Мэтт Ваймен - Саведжи

— Скажи, что ты не успела задурить голову моей малышке, — сказала она.

— Кэт в порядке! — Саша попыталась вырваться из ее хватки. — Она пожевала кусок соевого сыра, но это едва ли убьет ее.

Не сказав ни слова, Анжелика поспешила на кухню. Там Иван отдирал жаренный халлуми с гриля так, словно проводил вскрытие. Олег сидел за столом, задумчиво глядя в окно. Увидев маму, Катя поползла к ней навстречу.

— Сыр! Сыр! Фарш, фарш, сыр!

— Что они с тобой сделали? — спросила она, поднимая ребенка на руки.

— Понятия не имею, как люди могут это есть. — Иван повернулся к матери с ножом в руке. — Представляю, как выглядят Сашины внутренности.

— А теперь опусти нож, — спокойно произнесла Анжелика, — и извинись перед сестрой за то, что расстроил ее парня.

— Я не расстраивал его, — сказал Иван, все еще сжимая нож. — Просто указал ему на то, что в его жизни мясо все-таки присутствует.

— Ты не должен был бросать сухой бульон в его чай, — парировала Анжелика. — Нужно иметь уважение к людям. Иногда даже к вегетарианцам.

— Твоя мать права, — вдруг решил вмешаться Олег. — Независимо от способа питания Саша всегда будет твоей сестрой.

Иван переключил внимание обратно на Анжелику. Мальчик выглядел загнанным в угол, почти преданным.

— Подождите, пока я не расскажу папе, — сказал он, прежде чем бросить нож в раковину и кинуться к двери.

Саша переводила взгляд с дедушки на маму, после чего потянулась к своему телефону. Создав в доме такую напряженную атмосферу и боясь реакции отца, когда он узнает обо всем, ей вдруг захотелось заверить его, что одно останется неизменным.

Вернон Инглиш припарковался прямо напротив мусорного бака. Он открыл окно машины, скомкал обертку от шоколадки и прицелился.

— В яблочко, — воскликнул он, когда обертка попала точно в мусорный бак. Это было небольшое достижение, но первое за весь день, особенно учитывая катастрофу с обжигающим пирогом на коленях. Вернон отпраздновал победу, взмахнув кулаком в воздухе, а затем вернулся к подслушиванию разговора в кухне Саведжей.

После обещания себе найти возможную связь между этой семьей и телом, обнаруженным у подножия скалы Бичи-Хед, было странно слышать еще один спор, касающийся еды. «Да что не так с этими людьми?» — подумал он про себя. Всем нужно было питаться, но у Саведжей это доходило до крайностей. Последние несколько недель он слышал, что старшая дочь и мать сговорились покупать и прятать в холодильнике и шкафчике вегетарианскую еду, но вся эта секретность ничего не проясняла. Значит, Саша исключила из меню мясо. Это не было непривычным для девушек ее возраста, но вряд ли приравнивалось к колдовству. Вернон пытался понять, из-за чего ей приходилось скрываться. А теперь ее брат и дедушка размышляли над сложившейся ситуацией, и вдруг показалось, что свет клином сошелся на этой теме.

— Так-так-так, что же сделает Титус? — задал он вопрос, будто обращаясь к оставшимся на кухне людям. — Насильно накормит ее пирогом со свининой?

— Мне жаль, что пришлось втянуть вас в это. — Он услышал голос Анжелики, которая, судя по всему, обращалась к старику. — Я надеялась, что Саша отступит от своей идеи. Кажется, ошибалась.

— Не вини себя, — ответил Олег. — Сейчас нужно побеспокоиться об Иване.

— Он собирается рассказать папе, — сказала Саша. — Мне пора собирать вещи.

— Давайте не будем преувеличивать, — сказала Анжелика. — Пока он не думает, что в это ввязалась вся семья, он с меньшей вероятностью выйдет из себя.

— Сыр! Сыр!

Несколько секунд Вернон слышал только потрескивание динамика — все резко замолчали, но потом послышался визг Кати. Сыщик снова задумался над причинами, по которым чей-то выбор типа питания вызывает так много споров. Пока Анжелика, Саша и Олег обсуждали лучший способ преподнести Титусу новость о том, что его первенец отказался от мяса, Вернон откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и попытался уловить то, что никто из них не произносил вслух.

Титус Саведж был очень огорчен тем, что оказался в метро в час-пик. Он был рослым мужчиной, что позволяло ему возвышаться над остальными. Но это также значило, что он мог перехватывать пассажиров и оценивать их с близкого расстояния.

И так сложилось, что, направляясь домой из офиса, Титус сел на хвост мужчине среднего возраста с сединой на висках и соответствующей щетиной. Тот был бегуном на длинные дистанции, как решил Титус, судя по загорелому лицу и отсутствию жира в области талии. Но несмотря на это, в таком возрасте ничего нельзя было поделать с небольшим количеством лишнего веса. Немного прослойки на постном мясе будет в самый раз.

По крайней мере, мясо не будет сухим после жарки.

От станции до дома было всего несколько минут ходьбы. Прогуливаясь в оставшемся от теплого дня свете, Титус перебросил пиджак через плечо и раздумывал, что будет на ужин. Они давненько не ели свинину. И даже если Иван и Саша будут немного возражать, он надеялся, что Анжелика согласится, что тайская кухня — неплохое решение. Приближаясь к дому, Титус решил, что, даже если ему придется выскочить в супермаркет за несколькими ингредиентами, оно будет того стоить. Это, конечно, ничто по сравнению с банкетом, но посреди недели подобный ужин будет очень кстати, чтобы провести время с семьей. Однако Титус не ожидал, что проходя мимо фургона, он услышит голоса его жены и дочери, обсуждающих содержимое шкафчика. Он замедлился, проходя мимо двери водителя, и понял, что звук идет из динамиков внутри машины. Он не остановился, чтобы послушать. Вместо этого обыденно продолжил идти, перебросив пиджак с одного плеча на другое, прежде чем достать ключ от входной двери.

Иван Саведж ждал возвращения отца. Едва услышав звук открывающейся двери, он тут же бросился вниз по лестнице.

— Пап, тебе нужно кое-что знать!

В ответ Титус поднял руку и, приложив палец ко рту, дал сыну знак умолкнуть. Он достал телефон и быстро набрал текст. Закончив, он повернул телефон экраном к Ивану.

За нашим домом следят. Позволь мне вести разговор.

— Но это важно, — взмолился Иван, но закрыл рот, стоило отцу бросить на него сердитый взгляд, и угрюмо последовал за ним на кухню. Там Титус показал Анжелике и Саше написанное на экране. Они вдвоем понимающе посмотрели на него, в то время как Титус пытался на пальцах показать, что им нужно завести обычную беседу. Затем он присел перед Олегом, чье зрение уже было не таким, как прежде, и на ухо прошептал ему, что делать.