Тёмный одаривает меня безразличным взглядом и прицокивает языком.
— Джеймс, лучше тебе сейчас держать язык за зубами. Всем нам.
Понимаю, что голос Люциторума звучит у меня в голове, значит, ему хотелось сохранить анонимность. Пытается создать вид, что поверил в виновность несчастной училки? Да она муху не обидит… Видно же было по ней, какая запуганная. Хоть и говорят, что в тихом омуте черти водятся, а всё равно слабо в это верится.
Мадам Юми была ещё слишком слаба, чтобы провернуть что-то подобное. И даже если она использовала магию артефактов, я всё равно не поверю, что провернула всё это самостоятельно. Зачем ей убивать своих?
— Мы должны арестовать преподавательницу и убедить настоящего убийцу в том, что поверили и пошли по его ложному следу. Потеря нашей бдительности ослабит его, заставит повести себя опрометчиво. Мы поймаем его на неверно сделанном шаге, если не сможем отследить его след. К тому же нашей «мадам» безопаснее находиться в темнице, чем разгуливать по академии, в стенах которой её пытаются подставить.
Люциторум продолжает отправлять сообщения мне в голову.
Не доверяет никому из наших?
Это верно, но почему он верит мне?
Ни на секунду не допускает мысль, что всё это мог спровоцировать брат его главного врага и возлюбленной, которую он любил?
И всё-таки развивать эту мысль не хочу. Хватит с меня предположений. Мы можем строить множество теорий, но ни одна из них не будет иметь связи с действительностью, пока не появятся доказательства.
У нас их нет.
Хотя я бы поступил лучше — если наш убийца обезумел, вкусив последний жизненный вздох, то он не остановится и продолжит свои злодеяния. Нам бы замуровать всех студентов в комнатах и ловить на живца. В идеале ещё и на темницу наложить заклятие, чтобы никто посторонний из наших не смог туда войти. Хотя… кто рискнёт пройти через охрану? Не-ет! Убийца будет действовать в стенах академии, я уверен в этом на все сто. Он давно мог начать убивать в темнице, но до сих пор не делал этого, понимая, что окажется пойманным в силки.
— И всё-таки? При чём здесь мадам Юми или как там её?
Задаю этот вопрос, потому что не получил ответ на предыдущий. Устный, разумеется. Если я спущу всё, то демоны могут заподозрить наш сговор с Люциторумом.
— Потому что на жертве остался её след? Это очевидно, Джеймс. Или ты хочешь защитить убийцу ради своей игрушки? Может, мне и тебя начать подозревать, как соучастника стольких преступлений?
Люциторум подмигивает: он едва различимо ведёт бровью, но от моего взгляда не ускользает это движение. И всё же зря он вообще затронул в разговоре Адалин. Ведьмуля сейчас наверняка сидит в комнате перепуганная и проклинает меня, на чём свет стоит.
— Разумеется, я хочу наказать убийцу. И если бы моя игрушка была замешана в сём злодеянии, я бы первый просил вас о самом жестоком наказании.
— Ой ли? — насмехается Люциторум, но снова в моей голове.
Конечно, я бы сделал всё, чтобы спрятать Адалин, взял бы её вину на себя, но не позволил ей погибнуть.
Что это, если не любовь?
Почему я так часто думаю о ведьмуле и её безопасности, если говорю себе, что справлюсь без неё, и она мне безразлична?
За размышлениями мы добираемся до комнаты преподавательницы, и мне не нравится что-то, но сам пока не могу понять, что именно.
Один из охранников стучит по дверному полотну, но в ответ мы получаем тишину. Никто не открывает, даже шагов или какого-то движения внутри не слышно. Она ведь не причастна к убийствам на самом деле? Если училка сбежала, ей точно не избежать смертельной казни… А ведь вроде всё неплохо начиналось, и мне думалось, что в темнице она действительно будет в безопасности.
Люциторум на немой вопрос демона-стража кивает, давая разрешения вынести дверь, и тот выполняет всё в буквальном смысле: с помощью сильнейшего магического толчка разносит дверь в щепки. Столп пыли ударяет нам в лицо. Я морщусь и покряхтываю, отмахиваясь от столь неприятного явления. Вот же вандал… Демон стоит с довольной зловещей ухмылкой — прилив адреналина он испытал знатный. Вон какая довольная морда.
Первым в комнату шагает демон-страж, следом за ним тёмный повелитель. Я вхожу последним, но уже на пороге чувствую неладное, и чутьё не подводит. Сильнейший запах отчаяния и смерти ударяет в носовые пазухи. Пахнет потом, гнилью и вскипевшей кровью. На полу рядом со своей кроватью лежит мадам Юми… Нет, уже не она — её тело, лишённое жизни. Я морщусь, так как зрелище взгляду предстаёт не из приятных. Сгорбленное тело, пустые глазницы, залитые кровью… Её убили совсем не так как, как остальных жертв… Это было…
Вижу флакон, вывалившийся из рук женщины. Рядом с ним сияет несколько капель тягучей жидкости, похожей на мёд. Она ещё не успела впитаться в деревянный пол, и по сильному запаху страха я понимаю, что смерть случилась совсем недавно. Приблизившись к трупу, сажусь на корточки и указательным пальцем цепляю вязкую каплю. Слизываю кончиком языка. Обжигает так сильно, что искры могли бы посыпаться из глаз, находись я сейчас в нижнем мире. Ядрёная смесь. И создана она из растений нижнего мира. Яд преподавательница получила от демона… как и приказ выпить его.
— Это то, о чём я думаю?
Люциторум смотрит на меня, ожидая услышать определённый ответ. Не сам, конечно же. Он хочет, чтобы его услышали другие, потому что правду уже знает.
— Мадам Юми избавилась от двух учениц, используя силу демона из артефакта, но не справилась с обилием полученной магии и сошла с ума? Чтобы скрыть своё преступление, понимая, какое наказание она понесёт, выпила яд и покинула этот мир…
Я встаю и разминаю плечи круговыми движениями. Мы с Люциторумом прекрасно знаем, что я блефовал. Видно по сжатым пальцам мадам Юми и её сгорбленности, что женщина длительное время сопротивлялась. Она всеми силами пыталась побороть внушение, наложенное одним из наших, чтобы не принимать яд, но оказалась слишком слаба.
Кто обладает магией внушения?
Тори?
Но зачем ей делать всё это?
Мне казалось, что демонессу всё устраивает, и она желает Люциторуму победы. Однако Тори умеет внушать, если очень захочет этого… А ещё любой из демонов мог умыкнуть артефакт с чужой магией из аудитории мадам Юми и внушить ей, что она обязана принять яд. Мда… Ситуация не из приятных.
Мы с Люциторумом переглядываемся, и я даю ему понять, что пора заканчивать этот балаган. Нам нужно изучить оба трупа, исследовать их с помощью ритуала и отследить остатки магии.
— Люциторум, мадам Юми не…
Этот голос я бы узнал из тысячи.
Он прошибает меня до мозга костей, выворачивает внутренности и заставляет их сжаться.
Я оставил её в запертой с помощью магии комнате… Как? Ну как настырная ведьмочка сумела выбраться?
Отлично понимаю, почему она замолкла. Медленно оборачиваюсь и смотрю на бледную Адалин, за спиной которой стоит последний серебряный дракон.
Понятно!
Эта затычка везде пытается сунуть свой нос. Обидно то, что теперь и ему известно о смертях, случившихся в стенах академии. За разглашение этой информации Адалин могут здорово наказать. Неужели она сама не понимает этого?
Злой рык всё-таки слетает с моих губ, но я не могу долго злиться на такую подавленную ведьмулю, которая смотрит на преподавателя глазами полными слёз и неверия.
Да, милая…
Жизнь такая вот мерзкая штука — никогда не знаешь, когда придёт твой конец.
Мне хочется оказаться рядом и обнять Адалин, избавить от страха и боли, но вместо меня это делает другой…
Дракон, которому самое место находиться с ведьмочкой, а в идеале схватить её в охапку и увезти подальше от злополучного места, где скоро разразится сильнейшая битва, где бродит безумный убийца, и где принц Тьмы мечтает получить её любовь…
Глава 29. Байрон
Хоть откровения Адалин и шокировали меня, но стоило ей связаться со мной и попросить о помощи, и вот я уже рядом. Я пока не говорил Рэйриану о том, что наша ведьмочка изменилась. Не уверен, что следует делать это. Адалин права — наличие внутри неё новой, тёмной энергии никак не отразилось на характере: она осталась прежней девчонкой, нуждающейся в защите. Тем более, сейчас, когда вокруг творится такой хаос.
