в ее тесное пространство, пылая ярким цветом собственных одежд и, брезгливо прикрывая нос и рот шелковым платочком, вошел барон Фрэйр.
— Салазар! Какая неприятная встреча. – Презрительно фыркнул мужчина и дабы еще более выказать негодяю свое неуважение, вернулся обратно на лавку, расслабленно заложив руки за голову, чтобы лучше видеть гостя. – Я бы предложил вам сесть, но тут место только для одного. Впрочем, можем поменяться местами. Полагаю, у вас больше прав на эти королевские покои, чем у меня.
— Шутите сколько угодно, Сакстон. – Скривился барон, и, с интересом окинув взглядом тесную камеру, сделал шаг обратно к двери, обнаружив отхожее ведро – источник жуткого амбре, вынуждавшего его прикрывать нос напудренным платком. – Тем более что в вашем незавидном положении ничего более вам и не остается.
— Что вы, барон. Я слишком серьезный человек, чтобы шутить о таком. Мы, пусть и косвенно, но все же знакомы довольно давно – чего только не расскажут беглые о своем прежнем хозяине. Я точно знаю, что многие из этих историй придутся по вкусу его величеству.
На это Фрэйр лишь прыснул и задумчиво перевел взгляд на серое небо за окном.
— Полагаю, его величеству сейчас придется по вкусу то, что подадут ему члены его ближайшего совета. Кража чужой собственности, укрывательство преступников… убийство жены. Все зависит от того, под каким соусом это подать.
— У вас не хватит соуса, прикрыть отсутствие доказательств ваших голословных обвинений.
— Отнюдь. – Нахохлился барон. – Вы просто недооцениваете силу, которой так необдуманно перешли дорогу…
— Это вас-то? – С улыбкой оборвал его граф. – Посмотрите на себя. Вы - жалок. Пришли сюда чтобы удовлетворить свое самолюбие? Жаждали увидеть меня в разбитых чувствах, униженным и напуганным? – Как бы не старался, мужчине не удалось сдержать смеха. - Это ли унижение, спать целыми днями на этой дрянной лавке, пока вы одно место рвете, тщетно выискивая причину, по которой я не раздавлю вас вот этими двумя пальцами, выйдя из зала суда оправданным и свободным!
— Чем больше ворота, тем громче падают… - зло прошипел Салазар и оскалился, попятившись к двери. – Это гордость застит вам глаза, граф, но очень скоро вы прозреете. Оглянитесь вокруг – эти четыре стены, да вонючее ведро в углу – лучшее, что вас ждет, потому что все, кто мог свидетельствовать за вас, отступили в тень. А кое-кто еще и сбежал, едва услышав о вашем пленении.
Сказав это, мужчина развернулся на каблуках и, брезгливо бросив на пол платок, которым защищал свое тонкое обоняние, спешно устремился прочь.
Граф же подскочил на месте и кинулся к двери, лишь на мгновение его рука разминулась с длинным плащом барона, не позволив того остановить.
— О ком вы?! О ком вы говорите?
Стражник грубо оттолкнул графа и захлопнул тяжелую дверь прямо возле его носа.
— О… вы знаете о ком! – Раздался за ней довольный голос барона.
— Мерзавец! Что тебе известно! Говори!
Мерзкий смешок, приглушенный толстым металлом и каменными стенами сразу дал понять, что Фрэйр не спешил оставить графа в неведении. Наоборот, именно такой реакции от него он и добивался.
– К чему красивой девушке связь с чудовищем? Вы отправляли моих людей за море, чтобы те обрели новую жизнь? Так от чего же прекрасной юной леди не найти свободу и счастье тем же способом. Она покинула королевство, Сакстон, - послышался за дверью смех и удаляющийся голос. – думаю, мы больше никогда и ничего не услышим о нашей прекрасной Валери!
Ветер завывал так, что не слышно было собственных мыслей! Если бы не полная луна, грустно поглядывавшая на девушку, сквозь ночь, снег и холод спешащую в сторону густого леса, обозначавшего начало земель графа Сакстона, кружить бы ей на месте, не разбирая дороги.
— Валери… Валери… - доносились до нее, точно шепот, крики преследователей. Будто сама ночь или вьюга звала ее, предлагая сделку – вернуться, забыть Дэрека, в обмен на собственную жизнь. А впереди была лишь опасная чернота, грозившая не найти пути к замку, заплутать и замерзнуть насмерть… а то и встретиться с хищными обитателями темного леса.
«Знайте, лесная чаща поглотит вас, а зверье растащит останки по норам, так что даже я не смогу оплакать их» - звучали в памяти слова мрачного хозяина замка на высокой скале.
Печального… пережившего столько лишений и сумевшего сохранить в сердце то, что у иных не рождается даже в тепле и достатке уютных, напоенных светом комнат. Дэрек был настоящим, добрым и искренним в отличии от Майлза, мерзкого барона и даже ее легковерного отца. А она была так глупа, что не потрудилась разглядеть его под тем слоем пепла, которым покрыла его жестокая судьба.
Он был где-то там, в неизвестной темноте. Один и возможно разбит новостью о том, что это именно из-за нее он оказался в беде. И барон уж точно позаботиться о том, чтобы Дэрек решил, что она предала его… Нет! Лучше погибнуть в метели и пасть жертвой диких животных, чем жить с этим даже не попытавшись исправить свою ошибку!
Вдруг конь под ней оступился и мир вокруг словно потерял горизонт - Валери с ошеломительной скоростью полетела вниз. Снег смягчил падение, но девушка едва успела откатиться в сторону от бьющегося рядом животного.
Конь истошно ржал, пытаясь вновь подняться, но всякий раз делая рывок и опираясь на левую переднюю ногу валился обратно, вскрикивая так жалобно, что у Валери сжималось сердце.
-Нет, хороший мой, пожалуйста, пусть все будет хорошо… - сбивчиво шептала она, обходя животное, чтобы увидеть причину его падения. - Ох…
На снегу стремительно расплывалось темное пятно, топившее снег - кровь. Оступившись на ледяной корке под крупяным заносом, конь сломал ногу и судя по желтому осколку кости, прорвавшему шкуру, все было хуже, чем плохо.
-Боже… за что же нам это. Тише милый, тише… - проговорила Валери, пытаясь подойти ближе к страдающему животному. Вот только что же она теперь могла сделать? Для него, для себя… для Дэрека.
Поднявшись во весь рост, девушка с отчаянием посмотрела в ту сторону из которой совсем недавно слышала свое имя. Но не огни факелов или фитилей, заключенных в стеклянные фонари привлекли ее внимание, а яркий медово-желтый блеск глаз, наблюдавших за ней из-за деревьев, обступавших заметенную дорогу. Их было не меньше десятка пар, и они
