— Иди-иди, — пищу.
— Ты не сбежишь, пока меня нет? — спрашивает и виновато сводит брови.
— Честно? Желание есть, — делаю мелкий глоток воды. — Сил нет. Ты постарался.
— Поклянись, что не сбежишь, — он встаёт с табуретки и опускается передо мной на колени.
Ох, мамочки! Дядя смотрит на меня с такой надеждой в чёрных глазах, что дурно делается. Он правда боится, что я соберу вещички и рвану на край земли, подальше от него — оборотня. И будь на его месте кто-то другой, я бы обязательно так поступила. Но это — Рамиль. Как я без него?
Никак.
Я планирую прожить с дядей долгую и счастливую жизнь. Если не загремлю в дурдом, конечно. Ну а с нюансами в виде шерсти и зубастой пасти придётся как-то мириться. Не загрызёт же он меня… Наверное.
— Поклянись, — настаивает Рамиль.
— Не дури, — хмурюсь, а лоб сводит от боли. — Пережила новость о наркотиках и это переживу. Как-нибудь, — добавляю неуверенно. — Дуй на работу.
Дядю явно не устраивает мой ответ, но он идёт одеваться. По ходу пьесы объясняет мне что-то о парности, но я почти не воспринимаю информацию. Угу, ага, вздыхаю — и только.
В конце концов до него доходит, что разговоры лучше отложить. Мне жизненно важно прийти в себя после фольклорного шока.
— Кнопка, дождись меня, — почти умоляет Рамиль, завязывая шнурки на кроссовках. — Я к обеду закончу и приеду домой, — встаёт, собирается поцеловать меня на прощанье.
— Стоп! — упираюсь ладошкой ему в грудь. — Волк меня уже облизал, — мне смешно и страшно одновременно.
— Понятно… — бурчит недовольно дядя. — С интимом у нас теперь напряг.
— Посмотрим на твоё поведение, — улыбаюсь впервые за утро без нервов.
Рамиль сейчас выглядит расстроенным и от этого трогательным. Его звериная натура этому никак не мешает, и я допускаю мысль — не всё так страшно, как мне показалось с первого взгляда.
Тянусь к щеке дяди и смачно её облизываю, нарочно оставляя на бороде побольше слюней.
— Кнопка, бл*! — Рамиль вытирает лапой лицо.
— Квиты, — щурюсь и хромаю в комнату.
Полежать мне надо…
…Лежу. На лбу — кусок замороженного мяса, обёрнутый полотенцем. Рядом с диваном на полу стакан с водой и тазик — на всякий пожарный.
Плохо-то как! Словами не передать.
В подъезде кто-то стучит в дверь. Наверное, в двушку нашу ломятся. Возможно, это снова те бандиты. Я слышу мужские голоса, но бояться сил нет. Тянусь за телефоном, обдумываю вариант позвонить Рамилю. Пусть приедет и перекусит им шеи… Я хочу тишины.
Теперь стучат в нашу дверь. Я нахожу в списке звонков номер дяди и уже готова нажать кнопку вызова, но из подъезда доносится — «Откройте, полиция!».
Убираю со лба полотенце с заморозкой, пью водичку и почти ползу в прихожую. Смотрю в глазок — реально полиция. Наш участковый Лёня и ещё какой-то мент.
Мне становиться дурно в квадрате. А что если они насчёт наркоты, которую Жека в унитаз смыл, пришли?
Дрожащей рукой открываю дверь.
У Лёни лицо вытягивается, у незнакомого мне мента не вытягивается ничего. Лёня совсем недавно в Падалках — молодой, по распределению попал, а этот… Матёрый, с иммунитетом к маргинальным личностям.
— Здравствуйте, — хриплю и сама свой голос не узнаю.
— Здравствуй, Ангелина, — Леонид Петрович ещё не видел меня в таком состоянии, он в шоке.
Я у нашего участкового на хорошем счету. Не пью, не курю, в музыкалке учусь, работаю и тут нате вам — сильно помятая мадама с явным запахом перегара.
Незнакомый мент представляется — он следак. Коллеги Наты всё же написали заявление о пропаже. Я выдыхаю — наркотики не при делах. Фиг знает, как так вышло с коллегами. Моя сестра обещала позвонить на работу.
Следак начинает задавать вопросы, а я не понимаю и половины того, что он спрашивает.
— Погодите, — оттопыриваю указательный палец, — какое заявление? Зачем?
— Она издевается? — следователь косится на Лёню.
— Нет, я не издеваюсь, — вздыхаю и иду в комнату за телефоном.
Возвращаюсь, а менты уже стоят у меня в прихожей. Этим приглашение не нужно. Собираюсь показать следователю звонок от Наташки, рассказать ему легенду про замужество, но он требует у меня паспорт. Приходится предъявить аусвайс.
Мент смотрит на мою прописку, начинаются вопросы типа — что я делаю в однушке? Плету какую-то чушь и резко перехожу к теме сестры. Показываю её звонок в списке входящих. Следак в раздумьях.
— …Наталья мужчину себе нашла, — сочиняю, краснею. — В другом городе. Уехала к нему.
— Скоро она уехала, — Лёня мне не верит. — Работу бросила.
— Мужчина обеспеченный, — оперативно лгу. — Наташке теперь работа не нужна.
— Имя, фамилия, отчество, адрес обеспеченного мужчины, — требует следователь.
— Эм-м… Я не знаю, — пожимаю плечами. — Сестра не считает нужным делиться со мной такой информацией.
— Сложные отношения в семье, — объясняет следователю Лёня.
— Водички не нальёте? — мент кивает на чайник, который стоит на столе в кухне. — Жарко.
— Да, конечно, — хромаю налить ему воды.
Прислушиваюсь к разговору в прихожей. Матёрый полицейский не хочет заводить дело на пустом месте и пытается донести это до Леонида. Лёне ничего не остаётся, кроме как согласиться молчать в тряпочку.
Я выхожу в коридор, отдаю следователю стакан с водой. Он пьёт и просит меня набрать номер сестры. Набираю. Гудки идут, но трубку Наташка не берёт.
— Видишь, даже телефон не выключен, — следак пялится на Лёню.
На самом деле это странно. Ната прячется, а телефон у неё включен. Но чёрт его знает, что в голове у этой ненормальной. Мысленно машу рукой на подозрительный нюанс.
Следак просит меня сообщить ему на личный номер, когда Наташка объявится в следующий раз, и уходит, а Леонид Петрович уходить не собирается. Здоровья ему крепкого…
— Ангелин, — он вздыхает, — все знают, что у тебя с сестрой напряжённые отношения.
— И что? — я гну бровь, смотрю на участкового.
— Ничего. Но если ты решила помешать полиции найти Наталью по личным мотивам…
— Лёнь, ты влюблялся когда-нибудь по уши? — давлю на гнилое.
— Это здесь причём? — он смотрит на меня, как баран на новые ворота.
Да он и есть баран.
— Притом, что у Наты моей крышу от счастья снесло. На фига ей Падалки, работа в больнице и прочий багаж? У неё теперь новая жизнь, без забот.
— Мне женщин не понять, — ворчит Леонид Петрович. — Ладно… Позвони следователю, когда твоя сестра даст о себе знать. А лучше дай ей его телефон, пусть сама подтвердит. Смской ей скинь.
— Обязательно, — обещаю.
Провожаю Лёню и сижу дома. На измене.
Пытаюсь ещё раз дозвониться до сестры, но она не берёт трубку. Офигевшая, блин! Я тут из-за неё должна ложные показания давать, а она даже на звонок ответить не хочет.
Злющая и больная, я снова укладываюсь на диван. Почти умираю. А телефон мой звонит.
Наташка? Ни фига — это Жека.
— Чего? — недобро хриплю в трубку.
— Что у тебя с голосом? — Женька офигивает.
— Пойла вашего вчера решилась попробовать, — сознаюсь, почти каюсь.
Мой бывший шеф с пониманием относится к моему состоянию — говорит тише, интересуется силой абстинентного синдрома. Мне языком ворочать сложно и слушать непросто. Пытаюсь отвязаться от назойливого Евгения.
— Гель, я не просто так звоню, — заявляет, когда я уже готова отключить звонок.
— Ну? — вздыхаю.
— Ко мне только что Лёня заходил, про Наташку спрашивал.
— А ты что? — у меня сердце ускоряется.
— Сказал, что не в курсе, где она.
— Ну да, — я тоже вздыхаю, — ты не в курсе.
— Вообще-то у меня есть кое-какая инфа про неё.
— О чём ты? — аккуратно сажусь на диване.
— Рамиль должен знать, где твоя сестра. Её исчезновение, скорее всего, его рук дело.
Я забываю про похмелье. Меня трясёт, но не от выпитого вчера — от возмущения.
— Ты двуличный гад! — заявляю Женьке. — Вчера припёрся отношения с Рамилем налаживать, а сегодня пытаешься меня убедить, что это он куда-то Нату дел!
