слаб. Целую ночь от него не отходил Роберт, протирая его мокрый лоб. Кажется, у него был жар, но Майкл ни разу не пожаловался. Он смирно сидел, даже когда Роберту приходилось вновь обрабатывать его раны, из которых всё не норовила остановиться алая кровь.
Заснуть быстро не получилось, зная, что внизу спит пара волков, но сон взял своё, и вскоре я уснула.
На утро, спустившись с лестницы, я заметила кровавое пятно на линолеуме, где вчера лежал Майкл. Ночью оно не бросалось в глаза, но сейчас не заметить его было не реально.
Я быстро сбегала за мокрой тряпкой и принялась вытирать алую «краску». Но сколько бы я не терла, она только сильней размазывалась по полу, оставляя кровавые разводы!
В общем, потрудиться мне пришлось на славу. Когда я закончила, часы уже били полдень, но в доме не спала только я.
Устало, передвигая ногами, я пошла на кухню.
Налив холодной воды в стакан, я отпила немного и охладила засохшее горло.
— Доброе утро, — бодро сказал, откуда — то появившийся Майкл.
Он неуверенно стоял на ногах, облокотившись рукой о холодильник, совсем немного сутулясь. Видно пока раны не позволяли ему выпрямиться.
Его бинты выглядывали из — под рубашки Браина и нелепо торчали в разные стороны. Даже не верилось, что ещё шесть часов назад, он лежал неподвижно запачканный своей кровью и боролся с приступами озноба или жажды.
— Тебе нельзя вставать! — скомандовала я, — и как ты вообще ходишь?
— Ногами, — усмехнулся он.
— Я серьёзно….
Он вздохнул.
— Ну, на мне всё быстро заживает, — тихо объяснил он, — как на собаке! Всё же кровь во мне течёт волчья! — гордо признался он.
— Мне всё равно, какая в тебе течет кровь! — недовольно воскликнула я, — немедленно иди в комнату и ляг, отдохни! Я, конечно, не доктор, но точно могу сказать, что тебе нужен постельный режим! — вспыльчиво скомандовала я.
— Остынь! — усмехнулся он, — я воды пришел попить…
— Опять жар? — насторожилась я.
Он усмехнулся.
— Я что говорю что- то смешное? — недовольно спросила я.
— Нет, — улыбнулся он.
— Что нет? Нет, я не говорю что- то смешное, или нет, у тебя не жар? — увлеченно спрашивала я.
— И то и другое, — улыбнулся он.
— Отлично, — рассержено сказала я и повернулась к нему спиной.
Его оптимистическое настроение просто выводило меня! Как можно быть таким бодрым, когда тебя чуть ли на кусочки не разодрали?
Неожиданно меня обхватила сильная рука за талию и прижала к себе.
Я смущенно вздохнула, покрываясь румянцем.
— Ты обиделась? — осторожно спросил он, окуная свою голову в мои волосы.
— Нет, просто… — я повернулась к нему, — просто мне не нравиться, что ты не ухаживаешь за собой. А что если раны опять начнут кровоточить? — недовольно спросила я и пронзительно на него посмотрела, — или если у тебя опять поднимется температура?
— Господи, Элизабет! — недовольно пробурчал он.
— Что?
— Я понимаю, что тебе ещё трудно в это поверить, но я не человек! У меня и ран уже почти нет! — уверенно заявил он.
— Да, ладно! — съязвила я, — А ходишь ты скрюченный из — за того, что осанка не правильно поставлена?
Он обреченно вздохнул и прижал меня ближе к себе.
— Майкл, не надо себя доводить! Просто пойди и полежи! Сейчас твою гордость показывать некому!
— Гордость? — удивился он.
— Ну, да. Ты хочешь казаться всем очень сильным, но мы и без твоего геройства это знаем!
— А ты не думала, что мне просто не больно?
Я замялась.
— Честно говоря, нет, ведь даже волку должно быть больно, после того как ему разодрали полбрюха!
— Со мной всё в порядке, — решительно сказал он.
— Ты кого в этом убеждаешь? Меня или себя? — спросила я и посмотрела ему в глаза.
— Если ты перестанешь меня жалеть, мне станет намного лучше, — уверенно сообщил он.
— Если я перестану тебя жалеть, ты никогда не выздоровеешь!
— Вот увидишь! — решительно заявил он и чмокнул меня в лоб.
Я довольно прижала его к себе, и неожиданно он сконфузился, резко выдохнув воздух.
Я быстро отодвинула его от себя.
— А говорил, что «на мне всё быстро заживает!» — с издевкой процитировала его я и усмехнулась.
Майкл придвинул меня к себе и поцеловал очень нежно и уверенно, словно мы всю жизнь были вместе.
Я вновь обвила его шею руками и вцепилась пальцами в кудрявые волосы.
Неожиданно кто- то откашлянулся, и мы резко отпрянули друг от друга.
— Доброе утро, — смущенно сказал Браин и, достав из холодильника молоко, начал пить его прямо из пакета.
— Доброе, — усмехнулась я и смущенно посмотрела на Майкла.
— Я, пожалуй, пойду, полежу, — предложил Майкл и медленно вышел из кухни.
Стоять рядом с довольным братом было крайне не приятно, и я уже выходила из кухни, как он поставил передо мной руку и вызывающе поднял подбородок.
— Ты хочешь о чем — то поговорить? — сдержанно спросила я.
— Нет, — довольно ответил он.
— Тогда пропусти, — грозно рявкнула я и прорвалась через руку брата.
Сказать он мне ничего не сказал, но вот в неудобное положение поставил стопроцентно!
Я побежала к себе в комнату, и тихо закрыла дверь. Обернувшись, я заметила Майкла.
Он стоял спиной ко мне, смотря в окно.
Я тихо подходила к нему, надеясь испугать, но неожиданно он резко развернулся, разведя руки в стороны. Что ж хотела напугать его, а в итоге вздрогнула сама!
Он тихо усмехнулся, разглядывая на моем лице частички разочарования и испуга, и вновь развернулся к окну.
— Это ведь твоя комната, — уверенно сказал он.
Я подошла ближе к нему и согласно кивнула.
— Уютно, — вежливо отозвался Майкл, — не то, что у меня…
Я невольно улыбнулась, пытаясь представить, какого жить в пещере…
— Но откуда вы знаете столько про людей? И как смогли жить в теле человека? — удивленно спросила я.
— Ну, у нас время идёт немного не так как у вас, — разоблачено признался он, — По вашему мне семнадцать, но на самом деле уже как сто девятнадцать, — смущенно буркнул он.
