его второй кожей, и неожиданно расправил белоснежные крылья, взмыв вверх со скоростью, от которой заложило уши. Завизжав от страха и восторга, я обняла темного эльфа за плечи и снова заплакала. В этот раз от облегчения и надежды, которые захватили мои тело и разум.
«Я не так безнадежна, как думают древние. Я еще покажу этому миру, что тоже способна на чудеса. И, пусть без магии, но коэн Ша и другие ответят за свои мерзкие и бесчеловечные действия. Клянусь, Всеотцом!»
(Форг)
По небу кружила пыльца — серебристые снежинки, о предназначении которых я знал от Нанды. Это магическая пыль — источник силы всех существ в нашем мире, которые отличны от людей, как и я сам.
Поляну медленно окутывали сумерки, и с каждой прожитой минутой становилось все тяжелее дышать, и я ловил пальцами серебристую пыль, которая подпитывала стену огня, которую я воздвиг, едва узнав это место и увидев тех, кто спешил ко мне.
Воспоминания обожгли сознание яркими картинами прощания с Розали. Она ушла, а я стоял и ничего не мог поделать.
Магические путы спали с меня в тот самый миг, как макушка Розали исчезла в темных водах подземного озера, и пещеру осветил радужный луч сияния, значение которого я не понял. Древний объяснил природу свечения тем, что переход свершился, и Розали оказалась в том месте, куда вела ее судьба. И, сколько бы я не умолял Духа раскрыть мне тайну нахождения Розали, кричал, угрожал, срывая голос, он лишь разводил руками, твердя, что не ведает ее судьбы, не видит ее пути, не знает ее предназначения.
Злость вспыхнула на подкорке сознания диким яростным пламенем, и я снова сжал руки в кулаки, чтобы не спалить лес, окружающий поляну. Люди Карриена не выдержат еще одной моей атаки, они едва спаслись в прошлый раз. Но боль, которая рождалась от беспомощности, буквально раздирала меня изнутри, душила, обжигала яростью, и я ревел, как раненый медведь, не находя выхода своим чувствам, а стена пламени вокруг меня ревела в ответ.
— Не приближайся к нему! — услышал я суровый окрик Норда, и дернулся, желая с ним поговорить.
«Но что я скажу Люциану, который пытается прорваться сквозь огненную завесу, выставленную мною, словно щит? Как посмотрю в глаза тому, кто ждал вовсе не моего возвращения? Как поведаю о страшном ритуале Нанды, которая принесла в жертву Карриена, чтобы спасти мою жизнь, как она считала, более полезную ей и людям? Что я могу и готов им рассказать?» — метались в моей голове бешеные жалящие мысли, которые вновь и вновь гоняли меня по пламенному мучительному кругу, исход которого был один — я потерял ее. Я потерял мою Розали и понятия не имею, где она сейчас и с кем. Что испытывает и как справляется с одиночеством?
— Розали! — отчаянно крикнул я, задирая голову к небу.
Оно безмолвствовало, зато Люциан ругался так, что на поляну выскочили практически все разбойники, охваченные страхом и диким беспокойством. Я читал это на их лицах. Они боялись меня, они помнили, что произошло в прошлый раз, когда я потерял контроль над собственной магией.
— Форг, услышь меня! — ревел Люциан по ту сторону пламенной завесы. — Убери это сейчас же, и мы поговорим.
Он не выглядел человеком, способным на спокойный разговор, и я подозревал, что Люциан схватит меня за горло и начнет трясти, как тряпичную куклу, чтобы выбить все подробности, или же схватит за горло и свернет шею, как только узнает, что я отпустил Розали одну в неизвестность, но я все-таки убрал огненную завесу.
— Боги, ты цел, — тут же услышал я голос Норда, который первым подбежал ко мне, если так можно назвать быстрое ковыляние в мою сторону.
Старик опустился на колени и сжал мою голову ладонями, стараясь заглянуть в глаза.
— Она жива? — спросил он, глядя пристально и не мигая. На его лице читалась решимость и готовность принять любой ответ, и я слабо кивнул, насколько позволяла его железная хватка.
— Мальчик мой, слава богам, наша Розали жива, — прошептал Норд, тут же оседая на землю прямо в снег. — Как же мы за вас волновались, как с ума сходили…
— Где она? — жестко спросил Люциан, возвышаясь надо мной и загораживая красные лучи заходящего солнца. — Где моя сестра, Форг?
Я отрицательно покачал головой, не желая признаваться в своей слабости и боясь, что разревусь, как последний юнец. В глазах уже закипали злые отчаянные слезы, но я сцепил зубы и безмолвствовал, стараясь дышать глубоко и размеренно.
— Я буду спрашивать, а ты кивай, — ласковым тоном произнес Норд, наклоняясь ко мне и сжимая сухими ладонями мои трясущиеся плечи, и я кивнул.
А что мне еще оставалось делать?
— Вы добрались до города древних? — задал он первый вопрос, и в глазах старика мелькнул не просто дикий интерес, а возбуждение, которое окрасило потухший некогда взгляд яркими красками.
Я утвердительно кивнул головой, а Люциан зарычал, схватив меня за шкирку, как нашкодившую скотину, вздернув рывком на ноги.
— Мне эти игры в молчанку неинтересны, — сказал он, скалясь прямо мне в лицо. — И огонь твой не страшен, когда я умею вот так! — он схватил меня за шею, как я и предполагал, сдавив с такой силой, что воздух разом покинул легкие, и удушливый спазм разбил мое тело параличом.
— Отпусти его! Сейчас же! — громовым раскатистым голосом приказал Норд, становясь шире в плечах и суровее, чем самый древний из древних. — Он всего лишь ребенок, Люциан, и мальчик не виновен в том, что с ним нет Розали.
— Ты в этом так уверен? — усмехнулся Люциан, тряхнув меня, как мешок с сухой травой. — А вот я разумею, что малец-то получил, что хотел, не так ли? Вырос чуть не на голову, в плечах раздался, заматерел, и все это за холодную пору? А, раз он такой сильный и могучий, то мог мою сестру от любой напасти защитить, так? Только вот он сейчас здесь, перед нами, а Розали нет и в помине!
На последнем слове Люциан снова сорвался на бешеный окрик, сдавив мою шею во второй раз. Я едва не лишился сознания, хрипя и даже не пытаясь вырваться. Руки ослабли, упав вдоль тела, по щекам полились горькие соленые слезы, а ноги подогнулись. От нехватки кислорода я видел лишь тьму вокруг и радовался ее приходу, зная, что заслужил.
Я виновен в том, в чем обвиняет меня Люциан. Я обрел свою силу, глядя
