Почему-то мир неожиданно перевернулся. Стало как-то странно внутри, словно я начала отделяться от собственного тела…
Попыталась что-то сказать или сделать шаг, но не смогла…
Услышала только взволнованные крики:
— Несса!
— Женевьева!
И только тьма накрыла меня блаженной тишиной.
* * *
Женевьева
Пришла в себя и ощутила сильную боль в голове, да и во всём теле.
Голова моя болела как при жёстком похмелье, а тело, будто его хорошенько попинали, потоптали, а потом ещё и закидали камнями.
Вдобавок, меня трясло, как в лихорадке.
Было очень жарко, будто в бане.
Тело ощущалось как неприятное и влажное от пота нечто. И простыни хоть отжимай.
Во рту — пустыня. Очень сильно хотелось пить. А потом напившись, можно уже и сдохнуть.
Боже, я что, простыла?
Помню, что приняла роды у лошади, потом вышла из денника и мне стало дурно. Закружилась голова... и на этом всё.
Негромко простонала, жалея себя, и приложила ладонь ко лбу, чтобы проверить насколько сильный у меня жар.
Лоб мой не был горячим…
Мой лоб адски пылал и был раскалённым, словно доменная печь!
— Что за…? — просипела я. А горло будто песком набили.
Попыталась сесть, но от сильной боли в теле упала на кровать.
Покосилась в сторону окна и нахмурилась.
Сквозь плотно задёрнутые шторы пробивались солнечные лучи.
Интересно, сколько я провалялась в отключке? Час? Два? Или больше?
И никого рядом... Даже Аид куда-то исчез. Ему давно уже не до меня. Променял любимую хозяйку на местных драных кошек.
Всхлипнула и почесала вдруг сильно зачесавшуюся голову…
— Что?.. — выдохнула поражённо, когда у меня в руке остался приличный клок волос.
Посмотрела на свои волосы, зажатые в моём дрожащем кулачке, и уже двумя руками провела по волосам и мои роскошные, пышные, длинные и здоровые волосы кусками остались у меня в руках.
В ужасе раскрыла рот и захлопала в недоумении округлившимися глазами-блюдцами.
А вот это уже ни фига не смешно!
Преодолевая дикую боль в теле, стеная и подвывая, выбралась из влажной кровати и, шаркая ногами, точно трёхсотлетняя старуха, держась двумя руками за стенку и предметы мебели, добрела до зеркала. Выдохнула, успокаивая дыхание.
Как будто я преодолела километровый марш-бросок.
Потом подняла взгляд на своё отражение...
На меня из зеркала глядело чудовище, в глазах которого застыл немой вопрос, заплескалась паника, и отразился дикий ужас.
Глава 28
* * *
Женевьева
…Уже на протяжении десяти минут, а может и несколько часов, или целую вечность, я стояла без движения, тупо глядя на своё отражение. Со стороны я казалась спокойной, даже несколько отрешённой, но на самом деле горькие чувства мучительно захлестывали меня, раздирали в клочья мою душу, заставляя сердце, бешено стучать в груди, а ладошки — ещё сильнее потеть.
Мои широко раскрытые глаза были наполнены резкой иступлённой болью.
В отражении на меня смотрела Я – Женевьева, от красоты которой остались лишь воспоминания и жалкие намёки.
Голова плешивая.
Кажется, процесс выпадения волос не остановить и в скором времени я стану абсолютно лысой!
Но не только это меня испугало и выбило из груди дух…
Моё лицо…
Вся правая сторона исказилась, сморщилась точно печёное яблоко. Будто жёваная тряпка…
И цвет кожи… всё моё тело и лицо были покрыты желтоватыми пятнами!
Меня что прокляли?
Или я подхватила какую-то болезнь?
Страх цепко схватил за горло и не отпускал. В груди рождалось чувство безысходности. Липкие пальцы онемели, мышцы дрожали от усталости.
Неожиданно я ощутила, что не в силах больше сдерживаться: спрятав уродливое лицо в ладони, горько, отчаянно, безнадёжно разрыдалась.
Мне стало очень страшно… Ведь если я такой останусь?.. Это будет не жизнь – тупик…
А Рэн? Как я ему покажусь такой?!
Не помню, как добрела обратно кровати. Я упала лицом в подушку, не обращая уже внимания на выпавшие волосы…
И едва я подумала о том, что нужно кого-то бы позвать, чтобы нашли доктора, чтобы кто-то помог мне, как в комнату вошёл дракон.
— Женевьева, — прозвучал мягкий и очень ласковый голос Ан'Рэнхарда. — Я почувствовал твою боль, твои страдания… Посмотри на меня…
Что? Да ни за что!
— Нет, — выдавила из себя сипло, глотая рыдания. — Тебе не нужно видеть меня… Рэн, я… Я не знаю, что со мной… Но я теперь такая уродина…
Моё тело сотрясли рыдания, и вдруг ощутила на своих плечах руки дракона. Он потянул меня к себе, пытаясь повернуть лицом, но я забилась в его руках, не обращая больше внимания на боль и захрипела:
— Пожалуйста! Не смотри-и-и!
Тяжёлая рука дракона обхватила меня за плечи, поворачивая к себе.
— Я уже всё видел, — сказал он спокойно. — Доктора взяли все необходимые анализы и изучают процесс, который происходит с тобой, Женевьева. Чтобы с тобой ни произошло – мы вместе это преодолеем. Я рядом.
Я затихла и, продолжая лить слёзы и дрожать, подняла к нему своё мокрое и искажённое лицо.
— Ты сказал… доктора и… и что взяли анализы… — сглотнула и отвела взгляд не в силах выносить того, как сочувственно и нежно он на меня смотрит: — Сколько же я была без сознания? День? Два?
— Две недели, Женевьева, — огорошил меня Рэн.
Что?
Вскинула на него ошеломлённый взгляд и прошептала:
— Не может того быть… Две недели?.. Но… Но что произошло?..
— Ты потеряла сознание после того, как совершила настоящее чудо – спасла жеребёнка моей лошади – Магии. А я не верил, что ты действительно можешь лечить зверей, да ещё и без магического дара…
Я фыркнула, успокоившись всего лишь на мгновение. А Рэн продолжил.
— Как только ты лишилась сознания, я ощутил нечто странное – словно моё сердце толкнули. Мой зверь так забеспокоился, что я чуть не обернулся прямо в здании Совета… А потом я открыл нашу с тобой связь и… Я бросил все дела и сразу вернулся…
Какой же он всё-таки хороший…
Я снова расстроенно проговорила:
— В тот день я почувствовала сильное головокружение, и весь мир поплыл перед глазами. А потом наступила тьма… Я думала, это случилось максимум вчера или всего пару часов назад. Но… две недели? Боже, Рэн, но что со мной? Что вообще говорят доктора? Они здесь? Я могу их увидеть и поговорить?
Он кивнул, продолжая держать меня в своих объятиях, и даже не побрезговал взять да погладить мою изуродованную сторону на лице.
Ненавязчиво отвела голову назад, чтобы Рэн не касался моего лица. Даже мне самой было противно касаться себя… А он мужчина…
Чёрт!
— Да. Сейчас позову… А ты ложись… Хочешь воды? Ещё прикажу принести еды… Тебе нужно поесть.
— И помыться, — вздохнула я и скривилась, глядя на свою постель. — А ещё чистые простыни и убрать эту волосню, похожую на противные водоросли…
— Сейчас всё сделают. Потом ты поешь и после поговоришь с докторами, — сказал Рэн и ушёл.
Я села в кресло и снова тихо заплакала.
Понимаю, что слезами делу не поможешь, я должна верить в себя и надеяться, что всё обойдётся, но, чёрт побери, мне было невыносимо страшно! И ядовитые мысли змеями лезли в голову, рассказывая мне и рисуя картину будущего, что всё может так и остаться или даже станет ещё хуже. Одним словом, сознание рисовало картины одну страшнее другой, заставляя меня трепетать от страха.
